Самоучитель игры на мировой шахматной доске - Переслегин Сергей Борисович. Страница 11

На следующем этапе издержки империи начинают превышать ее экономическую выгоду, которая, естественно, снижается по мере роста автаркии. Производители теряют интерес к общеимперскому рынку и охране пораженных хроническим склерозом транспортных магистралей. Одновременно падает уровень безопасности региона. Во-первых, развитая провинция становится привлекательной для соседей, в то время как имперские коммуникации все хуже и хуже справляются со своевременной транспортировкой войск. Во-вторых, обогащение местных элит вызывает опасение и зависть у столичной знати [27].

Истеблишмент региона, озабоченный отсутствием гарантий собственной безопасности и вынужденный все более сосредоточиваться на местных проблемах, постепенно утрачивает общеимперское мышление. Коль скоро это происходит, империя становится метастабильной: отныне любое достаточно сильное потрясение провоцирует ее распад на региональные государственные образования, причем бывшая провинциальная имперская знать становится национальной политической элитой новых государств.

Рано или поздно метастабильная империя распадается — причем не по линиям наибольшего транспортного сопротивления, но по некоторым произвольным кривым, которые соотносят с национальными, языковыми, клановыми, родовыми границами. Противоречие между «правильными» и «реальными» линиями раскола иррационально. Оно и решается иррационально: распад империи всегда провоцирует «релаксационные войны» всех масштабов — от межгосударственных, до межмафиозных [28].

Итак, динамическая форма «транспортной теоремы» утверждает, что сохранение единства полицентрического государственного организма возможно тогда и только тогда, когда развитие общеимперской инфраструктуры опережает экономическое развитие регионов.

Интересным примером применения «транспортной теоремы» был анализ устойчивости Советского Союза, проведенный в 1986 году автором этих строк. Экстраполируя официальные данные по росту ВВП и финансовому эквиваленту грузоперевозок, я получил, что после 1990 г. «инфраструктурный показатель» начнет падать [30]. Из этого пришлось сделать вывод о неминуемом распаде страны в последнем десятилетии XX века. Заметим в этой связи, что если бы «перестройка» не сопровождалась экономической катастрофой, то есть деградацией производства в регионах, последствия могли бы оказаться даже более серьезными — в этом случае прогнозировалось отделение Дальнего Востока с последующим расколом России по линии Урал — Волга. Сейчас — в связи с устойчивым ростом производства — эта геополитическая угроза целостности России вновь становится актуальной.

«Транспортная теорема» может быть применена при анализе «позиционного пата», возникшего в бывшем советском Закавказье. Эта теорема ставит четкие пределы расширению ЕС (Франция и Германия абсолютно правы, когда выискивают причины для того, чтобы не принимать Турцию в ряды сообщества). Хотя данные по китайской экономике противоречивы, возникают обоснованные сомнения в том, что даже столь прочное государственное образование, как Поднебесная, выдержит темпы экономического развития, навязанные восточному побережью страны. Наконец, «транспортная теорема» указывает на основную проблему геополитического проекта, известного как «глобализация» [31]: инфраструктурную необеспеченность.

ПРИМЕРНЫЕ ПАРТИИ (2)

Европейская цивилизация ведет свою историю от Римской Империи, первой универсальной организующей структуры, объединяющей Ойкумену. Основанная на идеях государственности, формального — притом светского — права, веротерпимости, оплачивающая свое существование за счет единой налоговой системы и развитой торговли, Империя имела если не все, то почти все атрибутивные признаки современного цивилизованного государства.

Распад «paxRomania» происходил в несколько стадий, каждая из которых была по-своему мучительна. На первой стадии отпадали дальние провинции. Это слабо задевало ядро империи, однако «освободившиеся» провинции почти немедленно варваризовывались и выпадали из торгового оборота — и не только как часть империи, но и как независимые государства. Тем самым падал общий торговый оборот империи и, следовательно, ее связность. Замыкалась цепочка положительной обратной связи.

Еще раз подчеркнем, что потеря отдаленных провинций отнюдь не консолидирует Империю. Напротив, связность ее снижается и центробежные процессы, раз начавшись, нарастают.

В отпавших и пограничных провинциях неизбежное снижение культурного уровня сильнее всего ударило по романизированной части населения. Само по себе это повышало «социальную энтропию» — меру страдания человека в обществе.

Попытки Рима сохранить свои владения (равно как и попытки не сохранять их) сопровождались «локальными вооруженными конфликтами» по всем границам империи, что приводило к дальнейшему падению уровня жизни и уровня культуры.

Периферия выключалась уже не только из товарного, но и из информационного оборота, ослабляя информационные потоки в Империи и опять-таки уменьшая связность.

На следующей стадии Империя раскололась на Восточную и Западную. Это прежде всего ударило по Христианской церкви, идеологической основе Империи. Отдаленные последствия мы ощущаем до сих пор [32].

Раздел, уменьшив размеры подлежащих управлению областей, на короткое время понизил транспортное сопротивление. Однако сокращение налоговых поступлений подорвало мощь флота. Усилилось пиратство. Это привело к сокращению торговли.

Опять начал падать уровень жизни, сокращаться информационный и материальный обмен. Попытки централизации привели лишь к усилению бюрократии, то есть к увеличению транспортного сопротивления. Попытки компенсировать нехватку денег за счет порчи монеты обернулись глобальным финансовым кризисом и полным расстройством денежного обращения.

Речь шла уже не об автаркии регионов, а о натуральном хозяйстве отдельных деревень.

Между тем войны — от границ на Дунае и Рейне, от берегов Британии, от африканских пустынь — пришли в сердце Империи. Начался третий, последний период— варварское нашествие.

Крушение Западной Римской Империи сопровождалось глубокой деградацией военного искусства. Невероятное техническое и организационное превосходство римлян над варварами до поры до времени спасало положение. Но со временем римское оружие распространилось по периферии, а чего-то принципиально нового Империя была уже не в состоянии изобрести. Преимущество в вооружении становилось все более и более эфемерным. Численное же превосходство варваров оставалось.

Результат — культурная катастрофа. Первая в истории «гибель Европы».

Рассмотренный выше механизм, разумеется, работал и во многих других случаях. Точно таким же образом умирали Британская, Французская, Российско-советская Империи.