Солнце мертвых - Атеев Алексей Григорьевич Аркадий Бутырский. Страница 8

Петухова, напряженно слушавшая Митю, была разочарована.

– Ну и что, – промолвила она, – обычная легенда, каких много по деревням рассказывают.

– Не торопитесь, Валентина Сергеевна, – остановил ее Забалуев. – Митя еще не кончил, самое интересное впереди.

– Интересная женщина товарищ Петухова, – усмехнулся Митя, отставив в сторону недопитый стакан. – Такие с ней события случаются, такие приключения происходят, а она все свое: «Этого не может быть, потому что не может быть никогда». Мы тут с Петром Петровичем помочь вам хотели…

– Оставь, Митя, – нахмурился архивариус. – Валентина Сергеевна, как мне представляется, попала в беду, и, видать, немалую. Хотелось бы пролить свет на все эти загадки, а некоторые тут счеты сводить собираются. А вы, – он обратился к библиотекарше, – уж сделайте милость, оставьте ваши атеистические пассажи, мы не на диспуте. Так что ты, Митя, продолжай.

– Ну ладно, извини, Петр Петрович, – Митя покорно вздохнул, – позвольте, я закурю.

Он достал из мятой пачки папиросу, затянулся и продолжил свой рассказ:

– Историю эту, рассказанную стариком, я, конечно, забыл. Вспомнил только через много лет. И вот при каких обстоятельствах. Как-то попалась мне подшивка «Русской старины». По-моему, за 1881 год. Именно там натолкнулся я на статью некоего Остродумова – приват-доцента Московского университета. Статья, если я не ошибаюсь, называлась «Тайные культы на Руси и их происхождение».

По сути, это была полемика с каким-то французским этнографом, фамилию я позабыл. Француз утверждал, что языческие обряды в Европе давным-давно умерли, а если где и существуют, то являются скорее новообразованиями, литературными реминисценциями, а не идущими из глубины веков верованиями. По его мнению, настоящая черная магия до сих пор существует у африканских народов или выходцев из Африки, например на Гаити. Видимо, француз бывал на этом острове, потому что в статье есть ссылка на виденную им церемонию культа Вуду. Как известно, вудуистские верования включают в себя и рассказы о зомби – оживших мертвецах.

Жрецы Ведугуны якобы способны с помощью заклинаний оживлять мертвых и использовать их в своих колдовских целях.

Остродумов, полемизируя с французом, доказывал, что колдовские культы и обряды до сих пор сохраняются в России, хотя и тщательно скрываются их приверженцами. Что касается гаитянских зомби, то их аналоги имеются и в славянских поверьях. Скажем, упыри, вурдалаки и т. д. Мало того, обряды, напоминающие гаитянские, встречаются до сих пор в России. Тут он ссылался на записки отставного майора Кокуева – помещика нашего уезда. Записки были опубликованы весьма малым тиражом на средства автора и назывались довольно странно: «Сонмище демонов черных и белых». По словам Остродумова, он не только читал эти записки, но и был знаком с их автором.

Так вот, этот самый Кокуев утверждал, что неподалеку от его поместья существует деревня Лиходеевка, населенная с незапамятных времен колдунами. И будто бы эти колдуны способны оживлять мертвецов, чему столбовой дворянин Кокуев был свидетелем.

В статье, правда, довольно туманно говорится, что Кокуев сам присутствовал на процедуре воскрешения, что подтверждает своим дворянским словом. Можно понять, что за всем этим скрывалась какая-то личная драма. Кокуев также заявил, что лично знаком с колдунами и чернокнижниками, но на просьбу Остродумова познакомить с ними и его вежливо, но решительно отказал. Причем сказал, что так будет лучше для самого же Остродумова.

Остродумов дальше рассказывает о Кокуеве, нелюдимом холостяке, некогда участвовавшем в Крымской кампании. Отставной майор, видимо, сам баловался черной магией, во всяком случае, с ее помощью пытался искать клады. Но, как иронически замечает Остродумов: «Сатана так и не дал ему богатства». Подробней о личности и деяниях Кокуева можно прочитать в его труде «Сонмище демонов черных и белых».

Статья Остродумова крайне возбудила мое любопытство. Захотелось самому познакомиться с записками отставного майора. Я перерыл все местные библиотеки, делал запросы в крупнейшие книгохранилища страны, но все безрезультатно.

