Клуб Дюма, или Тень Ришелье - Перес-Реверте Артуро. Страница 56

– Герой картинки – Шут (или Сумасшедший) [138] из колоды Таро, – пояснила она. – Сумасшедший исламского Бога. Он несет на плече посох (или символическую змею)… Это средневековый шут, джокер в колоде. Он символизирует Судьбу, случай, конец всего, ожидаемое или неожиданное завершение – обратите внимание на кости. В Средние века шуты были персонами привилегированными; им позволялось то, что запрещалось остальным, потому что задачей их было напоминать господам о смертной доле, о том, что конец их столь же неизбежен, как и у простых смертных…

– А написано совсем наоборот, – возразил Корсо, – «Судьба не одинакова для всех».

– Разумеется. Тот, кто бунтует, кто борется за свою свободу и не боится опасности, тот может добиться иной судьбы. Об этом и говорится в «Девяти вратах», поэтому здесь изображен шут – парадигма свободы. Шут – единственный по-настоящему свободный человек и к тому же самый мудрый. В оккультной философии шут – то же самое, что Меркурий [139] для алхимиков… Посланец богов, он ведет души через царство теней.

– Лабиринт.

– Да. Вот он, – она указала на гравюру. – И, как видите, вход в него тоже на запоре.

Как и выход, подумал Корсо, невольно содрогнувшись, потом стал перелистывать страницы, отыскивая следующую гравюру.

– Тут подпись самая простая, – сказал он. – «FR.ST.A.» Единственная, которую я рискнул бы расшифровать сам. По-моему, тут недостает одной U и одной R: «FRUSTRA». Что означает: «Тщетно».

– Замечательно. Замечательно. Абсолютно верно. И аллегория соответствует подписи. Скупец пересчитывает свое злато, не замечая смерти, которая держит в руках два символа: песочные часы и вилы.

– А почему вилы, а не косу?

– Потому что смерть косит, а вот дьявол собирает урожай.

Фрида Унгерн застыла над шестой гравюрой: человек, подвешенный за ногу к зубцу крепостной стены.

На ее губах появилась гримаса скуки, словно этот случай был настолько простым, что не стоил комментариев.

– «DIT.SCO M.R.» – это «DITESCO MORI», то есть «Обогащаюсь смертью». Эту фразу дьявол может произносить с чувством законной гордости. Не так ли?

– Думаю, да. В конце концов, это его ремесло. – Корсо провел по гравюре пальцем. – А что символизирует повешенный?

– Прежде всего, это аркан номер двенадцать из колоды Таро. Но возможны и другие толкования. Я склоняюсь к тому, чтобы понимать это так: перемена через жертву… Вам знакома сага об Одине?

– …раз уж мы отыскиваем переклички, – продолжила баронесса, – то нельзя забывать, что Люцифер, рыцарь свободы, пострадал из-за своей любви к человеку, которому ценой самопожертвования, погубив себя самого, принес знание.

– А что вы можете сказать по поводу седьмой картинки?

– «DIS.S P.TI.R MAG.» – тут с ходу догадаться непросто; но я предполагаю, что это некое традиционное изречение, которое очень любили философы-герметисты: «DISCIPULUS POTIOR MAGISTRO».

– «Ученик превосходит учителя»?

– Более или менее так. Король с нищим играют в шахматы на очень странной доске, где все клетки одного цвета, а в это время две собаки, черная и белая, Зло и Добро, рвут друг друга на части. В окно заглядывает луна, которая одновременно есть и мрак, и мать. Вспомните миф, согласно которому души после смерти находят прибежище на луне. Вы ведь читали мою «Исиду», не правда ли? Черный цвет – это мрак и тени, но черный в геральдике – это земля, ночь, смерть… Черный цвет Исиды перекликается с черным цветом Девы Марии, которая выходит из лазури и усаживается на луну… После смерти мы вернемся туда, в темноту, из которой пришли, на луну, которая в равной мере и защищает нас, и несет угрозу… Присутствие здесь луны и собак можно объяснить иначе: богиня-охотница Артемида, у римлян – Диана, была известна и тем, как она мстила влюбленным в нее или пытавшимся посягнуть на нее. Надеюсь, вы понимаете, о чем речь.

Корсо, в этот момент думавший об Ирэн Адлер, медленно кивнул:

– Да. Тех, кто пялил на нее глаза, она сперва превращала в оленей, а потом науськивала на них своих псов… – он невольно сглотнул, – чтобы псы растерзали их. – Две собаки, сцепившиеся в смертном бою, казались ему теперь ужасно злыми.

Баронесса бросила на него безмятежный взгляд, его мыслей она прочесть не могла.

– Что же касается восьмой гравюры, – сказала она, – то с ней я разобралась легко: «VIC. I.T VIR.» следует читать как «VICTA IACET VIRTUS», что означает: «Добродетель лежит побежденная». Добродетель – это девушка, которую готовится обезглавить молодой красавец с мечом в руке и в доспехах, а на заднем плане крутится неумолимое колесо Фортуны, или Судьбы – оно крутится медленно, но всегда делает полный оборот. На колесе три фигуры, они символизируют три стадии, которые в Средние века обозначались словами: regno (царствую), regnavi (царствовал) и regnabo (буду царствовать).

– У нас осталась еще одна гравюра.

– Да, последняя – и с самой многозначной аллегорией. «N.NC SC.O TEN.BR. LUX» – это, разумеется: «NUNC SCIO TENEBRIS LUX» («Теперь я знаю, что из тьмы идет свет»). На самом деле тут представлена сцена из Апокалипсиса Иоанна Богослова. Снята последняя печать, тайный город пылает – пришло его время, и уже произнесено страшное имя зверя или число имени его, вавилонская блудница победно скачет на семиглавом драконе…

– Не понимаю, – бросил Корсо, – зачем столько усилий, чтобы увидеть весь этот ужас.

– Да дело совсем в другом! Любая аллегория – это шифрованная композиция, загадка. Так гравюры с соответствующими надписями, если их сопоставить должным образом, позволят обнаружить определенную связь с текстом книги, некий ритуал. Ту формулу, которая оказывается магическим заклинанием. Verbum dimissum или что-то в этом роде.

– И дьявол является собственной персоной.

– Теоретически – да.

– А на каком языке должно звучать заклинание? На латыни, древнееврейском или греческом?

– Не знаю.

– И где тут неувязка, о которой писала мадам де Монтеспан?

– Я вам уже сказала, что и этого тоже не знаю. Я только сумела установить, что тот, кто берется за дело, должен очертить магический круг и разместить в нем извлеченные из текста слова, расположив их в том порядке, которого я не ведаю, но указания могут дать страницы сто пятьдесят восемь и сто пятьдесят девять «Девяти врат». Смотрите.

Она показала ему текст, состоящий из сокращенных латинских слов. В книгу была вложена картонная карточка, испещренная карандашными заметками, сделанными острым и убористым почерком.