Земля за океаном - Стрельников Борис Георгиевич. Страница 15

В одной из комнат нам наконец предложили присесть, и плотный, лет сорока пяти человек, мудро глянув на двух гостей поверх тяжелых очков, сказал:

– Я ведь знаю, джентльмены, какие будут вопросы… Внизу, в самом низу, вас примет господин (были названы имя, фамилия, должность). До свидания, джентльмены…

В каждом солидном учреждении США, будь то частная фирма или ведомство государственное, обязательно есть человек для связи с прессой. Журналисты – народ палец в рот не клади. И вот держат человека, который палец в зубы журналистам и не положит. А если положит, то не укусишь. Человек знает, что надо сказать, а что не надо, что показать и что спрятать. Кому приходилось хватать руками угря, может понять, как трудно даже бывалому журналисту сидеть у стола «человека для связи с прессой».

Господин Ар… (итог беседы обязывает именно так его называть) встретил нас улыбчивой вооруженностью и выложил на стол «хорошо упакованную информацию» – десятка три брошюр и листков, содержавших весь прейскурант госпитальных услуг. Анализы, кардиограмма, диагноз болезни, время лечения, консультация у светил – все имело твердую цену. «Особый вопрос – операция, – объяснил мистер Ар… – тут цену больной узнает с глазу на глаз с врачом», Сколько хирург запросит, столько и платят. Но для стандартного аппендицита цена была твердой – 150 долларов. За каждый день лечения после операции – тоже 150. Таким образом, удаление аппендикса стоило 700 долларов. Примерно столько же стоило тут человеку родиться, если, конечно, человек на белый свет идет обычным путем, а не через кесарево сечение (наценка – 90 долларов).

О человеке и болезнях лакированные брошюры говорили так же, как говорят в мастерской о ремонте, например, телевизора: кинескоп – столько-то, замена ламп – столько-то, пайка, настройка…

Мистер Ар… хорошо понимал жесткую холодность прейскуранта и поспешил объяснить, что есть в Америке способы уменьшить «силу удара, под который человек попадает в то время, когда ему следовало бы протянуть руку помощи». Мистер Ар… говорил о страховках, о бесплатных госпиталях, о благотворительности… Мы слушали его вежливо, записывали, задавали вопросы… А потом обе стороны замолчали. Закурили. Коснулись немедицинских тем. И вдруг человек, охранявший интересы денежной медицины, пожаловался на печень и сказал нечто противоположное тому, что говорил десять минут назад.

– А вообще не дай бог в Америке заболеть… Врачей у нас очень боятся. Знаете, о чем просят чаще всего, когда болезнь прихватит прямо на улице? «Не везите в госпиталь».

Почему разговор пошел по запретному в этой комнате руслу? Потому ли, что журналисты убрали блокноты, или у мистера Ар… печень сильно шалила в тот день, или еще что-нибудь тому способствовало? Особенных откровений в словах уставшего лысоватого человека, правда, и не было. Но степень риска, на которую шел маленький служащий в приливе неожиданной откровенности, мы понимали и потому не считали вправе его поощрять. Мы просто слушали.

– Я сказал вам: есть лечение бесплатное. Но туда не отправят, если узнают, что есть чем платить. Да и сам человек страшится бесплатной лечебницы. Бесплатная – это не просто очень плохая лечебница. Попал в бесплатную – это значит кончился человек! Америка любит здоровых и обеспеченных. Потерял здоровье, кончается все: работа, кредит, друзья… Доктор Спок, который, по-моему, зря подался в политику, знаете, почему известен в каждой семье?.. Он дал матерям простую, понятную книгу о том, как лечить ребятишек, не обращаясь к врачам… Знаете, сколько в год загребает тот, который вас сюда отослал?.. Тридцать тысяч! Все они связаны вот как! – мистер Ар… соединил пальцы двух рук. – Я-то знаю…

Опять закурили. Пауза охладила мистера Ар… Он постучал по столу железкой скоросшивателя. Поднялся. Кусочком прозрачной ленты подклеил к стенке слегка отставший плакат, на котором к маме и папе по зеленой лужайке бежала крепкая девочка. Мы поняли: пора прощаться…

Уровень американской медицины очень высок. Тут умеют делать сложнейшие операции. Техническое обеспечение госпиталей и научных лабораторий самое современное, самое совершенное. Среди врачей – талантливейшие люди, имена которых известны не только в США. Но все это к услугам тех, кто может платить. Если же денег нет, милосердная медицина (а такой ей полагается быть) к человеку глуха. Вот случай.

