Гибель и возрождение - Пирс Йен. Страница 46

— Вы так кого-нибудь убьете! — прокричала Мэри, когда он снова чуть не наехал на пожилую туристку с мороженым.

Ответа не последовало. Сицилиец продолжал гнать машину как профессиональный гонщик. Потом вдруг резко снизил скорость и въехал в гараж, расположенный на первом этаже старинного здания.

Двигатель умолк, и несколько секунд они сидели в полной тишине. Мэри дрожала от ужаса.

— Где мы?

— В гараже моего шурина.

Он вышел из машины и закрыл большие старинные ворота, внезапно отрезав доступ солнечному свету. Маленькая лампочка, которую он включил, не справлялась со своей задачей. Мэри несколько раз глубоко вздохнула, пытаясь прийти в себя, потом порылась в сумке и вытащила сигарету. Дрожащими руками она прикурила и затянулась.

— Спасибо, — поблагодарила она водителя. — Это была изумительная работа.

Парень усмехнулся:

— В Палермо все так ездят.

— Вот. — Она вручила ему пачку банкнот. — Еще сто тысяч, как я обещала. И еще двести за то, что ты никогда меня не видел. В случае чего — ты меня не знаешь.

Он спрятал деньги в карман.

— Спасибо. Если захотите еще куда-нибудь прокатиться…

— Да.

— …ко мне больше не обращайтесь.

Мэри кивнула, затушила недокуренную сигарету и выбралась из машины. Завернув икону в газету, она снова убрала ее в сумку и спросила:

— Далеко отсюда до виа дей Коронари?

Парень взял с шаткого столика бутылку и налил себе воды.

— Вам туда, — махнул он рукой.

Мэри вышла из гаража и вновь очутилась под лучами яркого римского солнца.

На параллельной улице в пятистах метрах от нее, затертый грузовиками и легковушками, Паоло рыдал от бессилия и унижения. Такси, в котором сидела Мэри, умчалось, нарушив все мыслимые правила. Следовать за ним было сущим безумием — Паоло не был самоубийцей. Он замолотил кулаками по приборной доске, потом взял телефонную трубку и вяло сказал в нее:

— Упустил.

— О Боже! — с упавшим сердцем простонала Флавия. — Паоло, ты не мог… Скажи, что ты меня разыгрываешь.

— Извини. Какие будут указания?

— Ты не думал о самоубийстве?

***

— Послушай, я не играю в такие игры, — разъяренно сказала Мэри. Она уже успела выпить, успокоиться и сейчас звонила Микису из бара. — Мы заключили сделку. Ты ничего не добьешься, если будешь размахивать «пушкой».

— Я не размахивал «пушкой», — ответил Харанис на другом конце провода.

— Ну конечно.

— Я не размахивал «пушкой», — повторил он. — Какой смысл мне тебя убивать? Ты же сама это сказала. Так что не устраивай истерик. Я хочу получить картину и убраться отсюда.

— Ты видел икону?

— Да.

— Тебя все устраивает?

— Пока да. Мне нужно рассмотреть ее как следует. Через пятнадцать минут тебе позвонят. Я перезвоню тебе через полчаса, и ты скажешь мне, где взять икону. Берегись, если попытаешься меня обмануть.

Сейчас он ее не запугивал, он говорил серьезно. Мэри Верней взглянула на часы: она чувствовала, что в эти пятнадцать минут должно решиться очень многое. О Боже, почему у нее нет никаких запасных вариантов?! Если что-нибудь пойдет не так…

Мэри снова посмотрела на часы. Тринадцать минут. Она закурила — в ее возрасте это уже не имело значения — и начала прикидывать, где может произойти сбой.

Зазвонил телефон. Она схватила трубку, чуть не потеряв равновесие.

— Она на свободе. — Раздался щелчок, затем послышались короткие гудки.

Мэри набрала номер своей невестки, запуталась, набрала снова, снова ошиблась и лишь на третий раз дозвонилась.

— Привет, бабуль, — послышался звонкий детский голос, и из глаз Мэри брызнули слезы. Услышав этот голос, она поняла, что победила. Она сделала все, что наметила. Пробормотав в ответ приветствие, она сказала, что сейчас у нее нет времени с ней поболтать.

— А мама дома?

