Бунт вурдалаков - Петухов Юрий Дмитриевич. Страница 37

Только ошметки земли и хвои полетели по сторонам.

И вот тогда он понял, что не ошибся. Под елью был лаз — большая дыра с неровными рваными краями, уходящая во тьму. Нет, не зря он бился с этим чудищем-лешим, кем бы тот ни был в проклятущем и бестолковом Пристанище.

Иван встал на колени, заглянул в лаз и присвистнул — это был настоящий подземный ход. Сейчас бы фонарь, любой, пусть самый маленький! Нет, придётся лезть в кромешную тьму.

Он не долго раздумывал. Семи смертям не бывать, а одной не миновать.

Иван осторожно спустил ноги вниз, вцепился в корневище рукой. И на ощупь пополз вниз, упираясь спиной и ногами в земляные стены, готовый ко всему.

Он уже знал почти точно, что если сейчас вылезти наверх, то никакого Поганого леса там не окажется, что он попадет в новое место, а может быть, и в избушку. Но он не хотел наверх. Хотел туда, куда уползла тварь, выскользнувшая из тела лешего-зурга.

Метров через сто ствол начал утрачивать отвесность, теперь Иван спускался под уклон. В темнотище он не различал ничего, кроме собственных рук. Ни отблеска, ни отсвета, предвещающих завершение пути, ничего не было.

Ещё через две сотни метров. Иван почувствовал, что можно встать на ноги и идти, уклон становился вполне пригодным для перемещения. Ничего, ничего, уговаривал он себя, ежели не завалит прямо тут, куда-нибудь да выберемся!

Наверх в любом случае подниматься долго, не получится ничего. Почему не срабатывает программа? Почему?! Когда мрачные мысли или память начинали одолевать Ивана, он тут же обрывал их, сосредотачивался на продвижении вперёд. Ему не нужна сейчас головная боль. Ему нужны чистый свежий рассудок, ясные глаза, безотказная реакция. Всё остальное потом.

Он шёл почти в полный рост, не оскальзываясь и не падая. Временами под ноги попадали камни, какая-то шуршащая мелочь вроде щебенки, но откуда тут щебенка! Когда впереди забрезжил еле уловимый свет, Иван не удивился. Он ждал конца пути. Он даже ускорил шаг, почти побежал. Свет становился всё явственней, сильней, но это был не дневной свет, лишь в полном мраке подземного хода он имел право называться светом. Ещё издали Иван увидал стену, преграду и небольшое неровное отверстие, сквозь которое и пробивалось тусклое подземельное свечение. Он бросился к этому отверстию, приник к нему, словно ожидал увидеть нечто сказочно необычное, а может, и тех самых заложников-землян, которых злые и коварные инопланетяне держат в подземном тайном узилище. Но увидал он лишь большую пещеру, усеянную грудами округлых камней.

— Ладно. Не будем спешить, — шепотом успокоил Иван себя.

Полез в дыру. Пещера была самой обычной, в ней не было и следа рук человеческих. Зато в ней было множество человеческих черепов. Они лежали кучами, пирамидами, врассыпную, они были везде — на камнях, под камнями, на выступах и в нишах стен, что поднимались к сферическим, неровным и темным сводам, они были повсюду. Откуда здесь могло быть столько черепов?!

Иван вздохнул — на душе у него стало нехорошо. Может, и он прибрел сюда, лишь для того, что бы пополнить чью-то коллекцию? Ну уж нет!

Огромная пляшущая тень, взметнувшаяся по отвесной стене, насторожила его, заставила крепко сжать рукоять меча. Что это?!

Иван не любил подобных шуток. Тень не должна была появляться раньше того, кто может её отбрасывать. Он оглядев пещеру. Ничего. Но тень становилась всё больше и отчетливей.

— Кто здесь? — выкрикнул Иван, положив меч на плечо, держа палец на спусковом крюке лучемёта.

Нарастающий шип раздался прямо от груды камней.

Теперь Иван начинал видеть того, кому принадлежала чёрная тень. В расплывающемся сумрачном воздухе медленно вырисовывался силуэт гигантской, свернувшейся кольцами змеи, даже скорее змея, каждая чешуинка которого светилась крохотным изумрудом, переходя на брюхе в желтизну янтаря. Лишь верхняя часть у змея была незмеиной. Огромная клыкастая и мохнатая морда, мохнатая впалая грудь, высокие плечи, ожерелье из здоровенных зубов непонятного животного и медвежьи лапы с длинными причудливо изогнутыми когтями. Да, верхняя часть чудовища была медвежьей. Огромный зверомедведь, переходящий в гигантского свёрнутого кольцами змея, был внушителен и страшен. Он был значительно крупнее любого самого могучего своего земного собрата, неизмеримо свирепее, чудовищнее.

