Иероглиф «Измена» - Первухина Надежда Валентиновна. Страница 18

— Брат Хун, ты говоришь так, словно собираешься сам вступить на престол Пренебесного Селения! Не забывай, для кого наша община мостит дорогу!

— Я никогда этого не забываю, братья Чхен и Хон! Да благословен будет Подземный Царь!

— Да будет благословен! — воскликнули хором злодеи, впрочем, не очень громко.

— Время для ликующих криков еще придет, — заметил тот, кого называли Хуном. — Теперь же вспомним, для чего мы здесь собрались.

— Мы обеспокоены вестями о болезни императора Жэнь-дина, — сообщил Чхен.

— Эта болезнь случилась очень некстати, — сказал Хон. — Во дворце в связи с болезнью императора установлен полутраур, запрещено принимать гостей и даже послов из других стран. А значит, Прозрачный Меч, когда он придет, не сможет пробраться во дворец под видом посла из Жемчужного Завета, как мы намечали раньше.

— Вы недальновидны, братья, — возразил Хун. — Состояние императора с каждым днем все безнадежнее. Это значит, что Прозрачному Мечу, может быть, и не придется обнажать лезвие для того, чтобы отрубить голову владыке династии Тэн.

— Это неправильно! — воскликнул Хон. — Император не может умереть естественной смертью!

— Почему, брат Хон?

— Потому что в этом случае его кровь не окропит землю и не вызовет к пробуждению Подземного Царя! Как вы недальновидны! Коль болезнь императора столь тяжела, надо спешить с появлением Прозрачного Меча. Иначе…

— Но как он проберется во дворец?

— Это и должны придумать мы, братья. Вся община надеется на нас. От нас зависит успех общего дела! А покуда возьмите вот это золото. Его прислали наши заморские друзья, они хотят, чтобы мы ни в нем не знали нужды.

Тихо звякнул металл.

— Пусть, однако, знают они, что не ради золота мы стараемся, а ради воцарения справедливости.

— Верно. Так что же мы решим?

— Я возьму на себя убийство Бирюзовой Царицы. Она нам больше не нужна.

— Я встречусь с царедворцем Оуяном. Это такая продажная тварь, что даже мне тошно. Но зато я узнаю все самые свежие дворцовые новости… Ты же, брат, отправь послание людям, связанным с Прозрачным Мечом. Пусть его поторопят.

— Да, сделаю.

— Тогда расходимся. Следующая встреча — через десять дней у заброшенного храма Взывания к Свету. Пароль будет новый.

— Какой?

— Дай подумать… Вот! «Крыса прогрызает слабую стену».

— А отзыв?

— «Стена рухнет и придавит строителя». Все запомнили?

— Да.

— И молите подземных богов, чтобы нашему делу никто не помешал!

— Да снизойдут боги!

— Да пошлют нам удачу!

— А теперь идемте, братья. Ночь перешла свою черту, скоро рассветет. Не нужно, чтобы нас кто-нибудь видел. Да и тебе, Пэй, пора ловить креветок.

— Как я ненавижу креветок! Когда наша община восторжествует, я вобью эти креветки в пасть всем нашим врагам!

Тихий злой смех был ответом лжерыбаку.

И вот не стало злоумышленников, они исчезли быстро, как ночные тени. Лишь воздух, в котором еще оставался запах нагретого масла, да едва колышущиеся ветви кассии свидетельствовали о том, что у храмовой ниши только что собирались люди, замышлявшие великое злодейство.

Ши Мин и Юйлин Шэнь стояли в нише за изваянием богини Гаиньинь ни живы ни мертвы. Каждое мгновение, пока совещались злоумышленники, нашим героям казалось, что их обнаружат и прикончат на месте как ненужных свидетелей. Но, видно, богиня Гаиньинь была милостива к незадачливым друзьям — злодеи их не заметили. Прошло, пожалуй, целое тысячелетие, прежде чем друзья решились выбраться из ниши. Но наконец они поняли, что им вроде бы ничто не грозит, и тихо, как мыши, крадущиеся к миске спящего кота, они выбрались наружу. Перевели дух. Хмель из их голов быстро выветрился благодаря всему услышанному.

