Клуб Дюма, или Тень Ришелье - Перес-Реверте Артуро. Страница 41
– Кафе в Мадриде, поезд, вчерашний вечер и нынешнее утро здесь, в Синтре… – перечислял он, не вынимая сигареты изо рта, щуря глаза от дыма и загибая указательным пальцем правой руки пальцы на левой. – Четыре совпадения. Многовато, правда?
Она нетерпеливо тряхнула головой:
– Я считала вас умнее. Какие еще совпадения?
– Почему вы преследуете меня?
– Вы мне нравитесь.
Корсо было не до смеха, он лишь скривил рот:
– Не смешите меня.
Она устремила на него долгий задумчивый взгляд.
– Да, действительно смешно, – заключила она. – Тем более что особо привлекательным вас никак не назовешь. И этот вечный старый плащ… Очки…
– Ну и?..
– Ищите ответ сами – сгодится любой. А теперь одевайтесь побыстрее. Нам надо спешить на виллу Виктора Фаргаша.
– Нам?
– Нам с вами. Пока туда не явились полицейские.
Под их ногами шуршали сухие листья, когда они, открыв решетчатую калитку, шли по тропинке, петляющей меж разбитыми статуями и пустыми пьедесталами. Солнечные часы над каменной лестницей, как и вчера, времени не показывали – свинцовый утренний свет не мог подарить им нужной полоски тени. «Postuma necat», снова прочел Корсо. Девушка проследила за направлением его взгляда.
– Точнее не скажешь, – сказала она сухо и толкнула дверь, но та не поддалась.
– Попробуем обойти дом, – предложил Корсо. Они миновали выложенный изразцами фонтан, где каменный ангелочек с пустыми глазницами и отрубленными руками по-прежнему тонкой струйкой лил воду в чашу бассейна. Девушка, Ирэн Адлер, или как там ее звали, шла впереди со своим рюкзачком за спиной. Двигалась она на удивление уверенно и спокойно. Ноги, обтянутые джинсами, ступали мягко, голова была упрямо наклонена вперед – так двигается человек, хорошо знающий, куда идет. Чего нельзя было сказать о Корсо. Он кое-как согнал в кучу свои разбегающиеся мысли, хотя ясности в них от этого не прибавилось, и, отложив все вопросы напоследок, позволил девушке руководить им. Главное, в холщовой сумке лежало то, что он обязан был любой ценой уберечь, и потому в данный момент только «Девять врат», вернее, Второй экземпляр – собственность Виктора Фаргаша, по-настоящему тревожил его.
Корсо с девушкой без затруднений проникли в дом через ту самую застекленную дверь, что соединяла сад с гостиной. Авраам, зажав нож в высоко поднятой руке, продолжал охранять строй книг на полу. Дом казался пустым.
– Где Фаргаш? – спросил Корсо. Девушка пожала плечами:
– Не имею понятия.
– Вы сказали, что он мертв.
– Он мертв. – Она взяла скрипку, оставленную на буфете, и внимательно оглядела ее, правда, сперва обвела взглядом голые стены и шеренги книг. – А вот где он, знать не знаю.
– Вы надо мной издеваетесь.
Она пристроила скрипку под подбородок, тронула смычком струны и, довольная звуком, вернула инструмент в футляр. Потом обратилась к Корсо:
– Вот Фома неверующий… – и снова рассеянно улыбнулась.
Охотник за книгами опять подумал, что была некая противоестественная зрелость в ее спокойствии – одновременно и мудром и кокетливом. Эта юная особа жила по каким-то своим, неведомым ему законам; и мотивы поведения ее, как и мысли, на поверку оказывались сложнее, чем можно было предположить, судя по летам и внешнему виду.
Но тут Корсо вмиг позабыл обо всем – о девушке, о странном приключении, даже о предполагаемой смерти Виктора Фаргаша. На потрепанном ковре с изображением сражения при Гавгамелах в строю книг по оккультизму и Дьявольским наукам зияло пустое место. «Девяти врат» там больше не было.
– Дерьмовое дело, – процедил он сквозь зубы.
И повторил еще пару раз – сначала склонившись над книгами, потом присев рядом с ними на корточки. Его натренированный взгляд, привыкший мгновенно отыскивать нужный том, потерянно бродил по корешкам. Черный сафьян, корешок с пятью полосками, пентаграмма вместо названия. «Umbrarum regni» и так далее. Никаких сомнений! Третья часть тайны, вернее 33,33 процента тайны – замечательное число! – бесследно исчезла.
