Увидеть Париж и разбогатеть - Перфилова Наталья. Страница 20

– Оптимистично. – Перебила я его . – Но глупо. Сейчас здоровье ценится очень высоко. Я знаю множество людей, которые за одну удачную операцию способны выплатить стоимость любого автомобиля…

– А я знаю несравненно большее количество людей, которые не способны оторвать от своего скудного бюджета даже тысячу рублей, иначе им не чем будет кормить детей… – На этот раз серьезно отозвался Тихомиров. – Они часто умирают не от неизлечимых а просто от запущенных болезней, так как не могут вырваться с работы, выстоять огромную очередь и проконсультироваться с доктором… Кто должен лечить их, если все более менее приличные специалисты, едва получив опыт, будут переходить на полнейший хозрасчет?

– Но ведь и врачам нужно как-то жить… – Не слишком уверенно возразила я.

– Жить всем нужно. Иначе, некому работать будет, придется тем, кто сейчас платит, самим к станкам вставать…

– У меня такое ощущение, что Вы намеренно стараетесь меня оскорбить.

– Да что Вы! – Излишне живо возразил доктор. – И в мыслях не имел.

– Почему Вы считаете, что люди, имеющие возможность жить так, как они хотят, в чем то виноваты перед теми, кто этой возможности не имеет? Вы не допускаете, что деньги можно получить честным путем, никого не обкрадывая, не убивая и не спекулируя?. Что их просто можно заработать. Своим трудом, умом, талантом.

– Наверное, можно. – Не раздумывая согласился Тихомиров и тут же добавил, – я, правда, таких почти не встречал… Но я не слишком часто общаюсь с людьми богатыми, так что мне простительно.

– Как то не складываются у нас с Вами отношения, доктор, вчера я на Вас постоянно нападала, теперь Вы клеймите всю популяцию богатых людей в моем скромном лице… Нам почему то трудно понять друг друга…

– А нам и не нужно изучать точку зрения друг друга, слава богу. Скоро Ваша подруга немного поправится, ее состояние стабилизируется, Вы перевезете ее в комфортабельную клинику профессора, и на этом наше общение благополучно закончится…

– Знаете, Денис Алексеевич, когда я утром разговаривала с Альбертом Владимировичем, он отзывался о Вас значительно уважительнее. А Вы, похоже, его тоже осуждаете…

– Вы ошибаетесь. Профессор великий человек. И клинику, и «Мерседес» он честно заработал. И свой долг человечеству он уже давным-давно выплатил к своим семидесяти годам.

– А Вам, значит, еще просто рановато?

– Вот именно. – Серьезно подтвердил Тихомиров.

– А когда, по-вашему, пора будет? – Поинтересовалась я.

– Как получится. Вот диссертацию для начала писать начал… Идет, правда, медленно, работа все время отнимает.

– Жить с Вами, наверное, не просто. Вчера Вы были еще с ночной смены, а сейчас уже снова на посту…

– Вы говорите точь в точь, как моя жена. – Усмехнулся Денис Алексеевич.

– Вы женаты?! – Почему-то это открытие меня крайне удивило.

– А что, я выгляжу одиноким и брошенным? – Я неопределенно пожала плечами и тактично промолчала, а Тихомиров, вздохнув, добавил:

– вообще то, Вы правы. Марина ушла от меня три месяца назад…

– Извините, я не знала…

– Да, ничего страшного. Я был даже рад, когда это, наконец-то, случилось. Мы так долго и нудно шли к этому, что измотали друг другу все нервы. Скандалили с утра до вечера… – Тихомиров снова достал из кармана сигареты. – Я оказался нерадивым семьянином… А, может, и не только во мне дело. Друзья говорят, что все жены считают своим долгом пилить мужа по любому удобному поводу.

– Это не правда. – Неожиданно для себя самой сказала я. Откровенность, с которой Денис Алексеевич говорил о своей жизни, вдруг вызвала в моей душе искренний отклик. – Мы с мужем прожили четыре года и ни разу не ругались… Даже голоса всерьез друг на друга не повышали… Вернее, был один раз. Единственный…

– Неужели расстались после первой же ссоры? – Недоверчиво поинтересовался Тихомиров.

– В тот день его не стало… Я ушла, хлопнув дверью, а его убили. До сих пор себе простить не могу.

– Я не знал… – теперь пришла его очередь извиняться. – Мне очень жаль… Это случилось недавно? – Осторожно спросил он.

– Почти пять лет прошло.

– И Вы что же с тех пор так и живете одна?

– С сыном. Ему три года, очаровательный ребенок. Другой мужчина, кроме него, уже вряд ли надолго приживется в моем доме.

– Вы еще так молоды, – счел своим долгом отвесить мне комплимент Тихомиров, – и красивы, что я бы на Вашем месте зарекаться не стал… Только я не совсем понял, мальчику всего три года?

