Лев в долине - Питерс Элизабет. Страница 67
До чего ж волнительный момент! Наконец-то я поняла эту незаурядную, мятежную душу – или, по крайней мере, познакомилась с вполне сложившимся, хоть и не слишком оригинальным поэтом. Рука невольно потянулась к его руке...
Но не успели наши пальцы соприкоснуться, как из коридора донесся шум и дверь с грохотом распахнулась. Я знала только одного человека, который открывает двери таким способом...
Это был Эмерсон! Но в каком виде... Волосы торчком, рубашка изодрана в клочья, один рукав вырван с мясом и болтается лохмотьями, физиономия исцарапана, глаз заплыл... В разбитых до крови кулаках Эмерсон сжимал по кинжалу чудовищных размеров. Никогда в жизни не наблюдала столь волнующего зрелища! Непонятно, как женское сердце способно удержаться в груди, совершая такие прыжки.
Издав нечленораздельный вопль, Эмерсон отшвырнул один кинжал и захлопнул дверь. Правда, перед этим в комнату успело проскочить какое-то проворное и гибкое существо.
Дверь затряслась под могучими ударами, но слуги Сети старались напрасно: задвижка была приколочена насмерть.
Эмерсон наконец-то соизволил заметить меня.
– Амелия! – гаркнул он. – Немедленно прикройся!
– Эмерсон! – закричала я еще громче. – Поберегись!
В каком-то дюйме от его всклокоченной головы просвистело тяжелое серебряное блюдо. В следующую секунду Бастет с благодушным урчанием принялась тереться о ноги Сети, тесня его к стене. Злодей свирепо глянул на кошку и отпрыгнул в сторону. Бастет проводила его изумленным взглядом и переключилась на жареного цыпленка, поджидавшего ее на столе.
Убедившись, что других метательных снарядов в распоряжении Сети нет, Эмерсон снова вспомнил обо мне.
– Он тебя обидел, Пибоди? Он посмел?.. Он... Боже, Пибоди, что за мерзкие тряпки ты на себя напялила?!
– Не бойся, Эмерсон, он меня не... То есть я не...
Эмерсон расправил плечи и окончательно погубил свою лучшую рубашку. Отбросив уже ненужный рукав, он поиграл мускулами:
– В таком случае я оторву ему только одну ногу, а не обе, как собирался.
С грацией, достойной Бастет, он двинулся на Сети, тот заскользил по комнате.
– Эмерсон!
– Не отвлекай меня, Пибоди! Займись чем-нибудь.
– Мистер Сети не вооружен, а у тебя такой страшный ятаган...
– Ятаган?.. – Эмерсон удивленно посмотрел на свое оружие. – Ах да... Отобрал у того переростка, что резвится сейчас за дверью. До чего ж прыгучий малый! Не успел я представиться, как он давай размахивать кулачищами. Ничего, думаю, с ним разберутся...
И правда, за дверью вдруг воцарилась тишина.
– Так ты не один?
– Конечно, не один. С Рамсесом...
– Эмерсон!
– ...и толпой полицейских в придачу. – Эмерсон сверлил Сети свирепым взглядом. – Все, приятель, твоей подлой карьере конец! Но я не впущу полицию, пока сам с тобой не расквитаюсь. Думаю, я заслужил это удовольствие.
Сети выпрямился. Он был не так высок и мускулист, как Эмерсон, но выглядел достойным соперником. Если бы взгляды могли разить насмерть, у моих ног уже валялось бы два трупа.
– Отлично, профессор, – прошипел Сети. – Я тоже предвкушал это удовольствие. Давно хотел помериться с вами силами! Дайте мне второй кинжал и сразимся за женщину, как настоящие мужчины.
Я так и подпрыгнула. Не хватало только кровавой бойни.
– Эмерсон! Ты же не умеешь фехтовать!
Мой ненаглядный озадаченно покрутил головой.
– Не умею, – согласился он. – Ну и что с того? Невелика хитрость...
– Дорогой, я умоляю...
Эмерсон довольно ухмыльнулся:
– Хорошо, Пибоди, мне это нравится.
И с этими словами он, к моему величайшему ужасу, отшвырнул кинжал. Сети рванулся ко второму кинжалу, который мой супруг так легкомысленно бросил у двери. Подхватив оружие, злодей двинулся на Эмерсона.
– Так-то справедливее, – прорычал он. – Боксировать я тоже умею, но больно уж у вас ручищи здоровые. Берите кинжал!
Эмерсон недоуменно пожал плечами:
– Какой мне от него прок? Лучше я воспользуюсь другим оружием...
