От ведьмы слышу! - Первухина Надежда Валентиновна. Страница 25

Действительно. В оглавлении было указано: «Кадушкинъ Романъ. Песнопения къ звезде».

– И не подумал бы, что разговаривал с классиком, – вздохнул муж завистливо.

– Ты, считай, тоже классик, – утешила я своего фантаста.

Но он уже и не слышал. Он раскрыл книгу на стихотворениях нашего знакомого вампира и погрузился в чтение.

– Читай вслух, – потребовала я. – А то прогоню спать.

Вчера умерла звезда.

Сегодня ее отпели.

А в храме звенят капели,

И странно душа пуста.

Чего же еще мне ждать?

Чего мне просить у Бога?

Ах, как этот мир убого

Расходует благодать!

И то, что кругом темно, —

Не страшно. В душе – страшнее.

Но что вы сделали с нею,

Смотревшей в мое окно?!

Ее был беспечен вид,

И свет ее был так странен...

А я этим светом ранен

И небом давно забыт.

И скажешь ты: «Не беда»,

Прощально меня целуя.

И все же... Зачем живу я,

Когда умерла звезда?

Я, закрыв глаза, прислонилась к стене. Усталость, тоска и тревога, ставшие моими постоянными спутниками в последнее время, куда-то ушли, милостиво позволив моей душе вдохнуть толику покоя...

– Белинский, – тихо сказала я. – А может, из их любви что-нибудь хорошее получится?

Муж с некоторым усилием захлопнул книгу, словно страницы сопротивлялись и не желали закрываться.

– Время покажет, – задумчиво сказал он. – Как вампира я его не одобряю, но как поэта...

Я отобрала у него томик стихов и, поднявшись по стремянке, засунула между пестрыми обложками «Библиотеки космической фантастики».

– Сюда девочки точно не полезут...

– Хорошо. А с этим что будем делать? Мы задумчиво поглядели на дюжину объемистых пачек.

– Как думаешь, если их спрятать на чердаке дачного дома, Дашка их обнаружит?

– Вика, в конце концов, ты у нас ведьма, тебе и решать.

– Ладно. Отвезу книги к Инари. Пусть отправит их в депозитарий Дворца драконов. Без специального разрешения туда попасть невозможно. Да и не думаю, что

Даша загорится такой идеей. Самое ужасное знаешь, что? _ 9

– Если она всерьез возьмется колдовать, у нее все и без книг получится. Все, что угодно.

– Ты говоришь так, как будто Дарья – Великая Ведьма. Вроде тех, которые составляют этот ваш... Трибунал Семи Матерей Ведьм.

– Есть симптомы, по которым я это подозреваю.

... А Великая Ведьма в это время крепко спала, и ей снился очередной сон. В котором она делает помело из палки от старой швабры и пучка павлиньих перьев. И отправляется в вольный полет над безмолвной столицей.

...Миловидная юная японочка в кимоно палевого цвета поставила передо мной чай и лакомство из соевого творога.

– Спасибо, Тиэко-тян, – сказала ей Инари. – Можешь идти. Я сама поухаживаю за гостьей. Тиэко улыбнулась и, поклонившись, ушла.

– Давно у тебя эта служаночка?

– С зимы. Муж настоял, потому что мне самой в одиночку уже трудновато управляться по хозяйству и заниматься с сыном... – Инари легко коснулась ладонью большого живота. – Да и в моем возрасте беременность нелегкое дело.

Я с удовольствием пила особенный, истинно японский чай и откровенно любовалась своей задушевной подругой. За те годы, что мы с ней знаем друг друга, как женщины и прирожденные драконы, она совсем не изменилась. Только красота ее, раньше сиявшая, как солнечный зайчик, теперь светилась ровным приглушенным светом. Инари, в отличие от меня, с глубокой серьезностью подошла к вопросу семейной жизни и в замужестве вела себя так, как и полагается порядочной японке. Не подумаешь, что эта немногословная, кроткая, ожидающая ребенка женщина когда-то была бесстрашным самураем-охранником и спасла жизнь не только своему сюзерену, но и моему семейству...

– Как вы живете? – поинтересовалась я. – Как здоровье мужа и Наследника Саге?

