Все ведьмы делают это! - Первухина Надежда Валентиновна. Страница 63

Когда я вышла из комнаты, оказалось, что монстры были просто искусно выполненными голографическими наклейками. Забавно. Можно таких пристроить в детсаду у дочек. Восторги детей и воспитателей будут просто безграничны!

Узкий, освещенный чадящими факелами коридор, выложенный ракушечником, привел меня в комнату, которая просто выедала глаза обилием ядовито-зеленого малахита. Впрочем, у моей тетки всегда была особенная, прямо-таки болезненная страсть к самоцветам и драгоценным камням.

Тетка сидела за длинным столом и чистила лимон. У меня аж скулы свело: вот извращенка!

— Туалет — там, — указала тетка на занавешенную портьерой дверь.

— Благодарю. Мне что-то расхотелось. Но я запомню.

Тетка откусила половинку лимона, пожевала и злобно глянула на меня:

— Вот отрава!

— Что, все так кисло по жизни? Тетушка, ну что ты вечно устраиваешь какие-то свары мирового масштаба, связываешься с подозрительными типами, интригуешь, воюешь?! Чего тебе спокойно не живется!

— Дрянь! — остатки лимона полетели в меня, но я уклонилась, и они попали в какую-то малахитовую чашу. — Ты называешь спокойной жизнью пятилетнее гниение в колонии?! В этом... аду, куда, кстати, вы с Татьяной меня запрятали! Любящие родственнички!

— Ну, ты тоже не пылала к нам с мамой альтруистическими чувствами. И потом... Надо было платить налоги, жить в ладах с законом... Все порядочные ведьмы делают это.

— Заткнись! Учить меня вздумала! Меня, Великую черную ведьму, которая могла...

— Могла. Но сейчас уже не может.

— Дудки! Думаешь, вы разделались со мной навсегда! Не тут-то было! У меня остались верные слуги, которые пришли на помощь в нужное время.

— Да, это я уже поняла. А тэнгу тебя купили за то, что пообещали вернуть магическую силу? Родину продаешь за дурацкое умение снова шаровые молнии из рукавов пускать! Фокусница!

Тетушкины очи засияли в тон малахитовой комнате. Очень эффектно.

— Так, хватит с меня пустой болтовни, — хлопнула ладонью по столу Анастасия и, встав, пошла к выходу. Отодвинула бархатную портьеру и бросила в коридор: — Войдите, сестры.

«Сестры»... Как много значений может иметь одно-единственное слово! Мы с Инари тоже называли друг друга так. Но те дамочки, которые ввалились в комнату и воззрились на меня, на «сестер» не тянули и пахли вольным воздухом виселицы.

— Я вручаю ее вашим заботам. До тех пор, пока она не скажет то, что нужно, терзайте ее.

И вышла. Но я знала, что крикнуть ей вслед:

— Тетушка, ты ужасно постарела! Ты совсем не следишь за собой! У тебя морщины!!!

Из коридора донеслось яростное:

— Пытайте ее!!!

Женщины (их было четверо) опасливо на меня посмотрели и отошли подальше, так, чтобы меня и их разделял стол.

— Ну, чего уставились? Выполняйте приказ вашей чумовой госпожи! Где орудия пытки? Вы принесли испанский сапог? А воротник с железными шипами? Что, неужели вы даже не подумали о такой мелочи, как щипцы для вырывания ногтей?! Ну и дисциплинка тут у вас! Не оккультная группировка, а пионерский лагерь «Взвейтесь кострами» на тренировке по спортивному ориентированию! Как вы мир-то собираетесь завоевать с такими бестолковыми физиономиями?

Я произносила означенный монолог, изящно присев на самый краешек резной деревянной гардины, метрах в трех от пола, сверкая фиолетовыми глазами и периодически посылая маленькие электрические разряды в разные углы комнаты.

— Скучные вы какие-то, девчонки! — я жалостливо посмотрела на них. Электрические разряды явно деморализовали моих предполагаемых противниц. — Шли бы вы отсюда.

— Мы бы ушли, — вдруг подала голос самая старшая из женщин. — Только нам некуда.

— Мы кругом повязаны. Из колонии сбегли, да еще там такой шухер устроили, никому мало не покажется, — тоскливо добавила дама, в которой я интуитивно определила неисправимую алкоголичку.

— И зачем вам это? — патетически спросила я.

— Горы золотые обещали... Свободу, богатство.

