Возвращение домой.Том 1 - Пилчер (Пильчер) Розамунд. Страница 15

— Пожалуйста, не забывай того, что я тебе сказала. Я же ради твоего блага стараюсь и ради того, чтобы Джудит было хорошо. Ты не можешь оставить ее на целых четыре года абсолютно не подготовленной ко всем трудностям, с которыми сталкиваются дети в этом возрасте. Я помню, для меня четырнадцать лет — это было прескверное время, я постоянно чувствовала себя одиноко и не в своей тарелке…

— Бидди, с чего это ты решила, что она абсолютно не подготовлена? Бидди закурила свою неизменную сигарету. Выпустила дым.

— У нее уже начались месячные?

Молли смутилась, но постаралась не обнаружить своего замешательства.

—Да, конечно. Полгода назад.

— Что ж, хорошо. А как насчет ее одежды? Ей, безусловно, захочется носить не что попало, а красивые вещи, и Луиза вряд ли сможет ей в этом помочь. У Джудит будут личные деньги на одежду?

— Да, я выделила для этого отдельную сумму.

— То платье, в котором она была вчера… Оно, конечно, очень миленькое, но выглядит как-то слишком уж по-детски. И еще, ты мне сказала, что она хочет книгу Артура Рэнсома в подарок на Рождество, я ее и купила…

— Но она любит Артура Рэнсома!

— Понимаю, но ей уже пора читать взрослые книги, во всяком случае, начинать знакомство с ними. Поэтому я в сочельник забежала в магазин и купила «Джейн Эйр». Стоит ей начать этот роман, и она уже не сможет от него оторваться. Может статься, она безумно влюбится в мистера Рочестера [15], как влюбляются в него все девочки-подростки. — Бидди посмотрела на сестру дразнящим, вызывающе-насмешливым взглядом, ее глаза заблестели. — Хотя, возможно, ты и не была в него влюблена? Может быть, ты берегла свое сердце для Брюса?

Молли поняла, что над ней насмехаются, но решила, что не позволит сестре вывести ее из себя.

— Это мое личное дело.

— И вот в один прекрасный день ты увидела его, и сердце екнуло у тебя в груди…

Молли не смогла удержаться от смеха, но приняла близко к сердцу разнос, который устроила ей сестра. Досаднее всего было то, что критика, справедливость которой Молли прекрасно понимала, прозвучала слишком поздно, когда уже ничего нельзя было изменить — Молли любила оставлять все «на потом», тянуть до самого последнего момента, и теперь перед ней грозно маячила гора бесчисленных срочных дел.

Она широко зевнула. Часы на каминной полке пробили шесть. Пора идти наверх, принять ванну и переодеться к ужину — ежедневный вечерний ритуал. Молли каждый раз переодевалась к столу, как делала всю свою замужнюю жизнь, несмотря на то что последние четыре года компанию ей составляла одна только Джудит. Это была одна из тех мелких условностей, на которых держалась вся ее одинокая жизнь и которые вносили в унылое повседневное существование систему и порядок. А вот Бидди на ее месте накинула бы после ванны свой халатик или, хуже того, жалкий древний пеньюар, сунула ноги в домашние тапочки и велела бы Филлис подать ужин на подносе в гостиную.

А что если побаловать себя стаканом виски с содовой? Дома по вечерам Молли медленно, растягивая удовольствие, выпивала одну-единственную рюмку хереса, но пока они жили у Бидди, она совершенно распоясалась и осушала по стаканчику виски не хуже других, например, после пикника на открытом воздухе в холодную погоду или после того неудачного, плачевно закончившегося похода на детский спектакль. Сама мысль о виски сейчас, когда она так вымоталась, была невероятно соблазнительной. В течение нескольких секунд она размышляла, выпить или не стоит, и хотя пришлось бы плестись в столовую за виски, сифоном и чистым стаканом, решила в конце концов, что виски сейчас будет для нее лучшим лекарством. Она выпьет только один стаканчик, так что можно налить покрепче. Вернувшись к огню и поудобнее устроившись в кресле, она сделала большой, восхитительный глоток, согревающий и успокаивающий, поставила тяжелый стакан и протянула руку к письму мужа.

