От ведьмы слышу! - Первухина Надежда Валентиновна. Страница 42

Пылая праведным гневом, я бросилась в библиотеку, вскарабкалась на стремянку и достала припрятанный томик поэзии вампиров. Муж озадаченно следил за моими манипуляциями и только поддерживал лесенку, чтобы я ненароком с нее не слетела.

– Вот он! – издала я торжествующий хищный вопль. – Людвиг Честнейший. «Избранные стихотворения»!

В глаза, как шрапнель, ударили строчки:

Все притворяешься, что живешь...

Я выдрала страницу со стихами:

– Ведьмам не к лицу притворство! – и добавила вне себя от гнева: – Да будет тому, кто это написал, то же, что и строкам написанным!

Листок папиросной бумаги разлетелся на мелкие невесомые клочки.

... Я. конечно, не уверена, что такая имитативная магия уничтожит Людвига Честнейшего. Но неприятности вроде ломоты в клыках или парализации конечностей стопроцентно доставит.

А ведь он угрожал всерьез.

И если в полночь я не отправлю им требуемое согласие на сотрудничество (или, может, им по факсу сразу голову африканца отправить? Или его эти... как их называют... охломахаи?), они начнут против меня войну.

Где-то далеко в сознании затрубили трубы марш-атаки.

Наплевать, наплевать,

Не впервой мне воевать!

Хотя и возраст у меня для таких дел неподходящий, и вообще...

– Как ты думаешь, Авдей, – неожиданно спросила я, глядя на мужа с высоты стремянки. – Пока не зайдет солнце, наши дочери и колдун могут быть в безопасности?

Муж снял меня со стремянки и мрачно изрек:

– Не уверен.

– Почему?

– Потому что вампир Роман Кадушкин не боялся солнечных лучей. Где гарантия, что он такой один?

– Логично. Но паниковать пока не будем. У меня есть время до полуночи. Они ждут факса. А вот когда они его не дождутся, будем вводить военное положение.

... А восемнадцатилетний нгуни Сото, не подозревающий, какие опасности угрожают его чернокудрой голове, прихватив за талии визжащих и безудержно хохочущих девиц Белинских, второй час подряд катался с ними на американских горках.

(Как известно, южно-африканские колдуны отличаются неистощимым темпераментом, потрясающей выносливостью, великолепным чувством юмора и неослабевающей любовью к простым народным развлечениям вроде охоты на слонов, заплыва наперегонки с аллигаторами, прыжков через костер и катания на американских горках. – Автор.(

До американских горок был тир, где красавец афро перестрелял из антикварного вида винтовки всех фанерных утят, медвежат и чеченских боевиков, тем самым выиграв себе звание ворошиловского стрелка, а своим прелестным спутницам – здоровенных кукол с фарфоровыми личиками в платьях-кринолинах.

После того как девочки вдоволь навизжались и накатались на горках, так, что уже в головах свистели птички, а в глазах плыли разноцветные круги, общим голосованием было решено придать развлечениям менее экстремальный характер. А именно – отправиться под уютный полосатый навес летнего кафе и наслаждаться ледяной кока-колой.

– Хорошо! – сказала Дарья. «Птички» у нее из головы потихоньку вылетали, и голова снова обретала способность мыслить и анализировать окружающие впечатления.

– Клево... – томно простонала Машка. У нее в голове

«птички», по всей вероятности, решили свить гнездо простору больше.

Истинный нгуни осторожно отхлебнул пахнущую туалетным мылом пенистую пурпурную жидкость и тут же невежливо сплюнул:

– Г'яд-ость! Лучше пить вода из болота Уруахуруру, чем это...

– Вот чудной. Это же кола-лайт!

– Я запомню. Я есть теперь знать, чем отравлять саранча на посевах...

Девчонки расхохотались. Вообще им было почему-то беспричинно весело, и каждый новый жест, шаг или слово лишь пополняли банк их безоблачно-счастливого настроения. Говорят, от веселья до горьких слез отделяет всего минута. И кажется, что минута эта роковым образом истекала.

– Тогда пей квас, – предложила колдуну Марья. – Исконно русский напиток.

– Национальная гордость, – добавила Дарья.

