Конан и четыре стихии - Перри Стив. Страница 7

Конан попробовал вино. В сущности, не так уж плохо. Конечно, ему доводилось пить и получше, но встречал он и более скверное. Он хотел размочить в нем хлеб и перво-наперво набить желудок. А потом придет время позаботиться и о последующих трапезах. Он отломил кусок хлеба и впился в него своими крепкими зубами. Хлеб тоже оказался вполне съедобным. Конан жевал медленно, с наслаждением.

Обладатель чудовищного носа быстрым движением головы указал на старика с девочкой. Двое из его компании встали и направились к этой паре. Один поигрывал кинжалом, другой теребил редкую бородку.

С интересом поглядывая на них, Конан оторвал еще кусочек от своей краюхи.

Когда обоим стервятникам оставалось пройти всего несколько шагов, чтобы придвинуться к старику вплотную, люди, сидевшие и стоявшие возле двери, вдруг заговорили громко и удивленно. Конан поглядел туда. Люди поспешно отодвигались от прохода. Причину этого беспокойства Конан не мог еще понять. Со стороны казалось, будто ветер гонит высокие колосья в разные стороны. Когда толпа, наконец, разделилась на две части, все стало ясно.

По полу, усыпанному опилками, полз паук. Никогда еще киммериец не видел подобных созданий. Паук был размером с кулак и к тому же весь покрыт тонкими волосками. Он пылал, как фонарь с рубиновыми стеклами. И эта штука пульсировала, словно живое сердце.

Паук без колебаний подбежал к столику старика. В мгновении ока вскарабкался по ножке. Не лишенным грации прыжком этот пылающий представитель паучьей породы вскочил на кувшин вина, который старик держал узловатыми пальцами. Вино закипело с громким шипением. Послышался щелчок. Затем над кувшином появилось маленькое кроваво-красное облачко.

Теперь все глаза были прикованы к старику. Он улыбнулся, спокойно поднес кувшин к губам и начал пить.

Компании стервятников неожиданно пришла в голову мысль о том, что у них имеются неотложные дела где-то в совсем другом месте, что они ужасно опаздывают и любое промедление может иметь катастрофические последствия. Во всяком случае, именно такое впечатление сложилось у Конана, глядевшего, как они сломя голову выскакивают из трактира. Позади Конана кто-то выругался и пробормотал:

— Колдовство!

В этот момент девочка, сидевшая рядом со стариком, вскочила и подбросила в воздух апельсин. Конан догадался, что сейчас произойдет. Мгновением позже девочка выхватила свой меч и ударила им по падающему апельсину. Поначалу можно было подумать, что она его не задела, поскольку апельсин продолжал падать, но от острых глаз Конана не скрылось, что малышка разрубила его на четыре части.

Киммериец снова принялся жевать свой хлеб, Итак, все, кто завтракал нынешним утром в «Молоке волчицы», были поставлены в известность: старый человек и девочка были далеко не так беззащитны, как это могло показаться. Куда более разумно, друзья, поискать себе жертву где-нибудь в другом месте.

Горбоносый решил, что все это не внушает радости. Он злобно сверкнул на старика глазами и сжал свой стакан столь воинственно, что костяшки его смуглых пальцев побелели.

И снова возле двери послышались громкие возгласы удивления. Появился второй паук. На сей раз он прошествовал к столу горбоносого. Без всяких приказаний волосатая тварь вскарабкалась на стол из неструганых досок и плюхнулась в вино.

Конан засмеялся. Вызов! Отважится ли он пить?

Онемев от ярости, горбоносый вскочил и отшвырнул от себя стакан. Сосуд и его содержимое полетели прямо в лицо Конану. Конан поднял руку, чтобы отразить летящий в него стакан. К несчастью, для этого он избрал именно ту руку, в которой держал хлеб. Когда стакан обрушился на него, вино выплеснулось на хлеб, и завтрак Конана упал на грязный пол. Конан видел, как краюха покатилась по полу, причем слой грязи на ней рос неудержимо.

В лучшие времена он нашел бы подобную историю очень смешной, особенно если бы она приключилась с кем-нибудь другим; но теперь он не мог увидеть в ней ничего забавного, сколько ни старался. Сначала он лишается своей лошади и своего золота, а под конец теряет и завтрак. Киммериец втянул носом воздух. Его гнев разгорался, как костер под ветром.

