Кровавый шабаш - Атеев Алексей Григорьевич Аркадий Бутырский. Страница 45

Девушка тем временем ложится спиной на камень, вытянув руки по бокам. Кто-то ставит у нее в головах и в ногах четыре толстые ярко горящие свечи.

Личность в рясе вскидывает над головой руки и начинает нараспев выкликать:

– Вельзевул, Астарот, Велиал, Люцифер, Асмодей, Авадон… Приношу тебе жертву!!! – вопит неизвестный, запрокинув голову. Капюшон падает на плечи, и становится видно его лицо. Резкие тени от горящих свечей скрадывают его черты, и все же они вполне различимы.

– Шакал! – выдохнул Альберт.

– Он, собственной персоной, – подтвердил Рудик.

Шакал нагнулся, и в его руках появилось крошечное тельце. Ребенок шевелится и попискивает.

– Что он собирается делать? – в ужасе воскликнула Женя.

– Неужели не ясно? Смотри. – Альберт старался говорить спокойно, но ему это плохо удавалось.

Шакал опускает тельце прямо на грудь девушки, лежащей на камне, и ребенок, почувствовав тепло и знакомый запах, чмокает крошечным ротиком, видно желая, чтобы его покормили. Но малютку хватают за ножку, он отчаянно вопит. В левой руке Шакала появляется небольшой нож с волнистым лезвием.

– Он его убить собирается! – закричала Женя. – Разве вы не видите?! Я не могу на это смотреть! – И она выскочила из комнаты. Налила воды прямо из крана, давясь и обливаясь, кое-как выпила.

Нехотя поплелась назад. Телевизор был выключен, хоть за это спасибо.

– Убили? – дрожащим голосом спросила Женя.

Альберт кивнул.

– Просто не верится, – недоумевающе произнес Судец. – Когда смотришь разную американскую ерунду, как-то не представляешь, что с чем-то подобным можешь столкнуться сам. Всякое приходилось видеть, но не сатанистов в действии.

– Что это было? – Женя еле выдавила слова.

– Как я понимаю, сатанинский обряд – черная месса или что-то в этом роде.

– А люди… женщины… не знаю, как их назвать…

– Ты же сама убедилась: лиц было совсем не различить. Только эта – впоследствии убитая. И Шакал.

– Но для чего произведена съемка? Кем? С согласия участников или помимо их воли?

– В этом нужно разбираться. – Альберт поднялся с дивана. – Ясно одно: на основании записи можно возбуждать уголовное дело в отношении Шакала. До сих пор ему удавалось выходить сухим из воды, но тут не выйдет. Преступление налицо. Нужно срочно прокрутить сюжет Буянову.

Познакомившись с материалом, Буянов обратился к Жене:

– Ты была права, признаю, каюсь… Не допускал и мысли о существовании каких-то сект, изуверских обрядов, средневекового мракобесия. И, видишь ты, молодежь сумела меня обойти, сумела доказать… Что тут скажешь? Молодцы! Настоящие сыскари. Докопались… Поздравляю! Теперь Шакалу не уйти от ответа. Сколько нас за нос водил! А может, на пленке вовсе не он? Может, просто похож? Хорошо. Значит, так. Кассету я продемонстрирую начальству – дело как-никак неординарное. Как только конкретное решение по Шакалу будет принято, продолжим работу.

– Что значит – "конкретное решение"? – полюбопытствовала Женя.

– Как действовать дальше. Сразу арестовывать или продолжать собирать улики. Я думаю, все решится через пару часов. А пока все свободны.

Женя, Валеев и Судец вышли из кабинета майора.

– Все нормально, ребята, – заключил Рудик, – цель достигнута. Начальство нас ценит и любит, а мерзавец Шакал в ближайшем будущем получит по заслугам. Ладно, пока. У меня кое-какие делишки.

– А нам бы не мешало перекусить, – сказал Альберт, взглянув на часы, – время-то обеденное. Пойдем куда-нибудь.

– В "Havana Moon"? – невинно поинтересовалась Женя.

– Нет, куда-нибудь попроще. Хотя и туда не мешало бы сходить. Хочу я увидеть свою хорошую знакомую. Да ты ее, наверное, помнишь – Ангела. Пусть она наконец скажет, кто вместе с ней на пленке – Вержбицкая или Семиградская?

– А ведь в самом деле! – удивилась Женя. – Как это мы про нее забыли?