Всегда, когда я бывала в гостях у Инари, меня охватывало чувство умиротворенного умиления. Семья Павловых-Такобо жила в зеленом массиве Ильинского. Бизнесмен Павлов отгрохал особняк в помпезно европейском стиле, а Инари выделила себе клочок земли под чайный домик и небольшой классический садик камней. В чайном домике царила атмосфера покоя, уюта и дружелюбия; в токонома всегда стояла ваза с цветочной композицией, соответствующей дню лунного цикла, висели свитки с изречениями древних японских поэтов... Во время чайной церемонии полагалось говорить о прекрасном (природе, погоде, искусстве) и возвышенном (философии, поэзии). Но я, как суетный московский человек, нарушала регламент и задавала вопросы о насущном. Инари мне это прощала, ласково улыбаясь уголками не подкрашенного помадой рта.

– Муж уехал на деловую встречу в Саратов. А Саге сейчас в музыкальной школе, Тиэко поедет за ним где-то через час... Благодарение небесам, все здоровы.

Поясню: Саге – восьмилетний сынишка Инари и Сергея Павлова. Они именуют его несколько торжественно: Наследник. Немудрено. Дело в том, что Инари – природный, чистокровный дракон из древнего высокородного японского клана. Павлов – тоже дракон, но рангом пониже, драконьей крови в нем маловато, он даже летать толком не умеет. Вот бизнесмен и возмечтал найти себе жену – чистопородного дракона, чтобы та родила ему наследника и тем самым подняла престиж Московской Управы драконов. Поначалу Павлов, не рассчитав силенок, пытался соблазнить меня (прапрапраправнучку былинного Змея-Горыныча), но, поскольку я не собиралась расставаться с собственным мужем, обратил свои взоры к Инари. И не прогадал. Хотя я до сих пор считаю, что такой тип, как этот бизнесмен, недостоин делить постель со столь утонченной и замечательной женщиной, каковой является Инари.

– Может быть, тебе согреть сакэ? – предлагает Инари.

– Нет, не стоит. Очень душно, и без того голова болит, а я ведь к тебе по делу приехала.

– Я готова тебе помочь. – Инари приподнимается с подушки-дзабутон, но я жестом останавливаю ее:

– Погоди, сестрица. У тебя так хорошо. Душой отдыхаешь. Подождут мои заботы. Что тебя понапрасну волновать...

– Разделить заботы друга – вот истинное благочестие.

Я вздохнула и допила-таки ароматный, густой, как патока, чай.

– Не дай Аматэрасу тебе такие заботы, дорогая Инари.

Из чайного домика мы идем по посыпанной желтым речным песком дорожке, отделяющей садик камней от сада отцветшей сакуры, устелившей своими темно-розовыми лепестками рыхлую землю.

– Сколько раз собиралась приехать к тебе, полюбоваться цветением сакуры, и все недосуг, – сокрушенно говорю я.

– Ничего. Скоро мы наденем пояс юности на нашего Саге. Будет большой праздник. Мы ждем в гости всю вашу семью.

Инари ведет меня в гостиную особняка. Ну, тут царят уже вкусы сорящего деньгами бизнесмена. Диваны, обитые зеленой кожей, и пепельницы из аметиста я всегда считала дурным тоном. Не хватает Павлову скромности. Не воспитала его Инари.

Я усаживаюсь на диван, Инари пристраивается на плоской низенькой софе и внимательно смотрит на меня. Глаза у нее становятся золотисто-изумрудными, как спинки майских жуков. Зрачок превращается в узенькую вертикальную полоску... Все-таки это завораживает, когда из человеческой плоти внезапно проглядывает благородный дракон.

– У тебя в семье что-то случилось? – проницательно спрашивает подруга.

– Не то слово.

– Муж?

– Дети. Причем все сразу.

– Заболели?

– Хуже. В сверхъестественные эмпиреи подались! Инари смотрит изумленно, выгнув черненую ниточку-бровь.

– Это как же?!

Я принимаюсь излагать все происшедшие с Ярославом, Марьей и Дарьей события. Инари в особо патетических местах всплескивает руками и шепчет «Нами Амиду Буцу», призывая милосердное японское народное божество вразумить нашу беспутную российскую семейку.