Пока Филлис возилась с Джесс, Джудит стала заново устраиваться в своей долго пустовавшей спальне. Первым делом достала из дорожной сумки ночное белье и гигиенические принадлежности, затем принялась распаковывать чемоданчик с подарками. Она разложила их на своем письменном столе, чтобы Филлис, как только уложит Джесс и придет к ней, сразу увидела всю ее рождественскую добычу и можно было рассказать ей, от кого какая вещь получена. Десять шиллингов, которые подарил дядя Боб, Джудит спрятала в выдвижной ящик стола, который запирался маленьким ключиком, а новые часы поставила на ночной столик. Когда Филлис просунула голову в приоткрытую дверь, Джудит сидела за столом и подписывала своим именем новый дневник.

|—Ну вот, — сообщила Филлис, — Джесс в кровати, рассматривает картинки в своей книжке. Минут через десять уже будет видеть сладкие сны.

Она вошла в комнату и плюхнулась задом на постель, которую Джудит успела разобрать на ночь после того, как задернула шторы.

— Ну, давай показывай, что тебе подарили.

— Твой подарок — самый лучший, Филлис, большое тебе спасибо!

— По крайней мере, тебе не надо будет каждый раз спрашивать у меня ножницы. Только спрячь их подальше от Джесс… И спасибо за эти душистые соли для ванн. «Вечер в Париже» мне понравился больше, чем «Калифорнийский мак». Я его попробовала вчера вечером, когда принимала ванну. Ощущаешь себя просто кинозвездой какой-то… Теперь давай посмотрим все как следует…

На осмотр подарков ушло немало времени: простодушная и щедрая на похвалы Филлис подолгу и внимательно рассматривала каждую вещь и бурно выражала восторг.

— Вот так книжища! — восклицала она. — Тебе ее не один месяц читать, настоящая взрослая книга. А этот джемпер, ты только потрогай — какой мягкий! А вот и твой дневник… в кожаной обложке. В нем ты будешь хранить свои тайны.

— Дневник — это было так неожиданно, ведь тетя Луиза уже пообещала мне велосипед. Я никак не ожидала от нее двух подарков. Она такая добрая, правда?

— И часы мне очень нравятся. Теперь только попробуй опоздать к завтраку! А что подарил тебе папа?

— Я просила шкатулку из кедрового дерева с китайским замком, но посылка от папы еще не пришла.

— Придет, никуда не денется. — Откинувшись назад на кровати, Филлис, сгорая от любопытства, потребовала: — Теперь расскажи, как все было.

И Джудит стала рассказывать: о доме тети Бидди («Там был собачий холод, я никогда не бывала в таком ледяном доме, но в гостиной всегда горел камин, и вообще было так весело, что я забывала про холод»), о спектакле, о катании на коньках, о дяде Бобе и его граммофоне, печатной машинке и интересных фотографиях, о вечеринках и рождественской елке, о праздничном обеде, когда в середине стола была поставлена огромная ваза с ветками остролиста и розами, о красных и золотистых хлопушках и маленьких серебряных подносиках с шоколадными конфетами.

— Ух-х… — вздохнула Филлис с завистью. — Звучит потрясающе.

Джудит почувствовала себя немножко виноватой перед Филлис: она знала, что у той Рождество было далеко не таким красочным. Ее отец работал на оловянных рудниках, что в стороне от дороги на Сент-Джаст, а мать — женщину с необъятным бюстом и таким же большим сердцем — редко когда видели без передника и без ребенка на руках. В семье было пятеро детей, Филлис — самая старшая, и для Джудит было загадкой, как все они умещаются в своем крохотном каменном домишке, одном из множества таких же убогих стандартных домиков, соединенных общими боковыми стенами. Как-то раз она пошла с Филлис в Сент-Джаст на праздничное открытие охотничьего сезона, после чего они забежали к ним домой на чашку чая. Всемером сели пить крепкий чай с шафранными кексами, скучившись за кухонным столом, в то время как отец семейства сидел отдельно, у плиты, положив вытянутые ноги в ботинках на ее блестящую медную решетку.

— А как у тебя прошло Рождество, Филлис?

— Да так, ничего особеного. Маме нездоровилось, наверно, у нее был грипп, так что мне пришлось почти все делать самой.