Кровавый шабаш - Атеев Алексей Григорьевич Аркадий Бутырский. Страница 59

Он замолчал и посмотрел на Глашу.

– Хорошая девушка, – неожиданно произнес он, – даже жалко, но что поделаешь: не нами заведено, не нам и отменять. – В наэлектризованном воздухе повисла тягостная пауза.

– Но позвольте, – воскликнула какая-то нагая фигура, – ведь это бесчеловечно, ведь аморально!.. И потом, мне кажется, происходящее попахивает уголовщиной, а отнюдь не теми высокими, хотя и специфическими задачами, о которых вы так красочно вещали в наши предыдущие встречи.

– Вы совершенно правы, за небольшим исключением. Это как посмотреть. Мораль – понятие, придуманное слабаками, недоумками и прочей шушерой. Та мораль, о которой вы говорите. А настоящая мораль… Выживает в конце концов сильнейший. Не мной придумано. Что же касается уголовщины… А разве не все вы без исключения замараны уголовщиной? Как говорил лжепророк: "Кто без греха, пусть первый бросит в меня камень…" Тут он был прав. Но вы вправе уйти, если, конечно, сможете. Попробуйте.

Над котловиной вновь нависло тягостное молчание. Женя ждала, что тот, кто робко пытался возразить, найдет в себе силы покинуть сборище, но никакого движения не наблюдалось. Ряды голых оставались недвижимы.

Так продолжалось минут пять-десять. Наконец личность в рясе нарушила молчание.

– Ну вот, – констатировала она, – все оказалось так, как я предполагал. Все то же, то же… Ладно. Переходим к торжественной части.

Глумливые интонации изумили Женю. Персонаж в рясе явно издевался над присутствующими. Он даже не пытался сохранить серьезность. "Словно на сеансе заезжего психотерапевта, – пришло ей на ум. – Быстрее прочитать заклинание, получить бабки и дальше, дальше… Фарс, одним словом. Но цена этого фарса – человеческая жизнь".

– Итак, продолжаем, – сказала личность в рясе. – Желающих покинуть наш ареопаг не сыскалось. Тем лучше. Перед тем как совершить жертвоприношение, каждый из вас должен отдать указанной девице почести: поцеловать ее, извиняюсь, в причинное место. Вперед, товарищи, не создавайте сутолоки. Организованно, организованно…

Как-то очень быстро нестройная толпа образовала очередь и двинулась к каменному ложу. Все происходило быстро – видно, каждый стремился поскорее исполнить неприятную обязанность.

Женя тоже дотронулась губами до Глашиного тела и поразилась, насколько оно холодно. "Как у мертвеца", – мелькнула мысль. Она вновь попыталась вступить в мысленный контакт, но все оказалось тщетно. Разум Глаши спал.

"Как ее расшевелить? – лихорадочно соображала Женя. – Что же делать, ведь убьют, определенно убьют".

– Итак, – подвел итог рясоносец, – как я понимаю, от процедуры не уклонился никто. Отлично! Следуем дальше. Переходим к основной части.

ЖЕРТВОПРИНОШЕНИЕ

Луна светила с неистовой силой, но Жене казалось: все окутано беспросветным мраком. Выхода не было. Что произойдет через несколько минут, было совершенно ясно. Прилив доселе неизведанных способностей, вызванный проглоченной капсулой, похоже, куда-то пропал. Женя находилась в отупении, полностью потеряла контроль над собой. Происходящее представилось кошмарным бредом, и она ждала только одного – когда все закончится. Ей казалось, будто она вывалялась в нечистотах и вонючая слизь покрывает ее с головы до ног.

Между тем личность в рясе извлекла из складок одежды длинный кинжал с волнистым лезвием и высоко подняла его над головой. Порыв холодного ветра промчался по котловине. Вспыхнул и ярко разгорелся погасший было костер. Языки пламени трепетали на ветру словно живые.

По неясной причине цвет пламени варьировался от нежно-голубого до кроваво-багрового, переходя через стадии оранжевого, желтого, зеленого цветов. Запахло пряным и удушливым – скорее всего в костер подсыпали неких благовоний. Воздух сгустился. Дышать стало трудно и, видимо, не только Жене: стоявшая рядом с ней крупная женщина, похоже, испытывала нечто подобное. Ее большая, несколько обвисшая грудь ходила ходуном, по телу пробегала судорога, она то и дело чесалась, словно атакованная полчищами насекомых. Лицо дергалось и гримасничало, точно у умалишенной.