Трубку взяла невестка. Мэри не дала ей заговорить: та всегда болтала слишком много, и если уж раскрывала рот, остановить ее было нелегко.

— Как Луиза?

— Нормально. Я не знаю, что произошло…

— Я расскажу тебе позже. Бери Луизу, сажай ее в машину и увози.

— Куда?

— Куда угодно. Нет. В полицию. Поезжайте в ближайший полицейский участок. Задержитесь там как можно дольше — скажи, что у тебя пропала собака или что-нибудь в этом роде. Я сообщу тебе, когда все закончится.

— А что должно закончиться?

— Просто сделай, как я говорю, дорогая. Это всего час, не более.

Мэри отключилась и посмотрела на сверток с иконой. Теперь ей нужно отвезти ее на место. Тяжело вздохнув, она приступила к выполнению последней стадии своего задания.

***

Выслушав отчаянное объяснение Паоло, как он потерял в потоке движения Мэри Верней, Флавия швырнула трубку через всю комнату. Конечно, риск, что что-нибудь пойдет не так, есть всегда. Но совершить такой грубый промах в самом начале? Паоло, коренной житель, изучивший улицы Рима вдоль и поперек, славился своей сумасшедшей ездой и пренебрежением к правилам. Флавия была уверена: кто-кто, а уж Паоло не упустит иностранку, едва знакомую с городом.

И вот пожалуйста. Теперь им ничего не остается, кроме как сидеть и ждать, когда кто-нибудь из преступной компании соберется выехать из страны. Какое разочарование! Какой стыд! Какое унижение! Какая глупость!

Флавия мерила шагами комнату, не потому что так легче думалось — думалось лучше в горизонтальном положении, а потому что ходьба давала слабую иллюзию хоть какого-то действия.

Стоп. Где-то должна состояться передача картины. Они хотят сделать это без свидетелей, иначе Мэри отдала бы ее на остановке. Вместо этого она медленно проехала мимо Хараниса, а потом так резко укатила, что даже Паоло ее потерял. Значит, Мэри не доверяет греку. Он убедился, что икона у нее, и теперь, видимо, должен предпринять какие-то действия, после чего Мэри отдаст ему ее.

Только где это будет происходить?

Флавия зашла в соседнюю комнату, где сидела Джулия в ожидании дальнейших инструкций.

— Дай мне свои записи, — попросила Флавия. — Рапорты за те дни, когда ты сопровождала миссис Верней.

Девушка открыла ящик стола и вытащила стопку бумаги.

— Куда она ходила? Я не имею в виду магазины, музеи и тому подобное. Куда еще она ходила?

Джулия пожала плечами:

— К торговцам картинами. Мы обошли чуть ли не все галереи на виа дей Коронари. Потом она потащила меня гулять. Сказала, что всегда проходит не меньше четырех-пяти километров вдень.

— И где вы гуляли?

— Мы прошли вниз по виа Корсо, потом пересекли Кампо-дей-Фьори и мост Систо. Зашли попить кофе в заведение, расположенное напротив Санта-Марии в Трастевере. Потом пошли посмотреть часовню Браманте в соборе Святого Петра, затем дошли до Джаниколо и оттуда любовались заходом солнца. Там миссис Верней взяла такси, и мы вернулись в гостиницу. Я была без сил, но ее это абсолютно не волновало.

— Она не делала чего-нибудь необычного? Тебе не показалось, что в какой-то момент она насторожилась? Может быть, что-то проверяла? Или сказала?

— Да мы все время болтали. Она очень интересная особа. Но она не говорила ничего такого, что могло бы мне запомниться.

Постарайся вспомнить. Она должна передать икону Харанису. Нам нужно вычислить, где это произойдет. Подумай: тихое место, где нет посторонних, куда она может зайти, оставить там икону и сразу уйти? Она не доверяет Харанису, и неудивительно. Он до смерти запугал ее. Думай, Джулия: где у нас тихое место с хорошей транспортной развязкой?

— В Риме? — спросила девушка. — Нигде. А почему бы ей не передать икону через посредника, если она боится приближаться к этому человеку?

— Предложи кандидатуру посредника.

— Ну, например, кто-нибудь из галерейщиков. Флавия остановила на ней застывший взгляд. Возможно, у девушки все-таки есть будущее в полиции.

— К кому, ты говоришь, она заходила?

Джулия передала ей список. Флавия быстро просмотрела его.