Бриллианты для замарашки - Перфилова Наталья. Страница 23

— Алло! — облегченно заорал он. — Алло.

Это я…. Ну да, я… Вована в ментовку замели…

Там, в «Алых парусах»… В натуре… Это длинная история, шеф.., потом доложу, скажите, что мне-то теперь делать?.. В домишке каком-то; дача вроде.., тут, за лесом, километра три от кафе, если по прямой…. — Потом Штепсель надолго замолчал, изредка хмыкая и согласно кивая головой, наверное, невидимый собеседник давал ему пространные и подробные инструкции его дальнейших действий. Я, затаив дыхание, ждала, чем кончится этот разговор. — Все понял, — наконец подал голос Штепсель. — Буду минут через тридцать. Только, шеф, что с этой.., с девушкой-то делать? Если ее с собой тащить, риск большой, увидеть нас могут, даже в лесу люди встречаются, грибники, дачники разные…. Так она же сбежит… Что? Здорово! Как это я сам-то не догадался? Ну, все, ждите тогда. — Штепсель засунул трубку в задний карман, потом откуда-то из внутренностей своей легкой куртки выудил наручники-.

— Что ты хочешь делать, гад? — не на шутку испугалась я. — Убери немедленно эту мерзость.

— Не ори, — спокойно отозвался он. — Я не могу тащить тебя с собой на встречу с шефом, но и оставить одну не могу, сбежишь… Сбежишь ведь, правда? — Я понуро кивнула. Утверждать обратное было бы глупо. Хоть Штепсель и не выглядит особенно умным парнем, но и он вряд ли купился бы на такую грубую ложь. — Я пристегну тебя за одну руку к батарее и быстренько смотаюсь туда-обратно. Ничего с тобой не случится за час-полтора от силы, и мне мешать не будешь, и сама отдохнешь. Поспать даже можешь… Кричать и звать на помощь тоже не советую. На участках, сама видела, никого нет, зато запросто можешь беду накликать на свою задницу. Знаешь, кто обычно на неделе по дачам мотается? Бомжи да наркоманы. Отстегнуть наручники они все равно не смогут, да и не захотят, а покуражатся вдоволь. Ясно? Я постараюсь побыстрее вернуться, сам в этом заинтересован.

Так что не выкобенивайся, а протяни руку. — Он оглянулся вокруг в поисках батареи или еще чего-нибудь, к чему меня можно бы было прицепить. Не обнаружив ничего подходящего, кроме стола и ножки серванта, Штепсель заметно загрустил: ни то ни другое не подходило, такой прекрасный план рушился из-за пустяка. И тут его взгляд уперся в крышку погреба. На ней даже были два ушка, куда вставляется навесной замок, только сейчас он, похоже, был открыт.

Штепсель наклонился и приоткрыл люк, посветив себе при этом зажигалкой. Во время этих манипуляций он, естественно, на некоторое время выпустил меня из виду. Я не могла не воспользоваться такой возможностью и кошкой ринулась к окну; уже свесив ноги за окно, я почувствовала на плече железные пальцы Штепселя.

— Похоже ты, подруга, ничего добром понимать не хочешь. — Он довольно грубо стащил меня с подоконника и поволок к открытому погребу, куда без раздумий и зазрения совести спихнул меня чуть ли не пинком. Я упала на сырой земляной пол, при этом довольно больно ударившись коленом и локтем. Вокруг было темно. Я посмотрела наверх, где на краю люка маячили ноги Штепселя.

— Ну ты, не оставляй меня здесь, я темноты боюсь… А вдруг тут мыши…

— Не съедят, — хмуро отозвался сверху он. — А насчет темноты… На вот, я добрый. — Прямо мне на колени упала зажигалка. Потом люк закрылся, и стало совершенно темно. Повозившись еще немного над моей головой, Штепсель крикнул:

— Крышку не дергай, не мучайся, я ее запер. — После этого половицы заскрипели, и все смолкло…

В мерцающем свете зажигалки помещение казалось таинственным и довольно большим. До потолка я доставала вытянутой рукой. Я попробовала толкнуть крышку вверх, она не поддавалась, Штепсель не соврал, что надежно запер мне путь к свободе… Воздух был достаточно свежий, видимо, где-то в стене или потолке имелась вентиляция. В принципе, тут можно было без особого вреда для здоровья провести довольно много времени. У стены виднелись стеллажи с рядами стеклянных банок, наполненных компотами, солеными огурцами, помидорами и еще какими-то вполне съедобными продуктами. Так что голодная смерть мне явно не грозила… Все дело портил холод. Я почувствовала его сразу, как только упала в открытый Штепселем люк.

