Серебряная пуля - Атеев Алексей Григорьевич Аркадий Бутырский. Страница 49

– Но ведь из-за чего-то они в тот день изменили своему характеру?

– Кто знает. Медведь не человек. У него не спросишь: «Ты чего, дорогой, балуешься?» А вот и Феодосия. Езжай пока прямо, теперь направо.

К счастью, Костя оказался на месте. Он без лишних разговоров прихватил свой чемоданчик и влез в машину.

На обратном пути дрессировщик и ветеринар вели в основном профессиональные разговоры, и Осипов помалкивал. Он уже жалел, что позволил себя уговорить. Наверняка Безменов уже ждет его и, очевидно, поминает недобрым словом.

Возле шапито было по-прежнему пустынно. Лазаренко и Костя поспешно выскочили из машины и побежали куда-то на задворки цирка.

– Ты погоди немного, – бросил на ходу Лазаренко Осипову. – Сейчас я освобожусь, и поговорим.

– Так вроде все ясно.

– Нет, ты обожди! – настойчиво попросил дрессировщик.

Осипов, приоткрыв дверцу, сидел в машине и смотрел, как горячий ветер закручивает на пустыре перед шапито маленькие пыльные вихри. Было жарко, хотелось есть, и он в недоумении спрашивал себя: чего еще ждет? Неожиданно рядом с ним плюхнулся дрессировщик. На этот раз он был без пиджака, а в руках имел объемистый сверток.

– Уф! – воскликнул он. – Вроде все нормально. Костя с Яшкой возится, говорит, ничего страшного. Прямо от сердца отлегло. Это я тебе принес: подкрепись! Уж не обижайся, если что не так.

В свертке оказалось холодное мясо, свежий хлеб и объемистая бутыль.

– Квас, – пояснил Лазаренко, – а хочешь, чего-нибудь покрепче принесу.

Но Осипов отрицательно замотал головой и хлебнул прямо из горлышка. Квас был холодный, ядреный, шибал в нос что твое пиво. Осипов наслаждался.

– Ты знаешь, я тут дорогой подумал, – неожиданно сказал Лазаренко, – и хочу дорассказать про тот случай прошлой осенью. С медведями. Только не подумай, что я что-то фантазирую. Рассказываю, как мне представляется все это. Ты закусывай, не стесняйся… Я, правда, не совсем понимаю, зачем тебе все это нужно… Но все равно… Слушай.

В тот вечер я совсем не ожидал, что медведи взбесятся. Обычно чувствуешь. Заранее знаешь. У каждого зверя свой характер. Или он вдруг затосковал, или ему бабу, медведицу то есть, хочется, или обожрался чего, вот как сегодня Яшка… Словом, знаешь, чего ожидать. А тогда сдурели совершенно ни с чего. Только вижу, куда-то наверх все смотрят, на крайние ряды то есть. Кто-то их там привлекает.

Я спервоначалу подумал было, что какой-нибудь придурок представление сорвать хочет. Бывают иногда такие. Хулиганы! Принесет под полой кусок тухлого мяса, а во время представления подкинет его на арену… Встречаются такие мерзюки. Но они обычно близко садятся. А тут нет. Я ничего не понимаю, однако стараюсь представление «вытащить». Довести до конца, то есть. Но нет! Сударь первым по рядам пошел, за ним остальные. – Дрессировщик крякнул и вытер потное лицо широкой ладонью. – Даже вспоминать неохота. Переживать то есть по новой. Короче, побежали мишки в публику. Народ, конечно, завизжал. Я следом. Вижу, наверху человек сидит. К нему мои мишки бегут. Смотрю я на него и думаю: «Ах ты, падло, вон как далеко залез, сейчас я тебя…» У меня в руках хлыст, думаю: «Держись, весь об тебя обломаю». Но вот тут… – Лазаренко остановился, перевел дух. – Не знаю, как и сказать…

Осипов ждал, медленно пережевывая холодное, сдобренное чесноком мясо. Рассказ не особенно занимал его. Но из вежливости он решил дослушать до конца.

– Ты понимаешь, я всю жизнь при медведях. Еще до войны в таборе мальчишкой… И отец мой медведей водил, и дед… Знаю, одним словом, их звериную повадку. И ничего понять не могу. Вижу, мишки его боятся. Лапами перебирают, пофыркивают, и в то же время их к нему тянет. Смотрю я на того человека. Ничего особенного. Средних лет, так себе мужичонка. Глаза такие острые… А звери больше пугаются. Сударь, мой самый старый, дрожит. С чего бы? Медведь дрожит, когда медведицу течкующую учует. От страсти то есть. А тут… Да и бьет его не так, как обычно. Боится! И боится этого мужика.

