Рука Джотто - Пирс Йен. Страница 14

Аргайл представился и попытался рассмотреть свою новую знакомую. Приятная, типично английская леди в твиде, на который налипла собачья шерсть. Ей достались отлично скроенная фигура и кожа, сохраняющая свежесть на протяжении многих десятилетий благодаря бодрящему холодному дождю, ласкающему ее во время прогулок с пушистым любимцем.

— А хотите чаю? Я как раз пью чай в это время. Сразу предупреждаю: я собираюсь выжать из вас всю информацию о Джеффри и обо всем, что там произошло. Ребята из полиции чертовски неразговорчивы, а я просто умираю от любопытства.

Аргайл не стал долго раздумывать и принял приглашение. По крайней мере хоть какое-то развлечение. К тому же леди тоже может снабдить его информацией.

Они дошли до конца центральной улицы, потом спустились вниз по широкой дороге и свернули налево в переулок. Все это время Мэри Верней без умолку болтала. Она поведала ему о семействе соек, устроивших гнездо на старом дубе, и о насекомых-вредителях, поразивших все окрестные вязы. Иногда она отвлекалась, свистом и окриками призывая к порядку Фредерика, который вприпрыжку бежал за хозяйкой и радостно совал свой нос в каждую кучу чудесного летнего мусора, попадавшуюся ему на пути.

Постепенно Аргайл пришел к выводу, что поселок Уэялер не самое плохое место. Он расположился в уголка не типичном для Восточной Англии: пейзаж здесь не был плоским, как блин, и, возможно, поэтому сюда не проникал леденящий штормовой ветер с Северного полюса. По некоторым приметам Аргайл установил, что места эти были обжиты еще несколько столетий назад. Население поселка едва ли насчитывало тысячу жителей, большая часть которых жила в крошечных коттеджах вдоль так называемой главной улицы и на фермах. Церковь, однако, — высокое просторное здание, способное вместить всех жителей города и даже больше, — могла составить гордость небольшого города. Квадратная башня казалась зловещей на фоне мирного пейзажа, а отсутствие других строений, сравнимых с ней масштабами, еще более усиливало это впечатление и говорило о том, что поселок так и не оправился после нашествия «черной смерти» [3].

На окраине в последние годы выросло несколько современных домов, построенных для людей, которые предпочитали жить в сельской местности и в то же время не желали отказываться от городских удобств и архитектуры. Там же располагалось и здание особняка Уэллер-Хаус.

Он стоял в самом конце широкой, но тихой и пустынной улицы. Конец семнадцатого века, навскидку определил Аргайл. Один из фасадов в девятнадцатом веке перестроили в греческом стиле, другой — несколько десятилетий спустя — в готическом. В результате строение напоминало картинку из учебника архитектуры. Как ни странно, Аргайлу это смешение стилей показалось очаровательным. И размер дома он тоже одобрил — не гигантский дворец, а просто красивый дом, в котором приятно жить, вызывая восхищение и зависть всех соседей на двадцать миль вокруг.

Дом для тихой безмятежной жизни, добавил про себя Аргайл. Он был окружен огромным лугом, который без надлежащего ухода превратился в небольшую рощицу. Со стороны дороги дом отделяли от всего остального мира высокая каменная стена и массивные проржавевшие ворота. Когда-то эта стена не давала сбежать из поместья крепостным крестьянам, теперь же она ограждала хозяев от шума современной цивилизации. Универсальная вещь, подумал Аргайл.

Увы, даже каменные стены не всегда помогают. Не успел Аргайл восхититься царящей здесь тишиной, как где-то за горизонтом послышался низкий рокот. Должно быть, надвигается гроза, решил он. Но звук постепенно трансформировался — низкие раскаты грома перешли в визгливый, бьющий по ушам вой. Затем раздался взрыв, от которого земля задрожала у них под ногами, и вдали с невероятной скоростью в небо взметнулись два черных облака. Через несколько секунд они скрылись за деревьями, окаймлявшими луг, и шум медленно затих.

— Боже милостивый, что это было? — спросил потрясенный молодой человек.

Миссис Верней отнеслась к происшедшему с полной невозмутимостью.