– У-у! – вдруг тонко и длинно взвыл человек в рясе. Крик этот никак не походил на звуки, которые может издавать человек, скорее он напоминал вой волка или, того хуже, оборотня. И в эту же самую минуту откуда-то сверху, из-за пределов котловины раздался ответный вой, многократно усиленный и еще более зловещий. Было ли это эхо или нечто иное стало причиной зловещего воя, осталось неясным. Волосы на голове у Жени зашевелились. Сделалось до того страшно, что она вдруг почувствовала, как горячая струйка потекла по внутренней стороне ног. Захотелось упасть на землю и больше никогда не подниматься.

– Здесь мы собрались во имя твое, черный повелитель, – утробным голосом изрек рясоносец, – и во имя твое мы приносим на заклание девицу, рекомую Глафира, и сия Глафира станет плоть от плоти твоей.

Произнеся эту тираду, вещун мгновенно скинул рясу и предстал совершенно обнаженным. Толпа взвыла. Теперь лицо человека, правившего сатанинский бал, было хорошо различимо, и Женя, присмотревшись, узнала в нем… Нет! Не может быть! Вот уж кого она никак не ожидала здесь встретить. Она невольно провела по глазам вспотевшей ладошкой. Ошибки быть не могло. Перед ней буквально в нескольких шагах находился… смотритель Богачевского кладбища Иван Иванович Кувалдин, одно время считавшийся убитым и обезглавленным.

Человек, в котором Женя узнала смотрителя кладбища, медленно приблизился к лежащей на камне Кавалеровой, провел рукой по ее бедру и повернулся к сборищу:

– Перед тем как принести ее в жертву нашему господину, нужно пролить ее кровь без применения железа или иного металла. – Он криво усмехнулся, отчего его лицо стало похоже на дьявольскую личину. – Первая кровь – лучшая кровь! – Он рывком раздвинул Глашины ноги.

– Ага-ага, – захихикала стоящая рядом с ней дебелая дама. – Сейчас он ее… А потом… Ведь не может же он на самом деле зарезать? Это так… Жути нагоняет. Сейчас… сейчас… а потом мы все… – Ее бессвязный лепет, гаденькие смешки, откровенная жажда грязного действа стегнули Женю словно кнутом. Так вот о чем толковал старик! А она? Ей-то как поступить? Стать соучастницей этого глумления? Безучастно наблюдать за происходящим?! Так не пойдет! Сейчас она приблизится к мерзкому Кувалдину, вцепится в него, начнет бить, царапать, кусать… Станет сражаться, а там будь что будет.

Женя стала протискиваться вперед, касаясь голых, липких от пота тел.

"Саван, – внезапно возникло в сознании, – черный саван…" Какой еще саван? И тут она почувствовала, что снова слышит Глашу. Или не ее? Будто некая сущность извне пришла им на помощь.

Женя вгляделась в распростертую Глашу. Та вздрогнула, по ее телу пробежала мгновенная судорога.

– Э, нет! – громко произнес Кувалдин. – Не вырвешься, птичка! – Он схватил девушку обеими руками и с силой прижал к камню.

– Помоги! – услышала Женя стон.

Она остановилась. Сейчас или никогда! Но как, как?! В груди вдруг словно лопнул громадный пузырь. Женя резко выдохнула и рванулась к Глаше. И тут она явственно ощутила, как все ее силы словно перетекают в Глашу. Невольно она пошатнулась, голова сильно закружилась, члены онемели. Но зато в эту самую минуту Глашу подбросило, она рывком вскочила со своего ложа и что есть силы ударила Кувалдина ногой в лицо. Тот глухо охнул, но устоял и вновь бросился на девушку.

– Хватайте ее! – заревел он. – Не дайте уйти мерзавке! Что вы стоите? Вперед, вперед!

Кувалдин обхватил Глашу руками и попытался повалить, но она вырвалась и вновь двинула его ногой.

– Ах ты, сучка! Ну тогда… – В его руке вновь возник кинжал. Кувалдин выставил его перед собой и двинулся на Глафиру.

– Убежать ей не давайте, убежать!.. – вопил он. Однако присутствующие почему-то не проявляли особого рвения. С тупым изумлением они таращились на происходящее.

Женя держалась из последних сил. От внезапной слабости подкашивались колени, все плыло перед глазами. Она уже не обращала внимания на развернувшиеся события, думая об одном: как бы не свалиться и не быть затоптанной.