– Я и не забывал. Просто время поджимает. То одно, то другое…

Решили пойти в пельменную. А пока шли, Альберт по просьбе Жени рассказывал ей о Шакале:

– Он как будто не тихореченский. Появился здесь лет восемь назад. На первый взгляд ничего особенного. Сейчас ему между сорока и пятьюдесятью. Невысокого роста, прихрамывает, по-моему, на левую ногу, глаза серо-голубые, волосы светлые, редкие.

– Ты прямо ориентировку читаешь, – хмыкнула Женя.

– Именно. Он не судим. Во всяком случае, в документах судимость не фигурирует.

– Ты хочешь сказать, он мог сменить документы?

– Вполне возможно. Я же говорю: он не местный. Никто его раньше не знал. Приехал, как говорят, откуда-то с севера. Открыл кооператив – между прочим, по организации ритуальных услуг. Могилки обустраивал, памятники простенькие изготавливал, ну и так далее. Потом прибрал к рукам рынок. Обложил данью торговцев, в основном с юга.

Потом настала очередь мелких кооператоров. Возможно, у Шакала имелись осведомители в городских властных структурах, в милиции… Короче, законопослушных он не трогал. Так продолжалось года три. Потом грянули реформы. Для таких, как Шакал, и вовсе настали золотые времена. При всеобщей неразберихе можно было творить все, что угодно…

– И его ни разу не схватили за руку?

– Представь себе. Всегда выходил сухим из воды. Кое-кого из его братков посадили, но ни разу они не показали на своего шефа. Оно и понятно: такие долго не сидят, если вообще садятся. Дадут, кому надо, на лапу… Влияние Шакала все увеличивалось. Он подгреб под себя два городских рынка, завладел сетью уличных киосков, запустил руку в промышленные предприятия. В Тихореченске имеются еще две-три группировки. Они ведут непрерывную борьбу за сферы влияния. В последнее время, как говорят, авторитет Шакала несколько пошатнулся. Последовали кровавые разборки. Он вроде бы вышел победителем, но, как обстоят дела в реальности, я не знаю… Мы пришли. Вот она – пельменная.

На опрятном зеленом пустыре стоял передвижной модуль, перед ним на заасфальтированном пятачке – белые пластиковые столы и стулья. Народу почти не было. Альберт и Женя уселись за стол, Альберт сделал заказ.

– Я не могу понять только одного, – сказала Женя. – Зачем Шакалу лезть во всю эту мистику?

– Не знаю, – Альберт мельком взглянул на Женю, – возможно, с жиру бесится. Или пытается таким образом поднять авторитет, нагнать жути на приближенных. Не исключено, что он действительно свихнулся.

Официант поставил обед на столик.

– Припоминаешь меня? – спросил Альберт.

Официант кивнул.

– У вашей харчевни чья крыша? Шакала?

Парень вновь кивнул и отвел глаза.

– А про самого что слышно? Про Шакала то есть? Жив-здоров?

– С неделю не видать. Болтают, к святым местам поехал.

– К каким святым местам?

– Не знаю, так говорят. Но в городе его точно нет. – На пороге модуля возникла крепкая плечистая фигура, и официант поспешно отошел.

Совсем рядом послышался шум подъехавшего автомобиля. Почти сразу же Женя увидела быстро приближающегося Пашку. Заметил его и Альберт.

– Смотри-ка, твой оруженосец пожаловал. Давненько его не было видно.

– Привет, – сказал Пашка. – Женя, можно тебя на минутку?

– Ну, конечно, секреты! – насмешливо произнес Альберт. – Иди уж…

– Тебя немедленно желает видеть дед, – шепотом произнес Пашка. – Очень настоятельно просил приехать. Сам все расскажет.

– Я тебя оставлю, – извиняющимся тоном сказала Женя Альберту. – Вернусь через полчаса.

– Раз нужно – значит, нужно, – сказал Альберт и стал доедать остывающие пельмени.

– Ты, Пашенька, день ото дня становишься все загадочней. То вдруг исчезаешь, то так же внезапно появляешься, – сказала Женя, влезая в машину.

– Ошибаешься, – парень усмехнулся, – я всегда рядом, правда, некоторые этого не замечают. А где Кавалерова? – вдруг спросил Пашка.

– Не знаю. Родители куда-то увезли. А ты знаешь о наших приключениях?

– Как же! Наслышаны! – И добавил: – Из-за таких, как Кавалерова, на свете происходит много неприятного.