Любовь под горячую руку - Перфилова Наталья. Страница 22

Может, в сумке задохнулась?

Это вряд ли. Сумка специально предназначена для переноса детей. Там отверстия есть вентиляционные…

Ладно, я поехала. Если новости будут, звоните. И постарайтесь на месте быть. После моего возвращения, возможно, поедете на задержание Исаева.

В ворота психиатрической клиники мне удалось попасть далеко не сразу. Охранник долго изучал мои документы, вел с кем-то переговоры по рации… Ржавые скрипучие створки распахнулись только минут через пятнадцать, не раньше, и я, наконец, смогла проехать внутрь. Парень в камуфляжной форме мельком осмотрел мою машину и показал место, где я смогла ее оставить. Эта больница произвела на меня неприятное и даже тягостное впечатление. За огромным некрашеным забором ютилось несколько одноэтажных зданий барачного типа. Среди них двухэтажный, видимо административный, корпус выглядел просто гигантом, но и он, так же как и остальные строения, давно не ремонтировался, штукатурка свисала со стен грязными клочьями, окна щеголяли давно не крашеными серо-желтыми рамами. Немного радовало глаз только одно, не смотря на ужасающую бедность, вокруг царила почти идеальная чистота. Дорожки тщательно выметены, полы на лестницах и в коридорах выскоблены до блеска… Кабинет врача Ненашева Егора Геннадьевича, который я нашла с трудом, тоже не блистал роскошью. Письменный стол, несколько стульев, в углу небольшой шкаф, видимо для хранения одежды… все это в сочетании с протертым линолеумом на полу выглядело казенно и неуютно. Неожиданными и как бы лишними в этом убогом интерьере выглядели отличный музыкальный центр и видеодвойка, примостившиеся на ободранной колченогой тумбочке…

Столько лет выбивал эту аппаратуру, что даже и самому не верится, что все таки получил. — Признался довольно молодой доктор, перехватив мой удивленный взгляд. — Она необходима нам для работы с пациентами, теперь мы имеем возможность записывать их исповеди, признания, даже истерики порой и наблюдать малейшие изменения в мимике, интонациях, жестах. Во время беседы порой приходится фокусировать свое пристальное внимание на чем то одном, и детали могут ускользнуть… А так потом в спокойной обстановке можно осмыслить каждую фразу больного…. Уже пять лет пользуемся видео и аудио записью. Поверьте, это дает порой такие неожиданные результаты! Я даже несколько раз проводил эксперимент, давал пациенту перед выпиской просмотреть пленку с его откровениями при поступлении к нам. Они совершенно иначе реагируют на происходящее. Результаты иной раз просто поразительные, поверьте! Правда, совет категорически запретил мне подобные эксперименты, как не проверенные и потому сомнительные… А Вы, собственно, по какому вопросу? — Вдруг спохватился он.

Я представилась и протянула Ненашеву документы, он отмахнулся и гостеприимно протянул руку к одному из разноцветных стульев:

Присаживайтесь, пожалуйста. Ну и кто из наших пациентов заинтересовал органы правопорядка на этот раз?

Исаев Виктор Андреевич. Лежал в вашем отделении, выписался около полутора лет назад.

Исаев? Я прекрасно помню этого больного. Как он сейчас? Я советовал ему сразу же после выписки устроиться на работу, даже список прилагал к личному делу. Список специальностей, по которым ему наиболее благоприятно трудиться…

Профессия автомеханика туда входила? — Поинтересовалась я.

На одной из первых позиций. Я рад, что Исаев внял моим советам. — Обрадовался Ненашев.

Видимо, к сожалению, не всем. Не могли бы Вы, Егор Геннадьевич, поподробнее рассказать мне о том состоянии, в котором Исаев попал а Вашу клинику, о его диагнозе…. Короче говоря, о его проблемах и неприятностях, которые он может причинить окружающим его людям.

Доктор несколько поскучнел и не слишком охотно сказал:

Раз мы выписали его полтора года назад, значит его присутствие обществу ничем не угрожает…

То есть Вы хотите сказать, что Исаев полностью выздоровел? — Уточнила я.

Строго говоря, он и не был больным, — с досадой произнес Ненашев. — Это очень распространенное заблуждение, что такие люди больны, что им можно выписать какие то таблетки, уколы, вылечить их и все… Вы поймите, гомосексуализм, лесбийство, педофилия, это особенности человеческой психики… Они не стремятся к этому, просто родились такими и все…

То есть Вы хотите сказать, что педофилия неизлечима? Ну, в принципе, я согласна … — Задумчиво произнесла я. — Но тогда в чем же цель Вашей работы, что значат те результаты, которых добиваетесь Вы?