Но с «национальной гордостью» в кафе было туговато. В качестве заменителя Сото купил бутылочку «Очаковского» и уже было принялся дегустировать, как в рукав его ослепительной рубашки вцепились толстые, заросшие волосами и татуировками пальцы:

– Ах ты, свинья черномазая! Ты что это наше пиво жрешь!

Владелец пальцев и свежепроизнесенной реплики выглядел как типичный плохой парень, который появляется на вашем пути с тем, чтобы внести в вашу жизнь разнообразие в виде регулярных посещений отделения челюстно-лицевой хирургии.

Девочки за столиком испуганно взвизгнули.

Колдун улыбнулся.

Улыбка у него была – ни в сказке сказать, ни пером...

– Мужик, ты чё, в натуре?! Я пошутил! Пошутил я! Шуток не понимаешь, да?! – завизжал плохой парень, когда неведомая сила скрючила его в три погибели и уложила на пыльную травку ближнего газона. – Ты чё делаешь, гад?!

«Гад», не меняя выражения лица, склонился над поверженным противником и тихо произнес несколько слов. После чего спокойно присоединился к своим прелестным и несколько бледным от пережитого испуга дамам. А матерый детинушка, отлежавшись на траве, дунул от злополучной кафешки со всею возможною поспешностью.

– Что ты ему сказал? – поинтересовалась Марья, сверкая глазами. Ей традиционно нравились парни-победители.

Сото загадочно улыбнулся уголками пухлого рта.

– Я пообещал превратить его в... как это по-русски... Котлета!

– Вот что значит колдун! – гордо отметила новообращенная ведьма Даша, интересующаяся с недавнего времени вопросами практического применения своего нового Ремесла.

«Вот что значит настоящий парень!» – краснея, подумала Маша и представила, что Сото (а не бледный и неказистый бедняга Роман Кадушкин, любовь к которому постепенно сошла на нет, как синька с вьетнамских джинсов), прекрасный, мускулистый и мужественный Сото, носит ее на руках... И вообще...

Что «вообще», Маша додумать не успела, потому что на газончик прямо перед столиками кафе вырулил из ниоткуда до боли знакомый белый «мерседес» с открытым верхом.

– Даша! Моя прэкрасная пэри, как хорошо, что я тэбя опять нашел! – произнес голос с непередаваемым баритональным очарованием.

– Ой, мамочки! – Дашка прижала к щекам ладошки. – Ираклий!

В самом деле, наследный князь гордой фамилии Чавчавадзе, в неизменно белом, но по случаю жары теннисном костюме, шел, лучезарно улыбаясь, к столику, за которым прохлаждалась наша компания.

При виде князя Сото напрягся и посмотрел на Машу, требуя разъяснений.

При виде чернокожего красавца Ираклий напрягся и посмотрел на Дашу, требуя объяснений.

Девушки мгновенно поняли, что вся инициатива знакомства и дальнейшего мирного сосуществования – в их хрупких наманикюренных пальчиках.

– Ираклий, – канарейкой пропела Даша. – Познакомься: это наш друг из далекой Африки...

– Сото, – воробышком чирикнула Маша, – познакомься: это наш друг из недалекой, ой, то есть близкой Грузии...

(Вот так, из-за какой-то незначительной оговорки легкомысленной и недалекой, то есть не обезображенной интеллектом девицы и начинаются кошмарные вещи вроде Троянской войны и прочих межнациональных конфликтов!)

– Ираклий Чавчавадзе. Князь, – надменно процедил сквозь белоснежные зубы Дашин потенциальный жених.

– Алуихиоло Мнгангуи Сото Охавало Второй. Колдун, – столь же высокомерно отрекомендовался «друг из далекой Африки».

– Колдун?! – Спесь с князя слетела, как шелуха с семечек. – Правда?!

– А то, – сказали гордые девочки. – Мы с кем попало не знакомимся.

Через двадцать минут межнациональные барьеры, препятствующие достойному общению и полному взаимопониманию, были благополучно сломлены. Ираклий, как всегда, затребовал шампанского «за знакомство», но, коль и шампанское в кафе отсутствовало, а вставать с насиженного места никому не хотелось, то джентльмены ограничились легким пивом, а дамам принесли апельсинового сока.