— Что скажешь, братЮйлин? — прошептал Ши — Ведь это заговор! Государственная измена!

— Согласен с тобой. Богиня Гаиньинь недаром сохранила наши жизни. Мы должны обо всем услышанном рассказать в дворцовой службе безопасности!

— Кто нас туда пустит? Кто нам поверит? — в отчаянии заломил руки Ши Мин. — Мы простые студенты! Еще скажут, что все это нам спьяну привиделось!

— Постой, брат Ши, — остановила друга Юйлин. — Мы не будем сообщать ни о чем дворцовой службе безопасности. Есть другой верный императору человек, который выслушает нас.

— Кто же это?

— Господин первый императорский каллиграф.

—

Цзюань 6

ЖЕМЧУЖНЫЙ ЗАВЕТ

Императрица Жемчужного Завета, Почтенная Мировая Матушка, была чрезвычайно настойчивой и целеустремленной женщиной. Несмотря на то что принцесса Фэйянь ответила отказом на ее любезное приглашение погостить в Жемчужном Завете, императрица Чхунхян не сдалась. Она слала принцессе Фэйянь письмо за письмом, в которых убеждала ее приехать. Фэйянь сначала возмущалась такой бесцеремонностью, а потом поняла, что любезность владычицы Жемчужного Завета ей никак не одолеть.

— Поезжай, — в конце концов сказал супруге Баосюй. — Иначе она станет донимать тебя письмами всю оставшуюся жизнь.

— Но как я поеду без тебя? Это неприлично.

— У меня нет ни малейшего желания отправляться в Жемчужный Завет. Даже ради соблюдения приличий. И потом, дорогая, что нам эти приличия? Разве кто-то осудит тебя за то, что ты приехала без своего дракона?

— Баосюй, я буду скучать без тебя.

— Это лучше, чем если бы ты стала скучать со мной. Ничего, милая, разлука, хоть и небольшая, идет только на пользу любви. И тем более семейной жизни. Ты развеешься в обществе Ют-Карахон-Отэ, а я наконец совершу паломничество к монахам-драконам из Серебряных пещер. Как известно, они не допускают в свое общество особ женского пола…

— Драконы-монахи? Первый раз об этом слышу!

— О, дорогая, неужели я тебе о них не рассказывал? Извини. На юго-западе Лунтана есть священнее скалы, сплошь изрезанные пещерами. Стены этих пещер действительно состоят из серебра, поэтому там нет места ничему нечистому. В тех пещерах протекают родники, вода которых целебна и дарит молодость.

— Но тебе не нужна молодость, Баосюй! Тебе всего-то две тысячи с лишком лет…

— А я и не за молодостью хочу совершить паломничество к монахам-драконам, а за мудростью.

— Разве ты не мудр, о мой супруг?

— Есть два вида мудрости, женщина. Одна — земная, плотская, ежедневная. А другая — совершенная, небесная, духовная. Эта мудрость, если ты сумеешь ее постигнуть, открывает в тебе второе зрение, и все вещи мира ты видишь иначе, иначе ощущаешь себя в этом мире… А еще понимаешь, что есть и другие миры — миры, в которые можно проникнуть только сердцем…

Фэйянь завороженно слушала мужа. Когда-то давным-давно она была монахиней в Незримой Обители великой Крылатой Цэнфэн — наставницы, которой подвластны и небо и земля. Но Крылатая Цэнфэн ничего не говорила о других мирах. Впрочем, возможно, это знание и не требовалось тогда юной принцессе, чьей задачей было вернуть себе престол Яшмовой Империи.

— Для чего тебе такая мудрость, супруг мой? — тихо спросила Фэйянь Баосюя.