Тогда я решил съездить в Лиходеевку, но сначала побольше разузнать о самой деревне. Опять архивы… Сведений довольно мало, но каждый попадавшийся документ был весьма любопытен.

Вот, например. – Митя кивнул на давешнюю дореволюционную карту уезда. – Почему Лиходеевка стоит как бы в центре нескольких помещичьих владений, а сама никому не принадлежит? Оказывается, дело в том, что населяли ее однодворцы, довольно своеобразная группа русского свободного крестьянства. Некогда их относили к низшему дворянству, но матушка Екатерина Вторая особым указом перевела их в крестьяне. Однако однодворцы былых вольностей не забыли и с простыми крепостными не больно-то якшались.

Было их в Лиходеевке согласно ревизской сказке 1858 года 48 душ мужского пола. Еще более интересный документ – рукописный сборник легенд и преданий нашей губернии, собранный и записанный семинаристом Лаврентием Воздвиженским. Эта толстая амбарная книга в коленкоровом переплете, исписанная каллиграфическим почерком, попалась мне среди книг и документов бывшей Архангельской церкви. Архив этой церкви находится, кстати, в вашей библиотеке, Валентина Сергеевна.

Так вот, там говорится, что при царе Федоре Иоанновиче, сыне Ивана Грозного, в наш уезд было сослано несколько представителей знатных дворянских семей, обвиненных в ереси и колдовстве. Лишены они были всех своих земель и добра, но не сожжены, как полагалось, нравы при Федоре Иоанновиче стали помягче. Именно они и основали Лиходеевку. Видимо, кое-какие средства у них остались, потому что поставили они себе крепкие усадьбы и зажили на свой манер, тихо, но независимо.

Из той же книги следует, что Лиходеевка издавна пользовалась недоброй славой среди окрестного населения.

«В божьем храме редко кто из них бывает, – пишет семинарист, – а в самой деревне церкви нет». Хотя он оговаривается, что все жители Лиходеевки крещены по православному обряду. Семинарист Лаврентий, видимо, знал больше, чем написал в своем труде, но по каким-то причинам об этом не распространялся.

Валентина Сергеевна слушала этот рассказ сначала с напряженным интересом, но постепенно вся эта старина стала ей надоедать. За окном давно стояла теплая августовская ночь. С улицы налетели ночные бабочки и кружились возле настольной лампы. Было тихо и уютно, а все эти ужасы, казалось, существовали только в воображении.

Она потянулась, нечаянно задела стакан на столе. Звякнула ложечка. Митя приостановил свой рассказ и насмешливо заметил, что Валентине Сергеевне, видимо, уже не страшно и пора расходиться по домам.

– Нет, нет! – воскликнул Забалуев. – Дело вовсе не в гражданке Петуховой, вся эта история представляет несомненный исторический интерес.

– Как это не во мне, – рассердилась библиотекарша, обидевшаяся на слово «гражданка». – Именно во мне.

В комнате повисла напряженная тишина. Валентина Сергеевна поднялась и, взглянув на часы, сказала:

– Ну что ж, товарищи, мне пора. Поздно уже. Спасибо за интересный рассказ, но никакой ясности он не внес: колдуны, зомби – все это…

Но Воробьев не дал ей договорить.

– Сядьте! – сказал он властно. И Валентина Сергеевна невольно подчинилась. – Вы, Валентина Сергеевна, и не подозреваете, в какой переплет попали. Насколько все это серьезно. Верите вы или не верите, это, конечно, ваше дело, хотя после того, что с вами произошло, нужно быть полным кретином, чтобы отрицать очевидное. Я еще не дорассказал всей этой истории.

Слова Воробьева сильно смутили библиотекаршу. Напоминание об опасности подействовало, как ушат холодной воды.

«Ладно, – решила она, – дослушаю эти глупости до конца, раз уж сама напросилась».

– Итак, я продолжаю. – Митя потушил окурок в пепельнице и отхлебнул стакан холодного чаю. – После всех изысканий надо было ехать в Лиходеевку. Мне очень хотелось это сделать, но что-то постоянно мешало. То разные житейские заботы, то еще какие-то мелочи. Иногда мне казалось, что некий внутренний голос шепчет: не езди, Митя, не езди… Я человек не суеверный, однако, по правде сказать, было как-то не по себе.