Война 2020 года - Питерс Ральф. Страница 14

Даже коммерческие средства массовой информации предоставляли им слово, устав показывать старые фильмы и объявлять приказы властей. А гангстеры казались такими яркими, увлекательными… даже забавными.

Попытка ввести в Лос-Анджелес Национальную гвардию штата Калифорния закончилась плачевно – в город вошли малочисленные отряды, мало или совсем не подготовленные для стоявшей перед ними задачи. Стоило им появиться на улице, как они подвергались постоянным нападениям, – направлялись ли они разгружать ящики с консервами или на уборку мусора. То, что рано или поздно они откроют ответный огонь, было неизбежно. И тогда пресса подняла вой о жестокости гвардейцев и принялась лить слезы над их жертвами. Репортажи из Лос-Анджелеса возымели столь воспламеняющее действие, что по всей стране начали вспыхивать стычки, даже в тех местах, где ситуацию прежде удавалось держать под контролем.

В Лос-Анджелесе погасло электричество, водопровод работал от случая к случаю, а в резервуарах вода оказалась зараженной. Тела умерших лежали прямо на улицах. Поредевшие ряды полиции и Национальной гвардии не имели доступа во многие части графства Лос-Анджелес и изо всех сил старались защищать хотя бы те районы, где банды не пустили глубоких корней. Но тем самым они навлекали на себя еще более яростные обвинения в расизме – как со стороны брошенных на произвол судьбы бедняков, так и со стороны репортеров, которые все свои расследования вели по телефону, боясь и нос показать на улицы, где хозяйничали болезнь и гангстеры. Пресса все чаще стала полагаться на видеоинформацию, поставляемую бандитами.

Побоище в Кингмане, населению которого пришлось с оружием в руках отстаивать свой заброшенный городок от значительно лучше вооруженных отрядов гангстеров, в конце концов привлекло к себе внимание самого президента.

Вопреки советам наиболее умудренных политиков из своего окружения он объявил графство Лос-Анджелес районом бедствия и приказал ввести туда армейские части.

Армейское начальство обратилось к добровольцам. Многие из откликнувшихся на призыв переболели БР и не боялись по крайней мере одного из ожидавших их в Лос-Анджелесе врагов. Неудивительно, что первые вошедшие в город подразделения являли собой не самое привлекательное зрелище в истории американской армии. Но были и другие добровольцы – те, кто поставил на карту все, услышав зов долга.

Командиры частей не знали порой, следует ли им стыдиться того, как много их подчиненных отказалось ехать в Лос-Анджелес, или, напротив, гордиться тем большинством, которое оправдало свое звание американского солдата и без громких слов дало подписку добровольца.

Да, то была армия, чей боевой дух оказался в значительной мере подорванным африканской катастрофой, но которая все же нашла в себе достаточно сил, чтобы взяться за выполнение задания, обещавшего стать еще более неблагодарным.

Лейтенант Мередит получил относительно спокойную работу в Форт-Девенс, штат Массачусетс, где он работал над компьютерными программами, пытаясь проанализировать крах африканской кампании, беспрестанно оплакивая в душе несбывшиеся мечты своих покойных родителей. Эпидемия, похоже, уже отсвирепствовала в округе, и Мередит медленно начал оправляться от кошмара смертей и вида обезображенных лиц, которые преследовали его от Киншасы до Азор. Говарду всегда нравилась его внешность. Но тем не менее он подал рапорт о переводе в спецвойска, направлявшиеся в Калифорнию. Он не смог объяснить причины столь неразумного шага ни своему ошарашенному командиру, ни себе самому. Более того, стоило ему начать анализировать совершенный поступок, как ужас переполнял его сердце. То, что он сделал, не поддавалось ни логике, ни здравому смыслу. Ему даже не могли предложить разведывательную работу, соответствовавшую его квалификации. Однако имелось множество вакансий командиров взводов в разведывательных и пехотных подразделениях, где офицеры, похоже, умирали сразу же, как только вдыхали воздух восточного Лос-Анджелеса.