Злоба, горевшая в круглых выпученных глазках, была всеобъёмлющей, непостижимой. Это был монстр — исполинский змеемедведь. Но ещё страшней было его появление — он возникал из ничего, из воздуха, постепенно прорисовываясь в нём, наполняясь плотью, мощью, жизнью. В пещере стало труднее дышать — от чудовища исходило такое зловоние, что Иван поневоле прикрыл нос рукавом.

— Ты пришёл сам? — прорычал вдруг змеемедведь.

Иван опешил.

— Это хорошо!

Такого голоса было достаточно, чтобы убить человека с некрепкими нервами. Это был голос исчадия ада. И всё же это был не настоящий голос.

Иван понял, что он исходит не из пасти чудовища, а из его мозга. Ну какой там может быть мозг у такой зверюги?! Иван невольно обернулся назад. Бежать было некуда.

И тогда он вскинул лучемёт.

— Погоди, — торопливо выдал монстр. — Успеешь ещё?!

— Чего ты хочешь от меня?! — заорал Иван, словно змеемедведь уже начинал пожирать его. — Если ты шелохнешься, я спалю тебя на месте! Понял?!

Иван привык на всех планетах и во всех мирах иметь дело с гадами и гадинами, чудами и чудищами, монстрами и сверхмонстрами всех размеров и видов, но он никогда не уничтожал монстров, наделенных разумом.

Только тогда, когда они сами покушались на его жизнь.

Это были редчайшие случаи, это было просто невезением, промашками судьбы. Но здесь, что ни тварь, то разумная, что ни гад, то телепат! С ума сойти, непостижимо!

— Не надо запугивать меня, — прорычало чудовище, — это мой дом, а не твой, это мой мир, а не твой! Не думай, что мы не можем поменяться местами!

— Что? — удивился Иван.

— А ничего, — спокойно ответило чудовище.

Иван вдруг почувствовал, что он стоит у стены, придавленный к ней огромными камнями, не ломающими и не калечащими его тела, ног и рук, а чудовище, откинувшись назад, раскачиваясь на змеином туловище, сжимает в лапах его лучемёт, целится ему в грудь. Безумие. Это было форменным безумием!

— Как тебе это нравится? — поинтересовался змеемедведь. — Что это с тобою, никак худо стало? — рык чудовища перешел в раскатистые надрывные стоны, монстр смеялся. Он умел смеяться.

Иван почувствовал себя ребенком в лапах хищника.

Он был беззащитен. И уже ничто не могло его спасти, он был в полной воле монстра.

— А можно и так…

Рык не дозвучал до конца, как всё переменилось. И Иван ощутил себя несказанно сильным. Он вознесся на большую высоту и оттуда взирал на маленького человечка, припертого к каменной стене пещеры. Человечек был длинноволос, длиннобород, грязен, немощен и жалок.

Иван не сразу понял, что это он сам. Почему же он видит себя Со стороны, почему и как?! С опозданием до него дошло, что… — Иван поднёс к глазам руки. Нет, это были не руки, а огромные звериные лапы, только очень развитые, с умелыми и гибкими пальцами, способными выполнить сложнейшую работу. Невероятно. Собственными глазами он видел, как вытягивается шерстистой огромной мордой вперёд… его лицо. Нет, не его… И не лицо, а именно морда! Он поглядел вниз — и увидел лохматую широченную медвежью грудь, живот, где лохмы и шерсть переходили незаметно в крупную желтую чешую.

А дальше, дальше извивалось, сплеталось кольцами тело сверхгигантской анаконды, чудовищного змея-удава. Он решил проверить, чуть напрягся. И вознесся ещё выше, под самые своды пещеры. По его велению кольца расплелись и снова сплелись, но уже иначе, тугими витками.

Это было сказочно, и упоительно. Ощущать себя столь могучим, а новое тело столь послушным… Ивану вдруг вспомнилось что-то маленькое, кругленькое, нет, яйцеобразное, он прикладывал его к шее, и с ним что-то происходило, да, точно, он мог стать совсем другим, совсем. В затылок вонзилась тупая игла, не дала ему вспомнить, разобраться. Да и не время. Он был в теле, в мозгу чудовищного зверомонстра. Непонятно. Болезненно непонятно.