— Вот что, девочки, — авторитетно заявила я, спустившись с гардины. — Поверьте моему слову ведьмы, в ближайшем будущем вас ничего подобного не ожидает. Во-первых, потому, что планам Анастасии не суждено сбыться (уж я-то приложу к этому все усилия). А во-вторых, моя тетка не из тех, кто привык делиться школьными завтраками. Равно как свободой и богатством. Она пройдет по вашим трупам и даже не заметит этого.

— Не верьте этой грязной ведьме! — вдруг воскликнула самая красивая из теткиных «сестер». — Госпожа даст нам то, что обещала!

— Слушай, это не тебя я по голове пожарным шлангом треснула в офисе «Нового пути»? Точно, тебя. То-то у тебя глазки так странно скошены... Так, девочки, мне особо разговаривать с вами некогда. Я, пожалуй, пойду. Кто решил жить нормальной жизнью, может следовать за мной. Властям я вас не выдам, и, чисто по понятиям, хаза, чтобы шмон пересидеть, у меня для вас тоже найдется... Ну, вы решайте, а я пока пойду...

— Наивная! — в дверях стояла моя тетка. Это она мне. А это — подчиненным: — Что стоите, как дуры?! Пшли вон, нахлебницы! Лучше бы я оставила вас в колонии, все равно от вашей компании никакого толку!

Я заметила, что такое обращение женщинам определенно не понравилось. Они нехорошо посмотрели на свою повелительницу. Подобные взгляды, как правило, предвещают мировые революции, бунты на авианосцах и броненосцах, объявление импичмента нелюбимому президенту и широкомасштабную драку в коммунальной квартире. Женщины не ушли. Они сгрудились в кучку и смотрели на нас с теткой. А та принялась кружиться вокруг стола и вопить:

— Призываю вас, о великие духи нежити и чародейства!... Явитесь, устрашите недостойных! Погрузите во мрак вашего ужаса сердца непокорных!

Чтобы тоже что-нибудь добавить в этот теткин концерт, я запела:

Не жалею, не зову, не плачу.

Все пройдет, как с белых яблонь дым...

Кстати, о дыме. Он повалил клубами, правда, не с белых яблонь, а из лакированной поверхности стола, и был черный-пречерный. Завоняло гнилой древесиной и поганками. Мне, конечно, стало жутковато, но я виду не подала. В конце концов, я не в том возрасте, чтобы бояться темноты и привидений!

Явившиеся духи-тэнгу были омерзительны. Женщины визжали, глядя на них, а я не испытывала ничего, кроме отвращения и желания испепелить этих уродов на месте.

— ГОВОРИ НАМ, ГДЕ ГРЯДУЩИЙ? — обратились они ко мне.

— Уже. Разбежалась!

— МЫ ПРЕВРАТИМ ТЕБЯ В ПЫЛЬ. МЫ УНИЧТОЖИМ НА ТВОИХ ГЛАЗАХ ТВОИХ РОДНЫХ. ГОВОРИ.

— Идите к черту!

Странно. После того как я их послала, они вроде бы принялись совещаться. Потом один, в клыкастой маске, заявил:

— МЫ НЕ ПОЙДЕМ К ЧЕРТУ. У НАС ВРЕМЕННЫЙ ВИЗОВЫЙ РЕЖИМ. НАС НЕ ПУСТЯТ В ВАШУ ПРЕИСПОДНЮЮ...

— Так убирайтесь в свою!

— СЕЙЧАС ТЫ БУДЕШЬ СТОНАТЬ И УМОЛЯТЬ НАС О ПОЩАДЕ, ЖЕНЩИНА.

Все. Чаша моего терпения переполнилась. Да за кого вы все меня принимаете?! Как вы смеете так разговаривать с потомственным драконом?! Мой милый прапрапрапрапрадедушка Змей Горыныч, наверное, просто безумно разозлился, если б увидел, как невежливо тут обходятся с его внучкой.

Странно, но ярость имеет вкус. Моя теперешняя ярость имела привкус ржавого железа и ямайского рома. Я развела руки...

... Распахнула крылья...

... Взлетела...

... Выдохнула пламя и раскаленный воздух...

И увидела, как на месте черных монстров корчатся в агонии крысы.

А тетка стоит, опираясь на стол, и смотрит на меня.

— И на дракона найдется стрела, — говорит она.

И тут она не лжет. Я слышу ее, эту стрелу, она уже в полете. Пусть эта стрела на самом деле выглядит как автомобиль с крепкими ребятишками, которые автогеном вырежут дверь нашей квартиры и просто перестреляют моих, ничего не успевших понять, родных. А значит, они убьют и меня.

— Останови их, — рычу я.

— Поздно, — торжествует Анастасия. — Я внушила им, что делать, и пока нахожусь в сознании, они выполняют мое задание.

— Ну так я лишу тебя сознания!