В городе Хьюстоне штата Техас умер Хуан Уресте, мальчонка одного года. Ребенок, не унимаясь, метался и плакал. Отец, подозревая болезнь, схватил его на руки и побежал в госпиталь.

– А деньги у вас есть? – спросили отца в регистратуре.

Отец протянул несколько долларов – все, что у него было.

– Этого недостаточно, – сказали отцу, – обратитесь в больницу для бедных.

Больница для бедных была в двенадцати милях. И мальчик по пути туда умер. Отец держал его на руках и плакал. Сцену эту увидел проезжающий мимо журналист. Случай получил огласку: «Если наши больницы отказываются принять умирающего ребенка лишь потому, что у его отца нечем заплатить, значит, что-то неладно в нашем обществе».

Там же, в Техасе, в маленьком городишке Гроутоне (115 миль от Хьюстона), произошел другой случай. Примерно год назад в местной аптеке сидел проезжий турист и рассеянно потягивал кока-колу со льдом (напомним: аптеки в США – одновременно закусочные). Неожиданно дверь распахнулась – внесли человека с переломом ноги. Рана была открыта и кровоточила. Никто не знал, что делать. И тут поднялся проезжий. Вместе с аптекарем он умело наложил шины и сделал укол не хуже, чем это делал старый, единственный в городке доктор, умерший месяц назад.

Из дома в дом, из уст в уста полетела хорошая новость: «В город приехал доктор! Слава богу, снова есть доктор!» И немедленно повалили больные. Доктор Браун, так назвался проезжий турист, принимал их прямо в аптеке. Пятерых тяжелобольных он посетил на дому.

– Останьтесь у нас, – стали просить горожане.

Браун остался.

Уважение к новому доктору непрерывно росло. Он брал всего лишь три доллара за прием и пять долларов за вызов на дом. Это была баснословно низкая плата. Больше того, с тех, кто был беден, доктор не брал ничего. И это вызвало подозрение. Такого врача не может быть, решили местные власти…

Пришел день, когда доктор Браун был арестован. Он оказался Фредди Брантом, бывшим сержантом парашютно-десантных войск. В 1956 году юный Фредди получил восемь лет за ограбление банка. Опыт врачевания он приобрел в тюремном госпитале, где работал санитаром…

Любопытно, что жители Гроутона не считают себя оскорбленными тем, что целый год их «лечил» человек, не имеющий даже среднего образования. Они ценили бескорыстие Фредди и сейчас не питают к нему никаких других чувств, кроме благодарности. 1400 жителей города подписали петицию, в которой содержится просьба освободить Фредди из-под ареста и разрешить ему продолжать исполнение обязанностей городского лекаря.

Жителей Гроутона можно понять. Городишко опять без врача. Да и если появится доктор, шансов ждать от него бескорыстия Фредди ничтожно мало. Частные врачи в Америке держатся крепко спаянным кланом, в котором бескорыстие предосудительно. Недавно юристы сената США сделали вывод (приводим его в изложении Джека Андерсона из газеты «Вашингтон пост»): «Частные врачи обирают пациентов, кладут себе в карманы огромные суммы денег… Общества, которые возглавляют преуспевающие медики, разрослись во многих городах США в своего рода монополии. Они немедленно выводят из своего состава врачей, пытающихся создать недорогостоящие лечебные центры. В результате такой блокирующей политики больной американец среднего достатка должен идти к частному врачу или обращаться в клинику, где за каждый вид лечения взимают отдельную плату». Далее Джек Андерсон приводит факты обследования рабочих сахарной плантации в штате Луизиана. «У 107 рабочих обнаружены опухоли, сердечно-сосудистые расстройства, язва, артрит и многие другие заболевания». Никто из них не лечился. «Они знают, что не в состоянии позволить себе лечиться, так как получают медицинский счет, который не в силах оплатить».