С кошачьей стремительностью Эмерсон схватил со стола графин и лихо отбил ему горлышко. Бастет, мирно лакомившаяся цыпленком, осуждающе мяукнула. В следующее мгновение стол опрокинулся и кошка с цыпленком оказались на полу.
Эмерсон обмотал левую руку покрывалом с кушетки.
– Я готов, – сообщил он важно. – Приступим, чертов убл... Извини, Пибоди. Защищайся, негодяй!
Несколько минут они кружили по комнате и помалкивали. Я даже устала крутить головой. Потом Сети совершил выпад, Эмерсон уклонился и едва не чиркнул своим графином по физиономии противника. Следующий удар Сети попытался нанести наотмашь, но Эмерсон его отбил, и кинжал вспорол воздух. Сети отступил. Эмерсон воспользовался секундной передышкой, чтобы подобрать серебряный поднос и броситься в атаку, загораживаясь подносом как щитом. На мой взгляд, стекляшка в кулаке Эмерсона была не менее грозным оружием, чем кинжал Сети.
Лично я не вижу никаких оправданий насилию. Это последний довод глупцов, кому не хватает ума, чтобы устранить разногласия мирным путем. От драк меня, как правило, тошнит, а всякие кровавые состязания я на дух не переношу.
Но сейчас никакой тошноты и в помине не было. С колотящимся сердцем я наблюдала за битвой, чувствуя, как в жилах пульсирует кровь. У моего ненаглядного мускулы так и играли под бронзовой кожей, свирепая улыбка то и дело обнажала белоснежные зубы, движения были изящны и точны. Кровь прилила к моему лицу. Я вдруг превратилась в троглодитку, следящую из глубины пещеры за схваткой не поделивших ее самцов. Какое будоражащее, упоительное чувство!
Обманный маневр противника – и Сети вонзил в руку Эмерсона кинжал. Эмерсон взревел – не столько от боли, сколько от ярости – и рванулся вперед. Сети чудом не лишился глаза, а на щеке у него расцвел кровавый цветок.
Противники явно нуждались в передышке. Они разошлись по углам, обливаясь кровью и тяжело дыша.
– Это безумие! – вырвалось у меня.
На меня даже внимания не обратили. Возмутительно!.. Я глянула на Эмерсона и мгновенно из кровожадной дикарки превратилась в цивилизованную женщину. Из его руки хлестала кровь. Безусловно, мужество и гордость достойны похвалы, но не собираются же они изрубить друг друга на куски! Или собираются?..
Я кинулась к двери. Эмерсон не спускал глаз с Сети, но мой маневр от него не укрылся.
– Пибоди! – простонал он. – Если ты... откроешь... эту дверь, я... Черт!
Услышав звон булата – из чего же еще куют ятаганы? – о серебряный поднос, я схватила кинжал, валявшийся у двери, и оглянулась. Ситуация была угрожающей. У меня уже не было времени, чтобы впустить полицейских. Новый удар – и Сети выбил у Эмерсона щит. Мой супруг не стал терять время – отшвырнув осколок графина, он вцепился в рукоятку кинжала.
Противники замерли в молчаливом противоборстве. Сети старался высвободить руку, Эмерсон яростно сопротивлялся. Но вот... Я едва не захлопала в ладоши. Рука Сети медленно поехала вниз, кинжал в кулаке задрожал. На лбу Эмерсона выступили крупные капли пота, покрывало, которым он обмотал руку, стало алым.
А потом наступила развязка. Сети выронил кинжал. Эмерсон молниеносно подобрал оружие, но Сети еще стремительнее скользнул к стене.
– Амелия! Прощай!
Я остолбенела. Сети исчез! Испарился...
Только что был здесь, и вот на тебе... улетучился. Эмерсон свирепо крутил головой и безостановочно чертыхался, но сотрясением воздуха, как известно, стену не своротишь.
Мраморный блок, за которым скрылся Сети, медленно встал на прежнее место.
– Черт! – крикнул Эмерсон напоследок и зачем-то пырнул стену кинжалом.
– Эмерсон, – спокойно сказала я, когда он вроде бы исчерпал всех своих чертей.
– Что, черт? То есть Пибоди?
– Может, пора открыть дверь?
– Будь он проклят, чертов пройдоха! – Боюсь, на бумаге все эти черти выглядят слишком однообразно, но Эмерсон умеет находить для каждого ругательства особую тональность. – Но ничего, наступит день, когда... Клянусь, я... Что ты сказала, Пибоди? Я не ослышался? Ты хочешь открыть дверь?