Великие открытия - Аугуста Йозеф. Страница 26

Скелет нашли на глубине 70 — 90 сантиметров в ненарушенных слоях с остатками ископаемой фауны плейстоценового возраста. Там же обнаружили каменные орудия мустьерского типа. В данном случае нельзя с уверенностью утверждать, что это погребение, хотя скелет находился в углублении и рядом с ним не было ни орудий, ни костей животных. Однако тот факт, что сравнительно непрочный детский скелет хорошо сохранился в ненарушенном слое, свидетельствует в пользу захоронения. Интересно также вытянутое положение скелета и то, что голова ребенка повернута на запад, так же как и в других захоронениях (Ла Шапелль-о-Сен, Табун, Схул). Очевидно, тело умершего ребенка было опущено в углубление и покрыто землей и камнями. [9]

Еще одно спорное свидетельство погребений — находка Г. А. Бонч-Осмоловским в 1924 году части скелета взрослого неандертальца в пещере Киик-Коба примерно в 25 километрах восточнее Симферополя в Крыму. Были найдены кости правой голени, обеих кистей и стоп. А неподалеку обнаружили плохо сохранившийся скелет годовалого ребенка. Каменные орудия и кости животных, найденные поблизости, указывали, что это захоронение неандертальца. Особенно интересно, что остатки находились в глубокой яме. Бонч-Осмоловский считает, что песчаные осадочные породы, покрывающие пол пещеры слоем толщиной около 60 сантиметров, имеют более позднее происхождение и что древняя могила еще сантиметров на тридцать уходила в скальное основание пещеры.

Он приводит следующие доказательства. Форма ямы, где обнаружены кости, примерно соответствует контурам человеческого тела, стенки ее почти отвесны и само углубление четко ориентировано в пещере. По мнению Бонч-Осмоловского, соорудить такое углубление неандертальцы могли благодаря тому, что скальный известняк выветрился местами на глубину до полуметра. А выбирать камень по кускам можно было с помощью каменных орудий, деревянных клиньев и даже вручную. Интересно, что размеры верхней (мягкой) и нижней (твердой) частей могилы неодинаковы. Ширина их 80 сантиметров, а длина уменьшается с 210 до 140 сантиметров. Такая разница в размерах захоронения не случайна. Бонч-Осмоловский объясняет ее тем, что сначала, пока древний «землекоп» не добрался до более крепкого камня, копать яму было легче.

Первым против этих доводов выступил М. С. Плисецкий. Прежде всего он обратил внимание на то, что неандертальцам из пещеры Киик-Коба незачем было копать такую глубокую яму, потому что во всех других известных захоронениях, в том числе в Ла Шлапелль-о-Сен, Ле Мустье, Ла Феррасси, глубина погребений у неандертальцев в среднем составляла 25 — 30 сантиметров. Он усомнился в том, чтобы неандертальцы из пещеры Киик-Коба могли выкопать углубление таких размеров с помощью деревянных палок и примитивных орудий, сделанных из того же известняка, да еще за короткое время: ведь оно предназначалось для покойника. Плисецкий поставил вопрос: не значит ли это, что углубление в пещере предназначалось для сна? Если да, то те, кто его выкопал, располагали достаточным временем для такой работы.

Но некоторые исследователи отрицают всякую возможность погребений у неандертальцев. По их мнению, намеренное погребение возможно только при наличии представлений о смерти и загробной жизни, оно основывается на желании облегчить эту жизнь в ином мире и как можно дольше сохранить память об умершем, а такие представления могли возникнуть только у людей с более развитой психикой. Эти ученые считают, что ее не могло быть ни у неандертальцев, ни у людей каменного века вообще, а следовательно, даже у ископаемых людей современного вида (кроманьонцев).

Но с этой точкой зрения тоже нельзя согласиться. Мы не считаем неандертальцев существами, остановившимися в своем развитии на каком-то дочеловеческом уровне. Как ни мало мы знаем об их мышлении и представлениях, у нас достаточно оснований считать, что они задумывались над понятием смерти, ибо смерть — от болезни ли, несчастного случая, раны в бою или на охоте — была для них обычным явлением. Каждый шаг был сопряжен с опасностью. Они видели, как умирают другие, и убивали сами, а значит, должны были думать о смерти, о том, что она означает, пусть даже, с нашей точки зрения, самым примитивным образом. Ведь неандерталец уже обладал мозгом человека.