– Я не так уж молода, мне тридцать четыре, и я знаю, о чем говорю… А что насчет Павлика, то это мой ребенок от второго брака… Вернее, брака то собственно не было, Сергей застрелился прямо у меня на глазах во время свадебной церемонии… – Я удивилась, насколько спокойно прозвучали из моих уст эти слова. Пожалуй, впервые за последние годы я вспомнила об этом с поразительным безразличием. – Мужа не стало, а вот сынишка остался…

– Ужасно. – Искренне посочувствовал Тихомиров. – несчастный случай?

– Самоубийство. – Коротко отрезала я. Денис Алексеевич изумленно на меня посмотрел, но от комментариев тактично отказался. Пряча свое смущение, он начал торопливо прикуривать так и не зажженную сигарету. Забавно, он, наверное, сейчас от любопытства помирает, чем это я так мужика допекла, что он предпочел застрелиться, только бы улизнуть со свадьбы. Все это так ясно читалось на его смущенном лице, что я невольно улыбнулась. – Да не смотрите Вы на меня так, я вовсе не страшная мегера. Сергей сам настаивал на свадьбе… Я здесь совершенно не при чем, просто так обстоятельства сложились. – Я, конечно, покривила душой, говоря эти слова, но Тихомирову об этом знать было вовсе не обязательно. Я, вообще, уже пожалела о своей откровенности. Просто я столько лет боялась даже вспоминать события тех дней, что сегодня, почувствовав, что боль ушла, захотела произнести это вслух. Я решила, что пора менять тему. Я и так непозволительно разоткровенничалась с посторонним, по сути, человеком.

– Вы сегодня целый день в больнице пробудете?

– Вряд ли. – Денис Алексеевич, похоже, тоже обрадовался изменению темы разговора. – Я вообще то сегодня выходной, заехал на работу только посмотреть на состояние Вашей подруги. Моя смена завтра… Хотя несколько часиков побыть на рабочем месте и сегодня еще придется, звонили, что опять какого то тяжелого больного привезли. Но Вы не волнуйтесь, если у Дианы Ярославовны какой то прогресс наметится, меня сразу же известят. Я даже сиделке Вашей на всякий случай телефоны оставил… Вот и Вы возьмите визитку. – Он протянул мне маленький белый квадратик. – Мало ли что, а там все мои телефоны, и рабочие, и домашний…

– Спасибо. – Поблагодарила я. – Не думаю, что пригодится… но Вы правы, мало ли что… Знаете, Денис Алексеевич, – вдруг неожиданно для себя призналась я. – Не смотря на разницу наших представлений о жизни, мне беседовать с Вами понравилось. Вы интересный человек…

– Спасибо на добром слове, Елизавета Анатольевна… Честное слово, не могу понять, чем я показался Вам интересным… Но польщен.

– Я бы хотела извиниться перед Вами за свое вчерашнее поведение. Перелет, вся эта нервотрепка с Дианой вымотали меня… – Подъезжая прямо к главному входу в больницу, не глядя на Тихомирова, сказала я.

– Не берите в голову. – Улыбнулся Денис Алексеевич. – Мне от родственников больных и не такое порой приходится выслушивать… Вы машину то у крыльца не оставляйте, а то сюда часто скорые подъезжают… – Потом Тихомиров вышел, мягко захлопнул дверцу моей машины, легко взбежал по широкой мраморной лестнице и скрылся за массивными дверями клиники, ни разу не оглянувшись.

Я с долей обиды посмотрела ему вслед, послушно переставила машину поближе к забору и заглушила мотор. Я и сама себе не могла ответить, какого черта я привязалась к этому Денису Алексеевичу. Почему его явное пренебрежение к извинениям меня почти оскорбило. Какое мне вообще может быть дело, что думает обо мне и моем поведении какой то заштатный доктор? Ведь не станет же он от этого хуже лечить Диану? …Да нет, все это не то… Мне просто-напросто понравился этот колючий и не приветливый доктор. Такой вот смешной парадокс. Он не сделал ничего, чтобы вызвать во мне хоть каплю симпатии, скорее наоборот, всеми силами пытался показать свое равнодушие и даже легкое презрение к таким людям как я, пустым и глуповатым разряженным куклам. Отчего то мне не хотелось, чтобы его мнение обо мне осталось неизменным. Я пыталась быть откровенной в разговоре с ним, чтобы показать, насколько он ошибается, ведь на самом деле я умная, чуткая женщина редкой доброты… Я улыбнулась собственным мыслям . Конечно, я хорошая, отличная, просто прекрасная! А кто может сказать про себя что то другое? Только вот время для демонстрации своих достоинств я выбрала, нужно признаться, не самое удачное. Вряд ли такой человек в разгар напряженного рабочего дня станет забивать себе голову размышлениями о моем внутреннем мире …