— Пять тридцать, — произнесла она загадочную фразу, взглянув на часы. — Наверное, опять бомбят Шотландию.

— Э-э?..

— Это «F1-11», — сказала она так, словно речь шла о хорошо знакомом ему явлении. — Американские бомбардировщики, — пояснила она, видя, что Аргайл не силен в авиационной терминологии. — Их военная база находится в пяти милях отсюда, и трасса проходит как раз над нами. Когда им охота пошалить, они подлетают совсем близко к дороге и демонстрируют нам, какие они бравые ребята. Только чертовски шумные, правда?

— А что, разве некому их остановить? Ведь от такой вибрации дом просто рухнет.

Миссис Верней показала ему глубокую трещину, протянувшуюся по торцу дома.

— Сейчас я как раз пытаюсь доказать американцам, что эта трещина появилась по вине их пилотов, и хочу, чтобы они оплатили мне ремонт. На самом деле эта трещина появилась еще до того, как родились братья Райт, но это не важно. Если повезет, я добьюсь, чтобы американцы признали свою вину до того, как уедут отсюда.

— Уедут куда?

Она пожала плечами:

— Наверное, туда, откуда приехали. База закрывается: они считают, нас больше не от кого защищать. В общем, полный крах.

— Почему? Здесь станет намного тише.

— Да, в этом вся и проблема. Понимаете, из-за шума здесь пока никто не хочет селиться, а если американцы уйдут, Уэллер опять превратится в спальный район Лондона. Кроме того, американцы были невероятно щедрыми. Им так хотелось нам понравиться, что они за свой счет поставили двойное остекление в каждом доме Уэллера, представляете? Они положили новое покрытие на всех дорогах, по которым ездят их грузовики, и регулярно проводят праздники для местной детворы, вывозят их на экскурсии. Чудесные люди. Мне они нравятся гораздо больше, чем местная администрация. И вот — кончен бал… Мы виним во всем русских — их совершенно перестали бояться. Входите.

Переваривая этот весьма своеобразный геополитический анализ, Аргайл прошел вслед за миссис Верней в большие деревянные двери с облупившейся краской и оказался в просторном холле. Он терпеливо ждал, разглядывая дырки от древесного жучка в обшивке стен, пока миссис Верней довела себя до нужной кондиции и, связавшись по телефону с командованием базы, начала гневно протестовать против того, чтобы их пилоты использовали ее дендрарий в качестве своего полигона.

— Еще хотя бы раз, полковник, если такое случится… — грозно предупредила она. — Ну а теперь, — как ни в чем не бывало сказала миссис Верней, положив телефонную трубку на место, — чай. И разговоры. Но сначала чай.

Спустившись по темной лестнице в кухню — такую древнюю, что ее можно было целиком перевезти в качестве экспоната на выставку эдвардианской эпохи, хозяйка принялась заваривать чай.

— У меня нет современного оборудования, а в поселке нет прислуги, которая умела бы обращаться со старой плитой, — сказала она, заметив удивленный взгляд молодого человека. — Это просто какой-то кошмар. Я здесь только и делаю, что меняю перегоревшие пробки. Поразительно, как быстро начинаешь разбираться в электричестве, став землевладельцем.

— Я думаю, это у вас в крови.

— Не скажите, все мои родственники — абсолютно неприспособленные люди. Дядя Годфри — кстати, это он довел поместье до нынешнего плачевного состояния — умер, свалившись с табуретки, это произошло около пятнадцати лет назад. Его дочь, моя кузина, тоже не умела следить за домом. Она умерла прошлой зимой, и этот проклятый мавзолей достался мне в наследство. Не могу сказать, что испытала чувство благодарности от такой щедрости. Да, еще она завещала мне свою собаку. День, когда я стала наследницей Уэллер-Хауса, стал худшим днем в моей жизни. Хотя собака мне нравится.

— Но ведь вы не обязаны здесь жить? Разве нельзя заколотить этот дом и переехать в небольшой комфортабельный коттедж?

Она тяжело вздохнула, заливая кипятком чайник размером с ванну.

вернуться

3

Чума в Европе в 1348 — 1349 гг.