У неандертальцев должно было сложиться вполне определенное отношение к мертвым. Прежде всего они, вероятно, боялись смерти. Мертвенно бледное лицо покойника, нередко искаженное гримасой предсмертной боли, должно было вызывать страх. Значит, нужно было как можно скорее избавиться от мертвого — либо закопать его в землю, либо унести в пещеру. Но дело было не только в страхе перед мертвым (кстати, этот страх преследует многих людей и в наше время), не только в засвидетельствовании уважения к выдающемуся члену племени. Неандертальцы заботились, чтобы соплеменник не стал добычей диких зверей, чтобы тело его не гнило где-то под скалой. Одной из причин могло быть и чувство жалости. Что еще, если не сострадание, побудило соплеменников неандертальца, найденного в Ла Шанелль-о-Сен, хоронить больного беспомощного человека, который был только в тягость племени? Чем еще, если не материнской любовью, можно объяснить захоронения детей? Когда неандертальские женщины видели, что вернуть дитя к жизни невозможно, они заботились о его последнем пристанище.

Даже эти немногие факты убеждают, что у неандертальцев была психика, пусть примитивная. Эти люди, хотя и неразвитые, далеко ушли от своих животных предков, и нелогично видеть у них только физические признаки человека и отрицать духовные, отрицать чувства.

Нельзя не возразить и тем, кто считает, что у неандертальцев отсутствовали представления о загробной жизни. Каковы были эти представления, мы не знаем. Но в их пользу свидетельствуют дары мертвым — те каменные орудия и оружие, те обгорелые кости животных, которые клались в могилы.

В заключение этой главы — еще одно замечание, которое, безусловно, заинтересует читателя. Я хочу коротко рассказать, чем болели неандертальцы, от чего и в каком возрасте умирали. Конечно, смерть естественная, от старости была исключением. Чаще всего она настигала первобытных людей на охоте за зверем или в борьбе с врагами. Изредка это бывал несчастный случай, а болезнь ускоряла исход. Болезней хватало — найденные останки говорят об этом достаточно красноречиво.

Охотник, чьи кости нашли в Неандертале, был тяжело ранен — сильное повреждение плеча и предплечья. Однако рана хорошо зажила. А тот, которого собратья съели в Крапинской пещере, когда-то сломал ключицу, которая хорошо срослась, прежде чем он так трагически погиб. У древнего кострища в Крапине была обнаружена также часть нижней челюсти, по которой видно, что ее хозяин страдал зубной болью: кость нагноилась и в ней образовалась фистула.

Вообще неандертальцы сильно страдали от зубных болезней, хотя признаков кариеса (кроме одного случая, относящегося к остаткам ископаемого человека в Родезии) у них не обнаружено. Инфекция попадала в полость зуба, как только он стачивался. Если неандерталец сам не вырывал больной зуб (иногда это было, вероятно, просто невозможно), начиналось нагноение, которое оставляло явные следы на кости. Такие следы обнаружены на челюстях неандертальца, найденного у деревни Эрингодорф в Тюрингии, и у неандертальца из Ла Шапелль-о-Сен. Неандертальцы страдали также ревматизмом. Это не удивительно: причиной были холодные, сырые пещеры, в которых они только и могли жить до начала четвертого (вюрмского) оледенения (во всяком случае, в Европе).

Пытались ли неандертальцы лечиться, что они делали при переломах — об этом ничего не известно.

С уверенностью можно утверждать, что неандертальцы не достигали преклонного возраста, о котором мы судим по многим признакам — по расположению зубов, по зарастанию черепных швов и т. д. Известны останки только двух неандертальцев, которым было от 40 до 50 лет, — это первобытные люди из Неандерталя и Ла Шапелль-о-Сен. Все остальные найденные скелеты принадлежат более молодым неандертальцам. В цифрах это выглядит так: 40 процентов детей, 40 процентов людей в возрасте от 20 до 30 лет, 20 процентов — старше 30 лет. Голод, нужда, постоянная борьба за существование, неблагоприятный климат, плохие жилища, многочисленные болезни, отсутствие гигиены — все это сокращало жизнь неандертальцев, хотя они и были сильными, закаленными людьми. А если взглянуть на зависимость между смертностью и полом, то надо сказать, что возраста старше 30 лет достигали главным образом мужчины. Женщины умирали раньше; это можно объяснить тем, что, будучи слабее физически, они к тому же часто погибали от родов, главным образом, конечно, из-за антисанитарных условий.