Возвращение домой.Том 2. - Пилчер (Пильчер) Розамунд. Страница 34
— В конечном счете — да, всю жизнь. Но сейчас я должна сделать что-то для победы. Вступить в женскую вспомогательную службу ВМС или еще куда-нибудь…
Джереми улыбнулся, но не стал останавливаться на этой теме. Вместо этого он справился о ее родных в Сингапуре, и она сообщила ему последние новости из их жизни. Потом явилась Филлис с кофе на подносе. Она наклонилась и поставила его на табуретку между ними, и Джудит увидела, что она достала для них лучший столовый фарфор тети Лавинии, кроме того, на подносе стояла тарелка с песочным печеньем. Свежесмолотый кофе распространял соблазнительный аромат.
Тени былого, тени Ривервью…
— Здесь только две чашки, Филлис. Ты разве не будешь с нами?
— Нет, у меня дела на кухне, а у вас и так найдется, о чем поговорить. Я положила сахар, доктор Уэллс. Или, может быть, вы пьете без сахара?
—Нет-нет, с сахаром. Вы очень любезны. Большое спасибо.
С понимающей и чуть насмешливой улыбкой Филлис ушла. Надеясь, что Джереми ничего не заметил, Джудит разлила кофе и подала ему чашку. Потом сказала:
— Мы обо всех поговорили, кроме тебя. Твой корабль подорвали и… — Увидев, как изменилось выражение его лица, она быстро добавила: — Но, может, ты не хочешь говорить об этом…
— Не очень.
— Если не хочешь рассказывать — не надо.
— Особенно не о чем говорить.
— Твой корабль потонул?
— Да. Он тонул медленно. Я вцепился в этот проклятый спасательный плот и смотрел, как корабль идет ко дну. Сначала корма, а в конце концов и нос исчезли под водой. Потом возникла огромная воронка. А после — ничего, только море, покрытое мазутной пленкой и обломками.
— Сколько человек из экипажа погибло?
— Около половины. Погиб артиллерийский специалист и помощник капитана. Самого капитана подобрали, он все еще в госпитале.
— Твой отец сказал, что ты получил ожоги.
— Да, на плече, на спине и на левом предплечье. Не очень сильные. Обошлось без пересадки кожи. Заживает потихоньку.
— И что теперь?
— Это уж как решат в адмиралтействе.
— Другой корабль?
— Очень надеюсь.
— Опять Атлантика?
— Более чем вероятно. Конвоирование судов. Снова в бой.
— И мы в нем победим?
— У нас нет выбора. Мы должны отстоять торговые пути в Америку, чтобы в страну продолжали поступать продовольствие и оружие. Подводные лодки рыщут повсюду, точно голодные акулы. А конвои движется со скоростью самого медленного корабля, и мы по-прежнему теряем слишком много торговых судов.
— Неужели ты не боишься, Джереми? Не боишься возвращаться туда?
— Боюсь, конечно. Но привыкаешь делать вид, что тебе не страшно. И остальные точно так же. Армейский распорядок дня и дисциплина очень помогают избавляться от ненужных мыслей. Впредь, по крайней мере, я знаю, чего ожидать.
Все это было слишком безотрадно. Джудит вздохнула.
— Столько битв. Битва за Францию. А теперь вот битва за Британию… — Она не стала продолжать, она знала, что сейчас скажет Джереми.
— И Эдвард — в самом пекле.
— Да, я знаю.
— Ты не получала известий от него?
— Я знаю только то, что знают о нем родные.
— Разве он не пишет тебе?
— Нет, — покачала она головой.
— Что у вас произошло?
— Ничего.
— Неправда.
— Честно. — Джудит посмотрела на него. — Ничего. Она совсем не умела врать.
— Ты его любишь.
— Его все любят. Таким уж он, видно, уродился, что люди к нему тянутся.
— Я не это имел в виду.
Она опустила глаза. В саду ветер шелестел в ветвях, в небе с криками кружила пара чаек. Джудит молчала, и он заговорил снова.
— Я знаю. Я понял в то, последнее воскресенье, когда все вы сидели в саду в Нанчерроу, перед обедом. А мы с Эдвардом принесли напитки, и когда ты подняла глаза и увидела его, то твое лицо так просияло, как будто включили электрическую лампочку. Он подошел, заговорил с тобой, и вокруг вас двоих словно бы сомкнулось какое-то волшебное, светящееся кольцо, отделившее вас от всех остальных.