И тут до меня дошло. Этот мужик – медвежий барон.

– Кто? – не понял Осипов.

– Медвежий хозяин то есть.

Осипов покосился на Лазаренко: не издевается ли? Но лицо цыгана было серьезным, даже строгим. Он, казалось, о чем-то задумался, видимо, вновь прокручивал в сознании перипетии того вечера.

– Понимаешь, – вновь заговорил он, – еще пацаном я слышал разные рассказы. Может, сказки… Будто есть люди, да и не люди они вовсе… Которые имеют власть над медведями. Отец рассказывал, что встречал такого человека, я, правда, тогда не верил… Вот и ты теперь не веришь.

– Ну почему же… – осторожно сказал Осипов. Цыган хмыкнул.

– Вижу, не веришь. Все правильно. Мудрено поверить. На другой день я искал этого человека. Весь городок обегал – не нашел.

– Откуда же берутся эти медвежьи хозяева? – поинтересовался Осипов.

– Не знаю. Разное рассказывали. Колдовство, одним словом. Говорили, что они сами могут медведями оборачиваться. Оборотни то есть.

– Но зачем ему надо было представление срывать? Лазарев пожал плечами.

– Кто его знает, может, покуражиться захотел. Силу свою показать… А может, к своим потянуло. – Он нервно зевнул. – Ты же все равно не веришь.

– Не верю, – подтвердил Осипов.

– Вот видишь. Хорошо, хоть правду сказал. А я не сомневаюсь. Другой причины такого поведения своих мишек не нахожу.

– Ты сам себе противоречишь. Говорил же про хулиганов…

– На хулигана тот парень не похож. Не мальчишка – взрослый мужик. Потом, сидел слишком высоко. Но главное, медведи вели себя совсем не так, как если бы их раздразнили. Не так, – он запнулся, – я что-то все говорю не по делу. Путанно как-то то есть.

– Допустим, все это правда. Допустим! – Осипов старался сохранить серьезное выражение лица. – Как вы считаете, этот самый оборотень мог кого-то убить?

– Все! – вдруг воскликнул Лазаренко. – Беседа окончена. Я очень жалею, что начал ее.

– Но почему же?

– Все, дорогой! Все! Спасибо за помощь. Очень признателен. Ты совершенно прав, никаких оборотней не существует. Бывай здоров!

3

– Так-так, – задумчиво протянул Илья, – значит, про оборотня он тебе рассказал. Интересно. Весьма! В принципе, во всем этом деле прослеживается влияние нечистой силы.

– Кончай издеваться! – нахмурился Осипов.

– А чего? Именно поэтому его так долго поймать и не могут. Ведь оборотень не оставляет следов. Сначала грохнет кого-то в образе медведя, а потом превращается в человека, и никаких… «Локиса» Мериме читал? Там тоже жених ни с того ни с сего превращается в медведя и убивает прекрасную невесту. Правда, непонятно для чего. Неужели не нашел для нее лучшего применения? Вообще-то я все время считал, что оборотни – это в основном волки, а тут вдруг медведь. Но чего только не бывает на свете!

В общем, я так тебе скажу. Плюнь ты на эти цыганские сказки, не забивай себе голову. Отдыхай, купайся… Не пренебрегай девушками. А убийцу и без тебя поймают. Уж поверь мне. Рано или поздно, но обязательно найдут. Да ведь уже нашли! Ты же сам этого Шляхтина засунул в кислоту.

– Засунул!.. А если все-таки не он?

– Он не он!.. Тебе-то какая разница? Шляхтина ты ликвидировал, а уж он – несомненный убийца. Значит, ты выполнил свое обязательство и на этой «тачке» ездишь не зря. И прекрати свои копания! Отдыхай!

4

Приблизительно недели через две после возвращения из Крыма Осипову на работу позвонил Илья. Разговор начался, как обычно, с дружеских подколов, но Осипов сразу почувствовал, что Безменов желает сообщить нечто важное.

– У меня есть кое-какая информация, – подтвердил его догадку Илья.

– Давай встретимся у тебя часов эдак в семь. И пивка неплохо бы купить…

Безменов редко бывал у Осипова дома, значительно чаще журналист обитал у него на даче, и нынешний визит, видимо, был вызван чем-то экстраординарным.