Зеркало Лиды Саль - Астуриас Мигель Анхель. Страница 25
Немного помолчав, он заговорил снова.
– У этого господина,. – повернулся он к Латачину, у которого от гнева глаза горели черным огнем,. – у этого господина тонус минеральный, ему соответствует. – и я ему вручаю. – хрупкий талисман из талька в виде многослойного зеркала снов. Каждый лепесток сохраняет свою силу в течение девяти веков, девятисот лет. Пройдут девять веков, и Латачин должен будет оторвать использованный лепесток, чтобы жить дальше в недрах минеральной субстанции. Триста миллионов тальковых зеркальных лепестков, считая только первый слой, вырвут его тень из ночной тьмы.
Магвохмелюль положил руку на плечо Читалана:
– А вот у приятеля нашего. – тонус растительный. В этом кусочке корня сейбы, который я вручаю ему, содержится талисман зеленой воды, древесной крови, чтобы плавал он после смерти в зеленой крови земли и возвращался, когда захочет, в свою телесную оболочку. Силой моих талисманов будут живы Палачины в сокровенной глубине своих субстанций, камнем будет Латачин. деревом. – Читалан.
– Давай талисманы, давай!. – с надеждой и требовательно воскликнули Палачины.
– Но простейшая энергия, более сильная, однако, чем инстинкт самосохранения и дух-покровитель, сможет спасти вас от небытия при условии, что, приняв форму минерала и дерева, сохраните вы себя в целости. Для этого найдете вы самую глухую чащобу, самый глубокий овраг, где никто до вас дотронуться не сможет, никогда не расстанетесь и поклянетесь, что ваша кровь. – последняя, что в Пачилане прольется.
– Да будет так, разрази нас Акус Великая!. – получив талисманы, поклялись Палачины вслед исчезнувшим Мороке и Магвох-мелюлю, которому отдали они в уплату за секрет выживания унизанные драгоценностями мертвые руки Бешеной Удавки.
Черным-черно на площади Пачилана от множества голов. Дуэль дуэлей. Все: церковный фасад и колокольня, окна и крыши домов, деревья, все. – одна сплошная голова. Самые именитые жители расположились на своих балконах. На перекрестках. – всадники со шпораами, звучащими сонным дождем. Вдоль тротуаров многочисленные торговцы предлагают лимонад, закуски, кокосовые орехи, сладости, фрукты и безделушки.
Многозначительная, точнее, многочихательная тишина. Несмотря на торжественность момента, все расчихались, раскашлялись и раскаркались…
На площадь выходят Палачины в сопровождении толпы безучастных масок, которые несут гадючьи скелеты, безголовых петухов, бичи из кожи оцелота, нитяные клетки с крохотными птичками, овечьи шкуры, икающих птиц, погремушки гремучих змей, жертвенные ножи, выточенные из обсидиана смехом Тоиля* в форме Древа жизни, черепа, раскрашенные в сине-зелено-желтые цвета, оленьи рога…
Занимают Палачины места, указанные их мачете, подброшенными в воздух и вонзившимися в землю, и раздается сразу громкий голос Читалана. Просит он, чтобы гробом был ему полый ствол дерева, в который бьют сейчас набатом сотни деревянных языков. Дать заснуть ему последним сном в барабане-туне. Пусть тун могилой гулкой ему будет.
Потом заговорил Латачин. Просит он, чтобы выбили ему могилу в камне, и, не проронив больше ни слова, начинает свой последний танец. Дробь ног-ног-ног…
Чин-чин-чин… Палачин-чин-чин!.. ноги-ноги-ноги… дробь ног-ног-ног…
Латачин-чин-чин… чин-чин Латачин… Латачин-чин… Латачин!
Лан-лан-лан… Читалан-лан-лан!. – начал Читалан свой последний танец, дробь ног-ног-ног… но прежде объявил во всеуслышание. – мачете взвились, блеснув, как рыбы на солнце,. – не на смерть идут они, а на встречу с красавицей пачиланской… ноги-ноги-ноги… дробь ног-ног-ног…
Не заставил себя ждать и Латачин:
– Узел любви, связавший трех, не развязать! Назад не взять.... – откликнулось эхо.
Вот что бывает, Читалан, когда двое одной суждены!
Вот что бывает, Латачин, когда двое одной суждены!
Ноги-ноги-ноги… ноги-ноги-ноги… дробь ног-ног-ног… удар… отбит… удар… отбит… в ударе Латачин… в ударе Читалан… скрестились мачете… дзин… дзан… удар Читалана… дзан… дзин… удар Латачина… дзан… дзин… дзан… отбит… удар Читалана… дзин… дзаи… дзин… отбит… удар Латачина… скрестились мачете… ноги-ноги-ноги… дробь ног-ног-ног… дзин… дзан… удар Па-чилана… дзан… дзин… отбил Палачин… удар… отбит… удар… отбит… бит. – не коснуться. – продлить танец…дроби ногагонию… ноги-ноги-ноги… ноги-ноги-ноги… выпад на выпад… удар на удар… дзан… дзан… отбей, Читалан… ударь, Латачин, ударь, Читалан… отбей, Латачин, отбей… ноги-ноги-ноги… ноги-ноги-ноги… ногин… оги… ногин… огин… все плывет… смертельные раны… острие в сердце… сквозь сосок…
Окровавленное тряпье… всего лишь рубашки… всего лишь штаны… их пояса ярко-красные… их сандалии-кайте из кожи сыромятной… их сомбреро…
Это и похоронили… их тряпки… не самих… сами они стали невидимы…
Окровавленное тряпье и мачете предали дереву звон кому и скале скорбной…
Дни, месяцы, годы… Читалан, ставший огромным красным дереном, и Латачин, обернувшийся горой, узнали друг друга:. – Эй там, Читалан!
– Ау, Латачин!
– Эй там, Читалан, пустишь вход свой талисман?
– Да, да, Читалан пустит в ход свой талисман!
– Эй там, Читалан, ты вернешься в Пачилан?
– Да, да, Латачин, мы вернемся, Палачин! -о .,,. .; Удар мачете расколол небо цвета черного меда. Раненные молнией красное дерево и утес не смогли пустить в ход свои талисманы и стать снова Палачинами из Пачилана. Брожение дождя. Опьянение земли. Пьяные реки выписывают зигзаги. Покачиваются пьяные деревья. Пьянея, растение становится минералом. Минералы и есть пьяные растения. Опьянев совсем, растение становится животным. Животные. – это растения в горячечном бреду…
В сопровождении обезьяны, на груди которой красуются сверкающие драгоценными камнями руки Бешеной Удавки, появляется Магвохмелюль с невредимым телом той, чьи уши при жизни внимали невнятному говору вчерашних дней, губы пылали жаром настоящего, а глаза отгадывали загадки будущего.
Он несет ее на руках. Она. – легче дыма, легче воды, легче воздуха, легче сна.
Гроб красного дерева. Кроваво-красный утес. Узел, связавший три жизни.
Когда смотрю я сны, то глаз не закрываю, а думают, я что-то знаю…
Бренные звезды упали листьями ночи судьбы.