Я не помню всех деталей болезни Исаева, прошло много времени… Сейчас я найду его карту и мы с Вами поговорим о нем конкретно… Что же касается нашей работы, то тут все просто. Сюда, в эти стены попадают не просто люди с отклонениями, мы работаем с пациентами, которые перешагнули некую грань, попали в состояние стресса, просто запутались, наконец… Многих из них еще можно вернуть к нормальной жизни… Вот этим мы и занимаемся. Мы не можем сделать так, чтобы педофилу перестали нравиться дети, но мы можем ему объяснить, что трогать их безнравственно, этим они причиняют маленьким созданиям боль и страх. Мы стараемся заставить их осознать реальное положение вещей и смириться с ним. Безусловно, к каждому подобному пациенту нужен особый подход, разное количество времени. Кто то приходит в норму за месяц, кто то проводит у нас годы. Мы стараемся выпускать в общество только тех больных, в которых мы совершенно уверены. У нас работают прекрасные опытные специалисты, поверьте…

Хорошо. Давайте теперь побеседуем конкретно по Исаеву. Вы мне объясните, в чем состояли его личные проблемы, а я задам Вам несколько вопросов, касающихся нашего теперешнего положения.

А что разве нельзя было просто поднять материалы дела, ведь Исаев попал к нам по решению суда…

Мы уже все изучили, не сомневайтесь, доктор. Но факты, изложенные на страницах судебного дела, сухи и конкретны. Они дают понимания лишь внешнего проявления событий, о том же что послужило причиной, толчком к роковым действиям, можно только догадываться.

Понятно. Тогда Вы подождите немного, пожалуйста. Я в архив спущусь…

Вернулся Ненашев довольно скоро с обьемистым бумажным пакетом в руках. Достал из него пухлую карточку и погрузился в чтение. Я терпеливо ждала. Наконец, Ненашев закончил чтение и вопросительно уставился на меня.

Ну и что натворил Виктор Исаев? Мы выписали его с очень хорошими показаниями. Я бы даже сказал с отличными. Все тесты пройдены с оценкой двадцать, а это высший балл… Значит так, попал Виктор Андреевич Исаев в нашу клинику три года назад. До этого отсидел в тюрьме два года по обвинению в изнасиловании двенадцатилетней девочки. Доставлен в состоянии сильнейшего стресса и в связи с этим попыткой самоубийства… В камере заключенные к нему относились крайне негативно… со всеми вытекающими отсюда последствиями. Воспоминания об этом очень помогли пациету осознать пагубность своего поведения…

Скажите, Егор Геннадьевич, как Вы могли бы охарактеризовать Исаева? Что побудило его к совершению преступления? Как он вел себя, пока находился здесь? Лжив ли, груб, агрессивен?

Ни то, ни другое, ни третье… Виктор Андреевич человек интеллигентный, мягкий, добрый.

Вы так говорите о нем, будто это не он изнасиловал малолетнего ребенка…

Он, конечно, — вздохнул доктор, — но для него эта ситуация была не менее драматичной, чем для девочки… Оля Мосина была его приемной дочерью, а Мосина Татьяна — женой. После происшедшего от Исаева отвернулись не только товарищи по работе, но и семья. Брат отказался от Виктора прямо в зале суда, когда давал свидетельские показания, мать позднее умерла от обширного инфаркта сердца. Татьяна, естественно, сразу подала на развод… В тюрьме Исаева никто не посещал, сокамерники издевались… он, и без того придавленный грузом своей вины, рещился на самоубийство…

Скажите, Егор Геннадьевич, мог Исаев убить? Не себя, а например ребенка….

Сомневаюсь. — Настороженно протянул доктор. — Я, конечно, не знаю, как провел больной эти полтора года после выписки, принимал ли прописанные ему средства… это не наша задача, а того учреждения, где он поставлен на диспансерный уход…. Но я сильно сомневаюсь. — Уже более уверенно произнес Ненашев. Но потом все же счел своим долгом добавить. — Но если честно, то с такими людьми ни в чем нельзя быть уверенными на сто процентов. Иногда они обладают хитростью и изворотливостью, способной обмануть не только врачей, но и самые совершенные приборы… И потом, психика наших пациентов настолько специфична, что любой удар или стресс может повлиять на них самым пагубным образом…