Попробуй ее сжечь! - Первухина Надежда Валентиновна. Страница 8

Августин торжествовал. За такой короткий срок – и уже пойманы три ведьмы. Если дело пойдет так дальше, в Вальдзее можно будет устроить показательный процесс вроде того, что был в Толедо. Главное, чтобы эти простаки верили в его непогрешимость и умение бороться с дьяволом. И тогда на его личном счету будет еще больше спасенных душ.

Ведьмы, подготовленные к аутодафе, были смертельно бледны и перепуганы, но это не смущало толпу, которая была перепугана еще больше. Вчерашние подруги и соседки плевали в лицо богопротивным колдуньям, мужчины отворачивались, боясь, как бы ведьмы не сглазили их… И лишь когда запылали три костра и среди пламени закричали три женщины, корчась в муках, толпа и сам теодитор вздохнули с облегчением. Ведьмы не победят. Они не могут победить.

Прошло еще две недели. Костры на городской площади почти не угасали. Было сожжено еще пятнадцать женщин, две малолетние девочки, признавшиеся в соитии с демонами, а также мужчина, бывший оборотнем. «К вящей славе Божией, всё творю я к вящей славе Божией», – повторял теодитор. Имущество казнимых передавалось Церкви, и подчас это было не самое плохое и малое имущество. Ничего, зато души сжигаемых обретали долгожданное очищение и спасение. Разве не так?

Близилось полнолуние. Теодитор знал, что в дни полнолуния темные силы становятся еще более могущественными. У теодитора теперь был целый штат соглядатаев и доносчиков, которые следили за каждой подозрительной женщиной в Вальдзее. И если какая-нибудь ведьма осмелится вылететь на шабаш… О, ей не поздоровится!

В этот лунный вечер теодитор побыл на вечерне и отправился к себе в келью, чтобы заняться написанием писем главе своего ордена. Его миссия в Вальдзее была успешной, об этом он и хотел сообщить.

Он не заметил, как засиделся до полуночи. Очнулся только тогда, когда часы на ратуше пробили двенадцать раз.

– Время сотворить полночную молитву, – сказал Августин, вставая перед распятием и привычно беря в руки четки. Свет нескольких свечей освещал измученный лик Спасителя, и Августин прошептал: – Всё во имя Твое…

И тут он почувствовал, что в келье не один.

Теодитор обернулся, не ведая в сердце страха.

Перед ним стояла женщина.

Она была одета в платье, переливающееся белым и голубым светом, на распущенных волосах сверкала серебристая прозрачная накидка. Женщина была молода и прекрасна, а в ее темных бархатных глазах словно сосредоточилась вся греховная мудрость мира.

– Прости, что прервала твою молитву, Августин, – сказала женщина глубоким мелодичным голосом.

Теодитор осенил себя крестным знамением, но женщина не исчезла. Только глаза ее приобрели аметистовый блеск, да еще она убрала со лба непослушную выбившуюся прядь.

– Кто ты? – спросил теодитор.

Ему всё еще не было страшно. Да и кого бояться? Женщины? Этого немощного и низменного существа, которое Бог сотворил по какой-то непонятной ошибке? В богословских кругах давно шел спор о том, считать ли женщину человеком и признавать ли то учение, в котором говорилось, что и женщина имеет бессмертную душу. Августин склонялся к мнению, что у женщин, как и у животных и прочих ползающих по земле тварей, нет бессмертной души. Но Церковь учила быть милосердным, и он старался. Ибо костры, поглощавшие ведьм, были актом милосердия.

– Кто ты? – повторил теодитор.

– Ведьма, – спокойно сказала женщина.

Теодитор не дрогнул.

– Назови свое имя, – приказал он.

– Имя мне – Женщина, – сказала она. – Другого имени я не знаю. Все прочие имена даете вы, наши гонители и ненавистники.

– Для чего ты пришла? Впрочем, не отвечай, я понял: ты пришла покаяться и отдать себя в руки правосудия. Что ж, это похвальный…

– Помолчи, теодитор, защитник Того, Кто не нуждается в защите, – сухо оборвала его женщина. – Мне не в чем каяться. И уж точно я не хочу связываться с таким правосудием, как ваше. Хорошенькое правосудие! Вы пытками вытягиваете из невинных чудовищные признания! Вы заставляете людей клеветать на самих себя!

– Это не так.

– Это так. Среди тех, кого ты сжег, теодитор, не было ни одной настоящей ведьмы. Все твои жертвы были невинны и чисты перед вашим Богом. А я… Я ведьма настоящая. Но меня ты не сожжешь. Не сожжешь, пока я сама этого не захочу. А я не захочу этого никогда.