Направляясь утром вместе с Сергеевым к Юльке, я, само собой, и предположить не могла, где окажусь в довольно скором времени. Одевалась я в тот день без особой выдумки и энтузиазма: джинсы со стразами и кружевными вставками, легкомысленная маечка, больше напоминающая решето, босоножки. Хоть день и обещал быть по-летнему жарким, я все-таки прихватила с собой легкую джинсовую курточку, которая, к сожалению, так и осталась висеть на спинке стула в кафе с романтическим названием «Алые паруса». Так что любой может с легкостью понять, как неуютно я почувствовала себя, оказавшись в глубоком подполе, используемом хозяевами в летнее время в качестве своеобразного холодильника… Часов у меня не было, сотовый уютно покоился на дне выгребной ямы… Время тянулось невообразимо долго, мне казалось, что с момента моего заточения прошло несметное количество часов, а Штепсель все не шел… Я уже даже мечтать начала о том, чтобы он побыстрее привел сюда своего загадочного шефа. Этот человек постепенно пугал меня все меньше и меньше в сравнении с перспективой смерти от переохлаждения. Я пыталась разогреть себя всеми доступными способами, начиная от спортивных упражнений, кончая растиранием кожи… Постепенно, видимо, с наступлением ночи, в подвале становилось все холоднее и холоднее, прыгать и приседать сил практически уже не осталось, я решила похитить со стеллажа какую-нибудь баночку с продуктами и хотя бы заполнить желудок перед тем, как отключусь окончательно. Посветив себе зажигалкой, я начала методично исследовать полки. Холодные компоты и соленья не вызывали совершенно никакого аппетита, я поняла, что вряд ли смогу запихнуть эти ледяные продукты в рот… Тут мой взгляд неожиданно наткнулся на прозрачную бутылку в углу верхней полки. При ближайшем рассмотрении ее содержимое оказалось чем-то вроде самогона. Раньше мне близко сталкиваться с этим продуктом не приходилось, но Павел утверждал, что он по вкусу и запаху сильно напоминает виски.

Я подозрительно обнюхала жидкость: вне всякого сомнения, пахло виски, причем не самого плохого качества… Честно признаюсь, в своей прежней жизни я всегда презрительно кривила губы, когда муж предлагал мне попробовать «Блэк Джек» или «Рзд Лайбл», сейчас же, найдя бутылку, заполненную мутноватым самогоном, я почувствовала себя почти счастливой. Если нельзя согреть себя снаружи, то стоит попытаться сделать это изнутри, по крайней мере, от заядлых охотников и рыболовов я слышала, что это не самый плохой способ улучшить свое самочувствие даже в заснеженном зимнем лесу.

Очевидно, в этот момент господь вновь обратил на меня свой благосклонный взор, так как удача наконец-то повернулась ко мне пусть не передом, а хотя бы вполоборота. Я забыла сказать, что, помимо зверского холода, в подвале существовала еще одна немаловажная проблема, там совершенно не на что было не то чтобы лечь, а даже и сесть. Совершенно голый, да еще и почему-то слегка влажный земляной пол к отдыху не располагал. Я еще раз внимательно осмотрела помещение и остановила взгляд на целой пирамиде кастрюль, которые, как матрешки, помещенные друг в друга от самой маленькой до огромной, украшали дальний угол подвала. Я прикинула и решила, что самая нижняя, скорее напоминающая котел, а не емкость для варки супа, если ее перевернуть, вполне сойдет за маленький столик, а какая-нибудь из верхних послужит временно табуретом, тогда я мысленно смогу представить, что я нахожусь не в темном тесном подвале, а в уютном экзотическом кафе… Мысленно усмехнувшись такой нелепой, даже бредовой фантазии, я тем не менее с энтузиазмом взялась за дело…

Поочередно снимая одну кастрюлю за другой, я вскоре достигла последней и чуть не закричала от радости. Там, на ее дне, я увидела сложенное в несколько раз старое шерстяное одеяло, которым хозяева, скорее всего, в морозы укрывали картошку или какие-нибудь другие овощи, хранящиеся зимой в подвале. Я схватила его и накинула на плечи. Пожалуй, до этого ни одна вещь из моего гардероба, включая соболиную шубку, подаренную мужем в прошлом году на Восьмое марта, не вызывала у меня такой бури восторга, как эта протертая до дыр тряпка.