Так Говард оказался командиром взвода разведки воздушно-десантных войск, выполнявшего задачи сопровождения грузов к востоку от автомагистрали 710-210. Он не прошел никакой переподготовки – не было времени. Взвод был примерно на шестьдесят процентов укомплектован личным составом, а командир его роты, казалось, сам только вчера встал с больничной койки. Сеть отталкивающих шрамов покрывала его лицо и руки, и, хотя, по слухам, он был одним из немногих настоящих героев, выбравшихся живым из заирской мясорубки, от Мередита потребовалась вся его сила воли, чтобы пожать руку, протянутую ему начальником при первой встрече.

Мередит оказался между молотом и наковальней. Белые жители боялись и не доверяли ему. Латиноамериканцы набрасывались на него с оскорблениями, ярость которых не мог притупить даже языковой барьер, и забрасывали его машину дохлыми крысами и дерьмом. Но больше всего ему доставалось от членов негритянских банд и их «шестерок». На Мередита обрушился поток жутких, неслыханных им до сих пор обвинений в предательстве. Дырки от пуль изрешетили его вездеход, а однажды в него едва не попала зажигательная бомба. В другой раз по возвращении с пешего патрулирования он обнаружил сидящим за рулем машины разлагающийся труп.

К счастью, на самокопание оставалось слишком мало времени. Постоянно не хватало взводов для охраны конвоев, постоянно трещали перенасыщенные графики, ибо бригады «скорой помощи» ждали сопровождения, а улицы – патрулирования. И еще были солдаты, за которых отвечали их лейтенанты.

Это оказалось очень трудным делом, возможно, одним из самых трудных – держать солдат в руках. Молодым ребятам было очень сложно не потерять контроля над собой и не отвечать на провокации, имея под рукой заряженное оружие. Кроме того, бандиты постоянно пытались совратить солдат, подсовывая им деньги, женщин и наркотики, – и не все солдаты оказывались святыми. За первые три месяца службы в Лос-Анджелесе Мередиту пришлось отослать каждого пятого из своих подчиненных, включая одного худого, как жердь, парня с гор, услышав, как тот бахвалится, что приехал в Калифорнию только для того, чтобы на законных основаниях вдоволь поохотиться на «черномазых».

Постепенно, однако, ситуация стала налаживаться. Появились признаки того, что эпицентр эпидемии с наступлением зимы перейдет южнее, надежнее заработала система пунктов распределения питания, медицинская служба и сеть карантинов. Чаще начали предлагать свои услуги добровольцы из числа гражданского населения – в основном мужчины и женщины, переболевшие БР. Армия наконец установила порядок в городе в дневное время, да и ночью стало поспокойнее. Средства массовой информации так и не подверглись цензуре, однако им посоветовали высылать собственных репортеров на место происшествия, когда они хотели публиковать отчет из зоны военного положения, а также называть источники информации, полученной из вторых рук. Репортажам, основанным на слухах и переданным по телефону через весь континент, пришел конец. Те журналисты, которые имели смелость сопровождать военных в самые горячие точки, начали вскоре передавать и печатать статьи, уже не игравшие бандам на руку. Различные инциденты и даже перестрелки еще продолжались, но уже не оставалось сомнений, кто одерживает верх. Реорганизованная Национальная гвардия даже начала брать на себя кое-какие задачи из тех, что раньше в графстве выполняла только армия.

Гангстеры стали действовать более решительно. Возросло количество солдат, погибших от пуль снайперов и в уличных перестрелках.

Бандиты принялись угрожать смертью добровольцам. Настоящим сражением обернулась попытка отряда, объединявшего несколько банд, захватить концентрационный лагерь для гангстеров, устроенный в Форт-Ирвин, штат Калифорния. За четыре часа кровопролития, когда охране лагеря пришлось одновременно отбивать атаку снаружи и усмирять бунт заключенных внутри, армия потеряла несколько десятков человек, а бандиты – сотни убитых и раненых.

Поднятый по тревоге вертолетный отряд перекрыл нападавшим путь к отступлению, и многие участвовавшие в налете бандиты оказались в лагере рядом с теми, кого они пытались освободить. Тем же, кто ускользнул, пришлось еще хуже. Даже спустя много месяцев армейские патрули находили в пустыне их трупы.