Женщина рассмеялась. Глаза ее засверкали, как две звезды.

– Я заклинаю тебя именем… – начал было теодитор.

– Оставь, – сказала женщина. – Ты и сам в Него не очень-то веришь. Он для тебя – ступенька в карьере, не больше того. Я ведь знаю всё твое прошлое и будущее, теодитор. Ты был нищим и забытым, никому не известным причетником в старой разваливающейся церквушке. Но у тебя были честолюбивые замыслы, и благодаря собственному тщеславию ты вступил в орден. Ты стал рыскать по Европе и жечь ведьм, потому что знал – это поможет тебе возвыситься.

– Все мои дела ради славы Божией! – воскликнул Августин.

– Нет. Уж мне-то не лги. Ради твоей славы. И только твоей.

– Ты исчадие ада! – прошипел теодитор.

– А ты знаешь, что такое ад? Ад – это твое собственное сердце, теодитор. Но я пришла не за тем, чтобы рассуждать на темы ада. Я хочу предложить тебе сделку, теодитор.

– Сделку с пособницей дьявола?! Никогда!

– Я же еще не сказала тебе условий сделки. Послушай меня внимательно, Августин. Ты больше не сожжешь ни одной ведьмы – ни здесь, в Вальдзее, ни где бы то ни было. Ты выйдешь из ордена и станешь простым добрым христианином. Может быть, даже женишься…

– Нет!

– Ах, тебе ведь нет смысла это делать с твоей-то болезнью… Ну, жениться не будешь. Так вот, ты сделаешь всё, как я велю. А взамен… Взамен я дам тебе мудрость и силу, какой нет ни у кого из смертных. Ты будешь видеть то, что невидимо, слышать то, что неслышимо, осязать то, что неосязаемо… Ты будешь мудр, как архангел, и прост, как святой. Твои руки будут исцелять все человеческие недуги одним прикосновением. Люди при жизни будут считать тебя блаженным небожителем. Ты стяжаешь великую славу и великую мощь…

– Отойди от меня, сатана! – вскричал теодитор.

Женщина вздохнула.

– Это, как я понимаю, означает отказ? – спросила она.

– Я никогда не соглашусь на твои дьявольские посулы, – проговорил теодитор гневно.

– Ну что ж, – вздохнула женщина. – А я не позволю тебе безнаказанно истреблять невинных, на которых ты и твои приспешники возводите поклеп. Уезжай из Вальдзее, пока не поздно, уезжай в какой-нибудь глухой монастырь и молись там о своих прегрешениях. И не тронь больше ни одной женщины!

– Я сжигаю не женщин, я сжигаю ведьм! Сжигаю и буду сжигать! – прокричал теодитор в ярости. – Да поможет мне Небо!

– Хорошо же, тупой мужлан, – прищурила глаза женщина. – Вот тебе мое слово: когда ты будешь сжигать или мучить женщину, вызнавая, не ведьма ли она, будет гореть и терзаться твоя собственная плоть. Снова и снова с каждой твоей жертвой она будет приносить тебе мучительнейшие страдания. Чтобы ты знал – каково им… И в отличие от своих жертв, ты не умрешь. Я отказываю тебе в смерти, ведь смерть – это то, с чем ведьмы знакомятся прежде всего. Ты будешь жить, переходя из года в год, из века в век, ненавидя Небеса и моля их о пощаде. И ты будешь искать меня, только меня – настоящую ведьму, ибо, когда ты меня найдешь, я, так и быть, прекращу твои мучения. И еще: раз в каждые сто лет в неизвестной стране, в другом обличье и под вымышленным именем я буду приходить к тебе и снова предлагать сделку. Может быть, тогда ты согласишься… А теперь прощай, я ухожу.

– Ты думаешь, я позволю тебе уйти, проклятая ведьма? – взревел Августин. – Эй, Питер, Марк, Фриц, хватайте ее!

Но никто из верных слуг и стражей не отозвался на крик теодитора.

– Я навела на них сон, – простосердечно улыбнулась ведьма. – Или ты считаешь меня настолько бесталанной? Кстати, не желаешь ли поглядеть на моих слуг и телохранителей? Я хочу, чтобы ты знал, с кем имеешь дело.

Ведьма хлопнула в ладоши. От ее хлопка в разные стороны полетели яркие золотые искры. И теодитор впервые ощутил в сердце истинный ужас.