Горбоносый вытащил клинок и двинулся на старика, в котором видел уже свою жертву. Девочка храбро бросилась защищать своего седоволосого спутника коротеньким мечом. Широкий клинок Конана со свистом вылетел из ножен. Обеими руками взялся он за рукоять, поднимая меч над головой.

— Ты… ты подонок! — взревел Конан.

Горбоносый удивленно обернулся. То, что он увидел, вызвало у него тревогу. Он попытался привести меч в оборонительную позицию, одновременно с этим отступив назад, но ни того, ни другого сделать ему не удалось. Меч Конана вонзился ему в грудь, и острая сталь, проникшая в тело на глубину ладони, разрезала человека от груди до паха, как при вскрытии. Ужас исказил лицо разбойника, когда из раны на животе выпали внутренности. Он рухнул на пол, и душа его отправилась в путь на поиски предков.

Но ярость Конана улеглась лишь частично. Он поискал глазами четвертого члена банды. Но того почему-то не было видно. Конан засверкал глазами на посетителей харчевни. Все они предусмотрительно отшатнулись от молодого великана с окровавленным мечом в руках. Все, кроме одного.

Девочка, улыбаясь, приблизилась к Конану. Свой меч она вложила в ножны. Когда она подошла совсем близко, стало видно, что ростом она едва достигает Конану до груди. Чуть помедлив, киммериец опустил меч и поглядел на девочку сверху вниз.

— Ну?

— Спасибо, господин, вы спасли нас. Голос прозвучал тепло. Да, казалось, самый воздух стал теплее, когда она вот так стояла рядом и смотрела на рослого киммерийца.

— Можешь не благодарить, — сказал Конан все еще грубым и злым тоном.

— Этот ходячий кусок дерьма погубил мой завтрак. Лучше бы он зарезался. Тогда я бы с удовольствием оставил его мучиться.

При этих словах Конана рот девочки округлился и на лице отразилось смятение.

В харчевне возобновились разговоры,

— как он ему врезал! Вот это сила!

— разрубил, как курицу!

— прибыл из провинции…

Худой человек со шрамом, пересекающим верхнюю губу и проходящим возле левой ноздри, не выпускал из глаз обнаженный клинок варвара. Из-за шрама казалось, что человек постоянно усмехается. На нем был изрядно замызганный фартук, который изначально имел белый цвет, но со временем, после неоднократно пролитого на него вина и собранных в него же объедков, приобрел серый оттенок. Скорее всего, хозяин харчевни, предположил Конан.

Хозяин бросил взгляд на убитого. При этом его вечная ухмылка стала еще шире.

— Ну вот, Аршева из Кеми нарвался, наконец, на жертву себе не по зубам. — Он покосился на Конана.

— Немногие до такой степени заслужили того, чтобы их вышвырнули из жизни, как этот тип. О нем никто не пожалеет, вот уж точно. — После краткого некролога хозяин извлек из кармана своего фартука тряпочку и протянул ее Конану.

— Вот, вытрите ваш клинок, господин, чтобы от поганой крови Аршевы не появилась ржавчина на благородной стали.

Конан взял грязный лоскут и тщательно обтер клинок,

— Однако может нагрянуть городская стража и поинтересоваться, почему и кем прерван земной путь нашего Аршевы, — сказал Хозяин. — Я полагаю, господин, что у вас были достаточные основания отправить его в мир иной.

Конан вложил меч в ножны.

— Несомненно, — начал он, — причина была. Этот негодяй…

— …хотел напасть на меня и мою помощницу, — перебил его старик. — Этот человек — наш телохранитель. Он просто добросовестно выполнил свою работу и защитил нас.

Конан удивленно воззрился на старика. Что это значит? Он хотел заговорить, но старик не дал ему вставить ни слова.

— Пока мы будем ждать солдат, мы хотели бы завершить наш завтрак. Если вы будете настолько любезны и замените моему другу его утраченную во время битвы порцию, а также принесете еще кувшин вина, я вам буду очень признателен. — Старик поднял морщинистую руку. Блеснула серебряная монета.