– Проклятье! Везет же мне!
Нет, Пинту так быстро не управился бы, прикинул он в уме. Времени на подготовку кражи у португальца не было. Девушка наблюдала за ним, словно ждала какой-то определенной реакции, которую ей важно было оценить. Корсо выпрямился:
– Кто ты?
За последние двенадцать часов он во второй раз задавал один и тот же вопрос, хотя и разным людям. Все слишком стремительно усложнялось. Девушка равнодушно выслушала вопрос, глядя Корсо прямо в глаза. Через мгновение она отвела взгляд и уставилась в пустоту. А может, изучала стоявшие на полу книги.
– Это не важно, – ответила она наконец. – Лучше подумайте, куда делась книга.
– Какая книга?
Она только покосилась на него, не удостоив ответом, и он опять почувствовал себя полным болваном.
– Ты слишком много знаешь, – сказал он девушке. – Даже больше, чем я.
Она снова пожала плечами и уставилась на циферблат часов у Корсо на руке, как будто силилась разобрать, который теперь час.
– У вас остается не так уж много времени.
– А мне плевать, сколько времени у меня остается.
– Дело ваше. Но через пять часов будет рейс Лиссабон-Париж, вылет из аэропорта Портела. Мы едва-едва успеем туда добраться.
Господи! Корсо страдальчески содрогнулся. Она вела себя как идеальная секретарша, которая не расстается с записной книжкой, куда скрупулезно заносит все, что шеф должен успеть сделать за день. Он раскрыл было рот, чтобы возразить. Она всего лишь девчонка с тревожными глазами. Проклятая ведьма!
– А почему, собственно, мне надо уезжать?
– Потому что с минуты на минуту сюда явится полиция.
– Мне нечего скрывать.
Девушка двусмысленно улыбнулась, будто услышала остроумную шутку, но только очень уж старую. Потом поправила висевший за спиной рюкзак и сделала Корсо прощальный жест – подняла руку с раскрытой пятерней:
– Я буду носить вам в тюрьму сигареты. Хотя в Португалии и не продают вашу марку.
Она вышла в сад не оглянувшись.
Корсо уже готов был двинуться следом и остановить ее. Но тут он случайно бросил взгляд на камин. И увидел…
Оправившись от шока, он двинулся к камину – очень медленно, будто хотел дать событиям шанс вернуться в разумное русло. Потом чуть постоял у каминной решетки и убедился, что некоторые события были уже необратимы. И вот тому пример: за короткий отрезок времени, пролетевший со вчерашнего вечера до нынешнего утра, – всего за несколько часов, а ведь это срок ничтожный по сравнению с вековой историей, которую описывают библиографии, так вот, за несколько часов упомянутые библиографии успели устареть. Потому что отныне больше не существовало «трех известных» экземпляров «Девяти врат», их осталось всего два. Третий же, вернее, то, что от него уцелело, дымилось в куче пепла.
Корсо опустился на колени, стараясь ни до чего не дотрагиваться. Переплет, разумеется благодаря коже, пострадал меньше, чем бумага. Две из пяти полос на корешке сохранились полностью, да и пентаграмма сгорела лишь наполовину. Страницы сгорели практически целиком; он увидел всего лишь опаленные кусочки, иногда с фрагментами текста. Корсо протянул руку к еще горячим остаткам книги.
Он извлек из пачки сигарету и сунул в рот, но зажигать не стал. Ему хорошо запомнилось, как именно лежали дрова в камине накануне вечером. Сейчас пепел от поленьев располагался только под сгоревшей книгой – иначе говоря, книгу бросили сверху, так она там и горела, и угли, судя по всему, никто не ворошил. Дров в камине, как он помнил, хватило бы часа на четыре или на пять; по жару, идущему от пепла и углей, легко было заключить, что приблизительно столько же времени прошло с тех пор, как огонь угас. В сумме получалось часов восемь-десять. Значит, кто-то растопил камин между десятью вечера и полуночью, а потом швырнул туда книгу. И больше камином не занимался.
Корсо взял несколько старых газет и завернул в них то, что ему удалось спасти. Кусочки бумаги сделались ломкими, и операция отняла у него довольно много времени. По ходу дела Корсо убедился, что переплет и страницы сжигали по отдельности; книгу сначала разодрали и уж потом кинули в камин – чтобы лучше горела.