Напоминание об этом было для нее почти невыносимо.
— Может быть, тебе просто показалось…
— После обеда вы вдвоем пошли проведать миссис Боскавен. Потом Эдвард один явился на пляж, а тебя мы больше не видели, ты уехала. Покинула Нанчерроу. Что-то случилось, да?
Отпираться было бесполезно.
—Да. Случилось. Случилось… и я думала, что его чувства ко мне так же глубоки, как мои к нему. Мне кажется, я всегда его любила, Джереми, с первой встречи. Но ведь и в самом деле, возможно ли устоять перед человеком, который превращает самое банальное дело в праздник? А он всегда обладал этим необыкновенным даром, даже когда был еще школьником. — Она повернулась к Джереми с улыбкой. С грустной улыбкой… но Джереми немедленно улыбнулся ей в ответ — в своей всегдашней ободряющей манере. — Кому-кому, а тебе об этом говорить не надо.
— Да.
— Я воображала, что он тоже любит меня. Естественно, я ошибалась.
— Ты ему безумно нравилась.
— Не настолько, однако, чтобы ему захотелось взять на себя серьезные обязательства.
— Он слишком молод для серьезных обязательств.
— Так он мне и сказал.
— И ты отступилась.
— Я зашла слишком далеко и чересчур много наговорила. Я должна была отступиться.
— И покинуть Нанчерроу?
— Я не могла остаться. В одном доме с ним, с его семьей. Видеть его каждый день. Ты меня понимаешь?
— Я могу понять конец любви. Но не конец дружбы.
— Не знаю, не знаю. Может быть, это легко для Афины, но у Афины такой опыт, я ей не чета.
— Ты все еще влюблена в Эдварда?
— Я стараюсь себя перебороть. Но никогда, наверно, не разлюбишь человека, который был твоей первой любовью.
— Сколько тебе лет?
— Девятнадцать…
— Такая молоденькая.
— Со мной все будет в порядке.
— Ты волнуешься за него?
— Все время. Подсознательно. Тляжу в газетах на снимки воздушных боев и «спитфайров» и, хотя думаю об Эдварде, не могу связать его со всем этим. Наверно, он не только других околдовывает, но и сам заколдован. В одном мы можем быть уверены на все сто процентов: что бы он ни делал, он от всего получает удовольствие.
Джереми понимающе улыбнулся:
— Да, я знаю, и прости меня за мою назойливость. У меня не было мысли лезть в твою личную жизнь. Просто я отлично знаю Эдварда… его хорошие стороны и его недостатки… и я волновался. Боялся, как бы он не причинил тебе боли.
— Все это в прошлом. Я уже могу говорить об этом.
— Вот и славно. — Он уже допил кофе. Поставил чашку н взглянул на часы. — Ну, если ты собираешься показать мне свои владения, то, пожалуй, можно приступить, а то скоро мне пора будет откланиваться.
Они поднялись, вошли в дом, и в атмосфере покоя и умиротворенности, которая царила в старых комнатах, рассеялись последние остатки сковывавшей их неловкости, сменившись хозяйской гордостью со стороны Джудит и безграничным энтузиазмом со стороны ее гостя. Он, разумеется, бывал в доме не раз при жизни тети Лавинии, но проникнуть дальше гостиной и столовой ему еще не случалось. Сегодня же они предприняли последовательный осмотр всего дома, начав с верха, с новой детской в мансарде, и закончив кухней.
— Диана и полковник подарили мне всю мебель и все, что им было ненужно, так что и покупать ничего не пришлось. Конечно, обои выцвели, и занавески износились, но мне всегда так было больше по душе. Даже проплешины на коврах. Так все выглядит приветливо и знакомо, точно морщины на милом лице. Есть, понятно, пустые места — там, где находились вещи, которые забрали в Нанчерроу, но я без них прекрасно проживу. А кухня оборудована превосходно…
— Как вы греете воду? — Его практичность была приятна Джудит.
— На плите. Это чрезвычайно удобно, правда, нужно заправлять топку дважды в день. Единственное, чего мне не хватает, так это приличного холодильника, но пока не было времени этим заняться, а в магазине в Пензансе ничего нет, придется, видимо, ехать в Плимут. Мистер Бейнс еще поговаривает об устройстве второй ванной, но, честно говоря, в этом нет особой необходимости. Лучше было бы провести центральное отопление, как в Нанчерроу, но с этим, боюсь, придется подождать до конца войны…