Необычный монах - Питерс Эллис. Страница 4

— А где та земля, из-за которой они судятся? — спросил Кадфаэль.

— Это манор Ротсли, рядом с Саттоном. Угодья богатые: там и пахотная землица есть, и выпасы, и деревенька, а в придачу куча всяческих привилегий, включая право жаловать бенефиции. По всей видимости, когда умер великий граф, а основанное им аббатство еще только строилось, отец Роджера пожертвовал Ротсли монахам. На сей счет спору не было и нет, потому как имеется дарственная грамота. Но аббатство вернуло Ротсли отцу Роджера, как я понимаю, в пожизненное пользование — чтобы старик мог спокойно дожить там свои дни. Роджер как раз в то время женился, и поселился здесь, в Саттоне. Аббатство утверждает, что условия были оговорены четко и по кончине старого лорда манор надлежало возвратить монастырю, каковой является его владельцем. Роджер, однако же, заявляет, будто никакого договора о возврате не было и в помине и, стало быть, монахи передали этот манор роду Модуи в наследственный лен, а значит, он и его потомки могут хозяйствовать на этой земле до скончания века, аббатство же вправе претендовать лишь на ленные платежи. Он вцепился в Ротсли зубами и когтями. После нескольких слушаний дело передали на суд самого короля. Вот потому-то, приятель, послезавтра мы с тобой и отправимся в Вудсток. Будем сопровождать его лордство.

— А каков, по-твоему, может быть исход дела? — поинтересовался Кадфаэль. — Сам Роджер, похоже, не слишком уверен в успехе, иначе с чего бы ему грызть ногти да раздражаться по всякому пустяшному поводу.

— Ну, грамоту-то можно было составить и получше. Там всего и сказано, что аббатство отдает манор прежнему владельцу в пожизненное держание, а насчет дальнейшего ни словечка. Я слышал, будто старый лорд и аббат Фульчерид были друзьями. В счетной книге манора сохранилось немало соглашений, заключенных ими между собой по всяким мелким вопросам, и, судя по этим записям, лорд и аббат действительно доверяли друг другу. Но нынче все свидетели померли, да и сам аббат Фульчерид преставился. Теперь на его месте некий отец Годефрид. Однако насколько я понимаю, в аббатстве могли сохраниться письма старого лорда. Ежели в них содержатся какие-либо указания на намерения сторон, они смогут послужить не худшим доказательством, чем показания свидетелей или даже договорная грамота. Ну да ладно, в свое время мы все узнаем.

Лорд и его домочадцы сидели за высоким столом, не торопясь расходиться. Роджер задумчиво поглядывал на кубок с вином, которого выпил уже немало. Мальчика, всячески тому противившегося, старая нянюшка отвела в спальню. Леди Эдвина сидела по левую руку от мужа и ухаживала за ним нежно и преданно, не забывая постоянно подливать вина. На губах ее играла все та же легкая улыбка. Слева от нее сидел привлекательный молодой сквайр лет двадцати пяти. Держался он скромно, почтительно, а его улыбку можно было бы счесть отражением улыбки хозяйки дома. Казалось, что за этими улыбками таится некий секрет, общий для сквайра и его госпожи. Кадфаэлю они напоминали загадочные улыбки языческих каменных изваяний, давным-давно виденных им в Греции. Мягкие черты лица, обходительные манеры, щегольской наряд и завитые волосы сочетались в облике молодого человека с высоким ростом и крепким сложением. Кадфаэль поглядывал на него с интересом — похоже, этот малый занимал в доме особое положение.

— Того красавчика зовут Гослин, — пояснил Алард, проследив за взглядом Кадфаэля. — Покуда Роджер находился в отлучке, он состоял при леди и был ее правой рукой.

«А теперь никак сделался и левой», — с усмешкой подумал Кадфаэль, ибо, в то время как леди с вкрадчивой, обезоруживающей улыбкой нашептывала что-то на ухо мужу, ее левая рука, так же как и правая рука смазливого сквайра, пребывала под столом.

«Ну-ну, — смекнул валлиец, — чтоб мне провалиться, ежели они не пожимают да не поглаживают друг другу руки, покуда муженек уши развесил. Над столом одно, под столом другое».

— Интересно, — задумчиво пробормотал он, ни к кому не обращаясь, — что это она втолковывает лорду Роджеру.

— Мой лорд и супруг, — настойчиво и пылко говорила в это время леди Эдвина, — поверь, тебе вовсе не следует беспокоиться. Все их доводы и свидетельства не будут иметь ни малейшего значения, если представитель аббатства не поспеет вовремя в Вудсток. Ты ведь знаешь, что гласит закон: ежели одна сторона не является на слушание, решение выносится в пользу другой. Конечно, обычный судья мог бы отложить слушание на другой раз, но король Генри — совсем другое дело. Всякому, кто дерзнет не явиться по его вызову, не поздоровится. А ведь ты знаешь, какой дорогой поедет приор Хериберт, — проворковала она мягко, но с нажимом, — и конечно же, помнишь, что дорога эта пролегает через лес к северу от Вудстока. Тот самый лес, в котором у тебя есть охотничий домик.

Сжимавшая кубок рука Роджера дрогнула и застыла. Хоть он и немало выпил, но пьян не был и жену слушал внимательно.

— От Шрусбери до Вудстока таким ездокам, как эти монахи, добираться дня два, а то и три. Тебе всего-то и надо выставить на дороге дозорного, чтобы дал знать, когда они появятся. Леса там густые, и о них повсюду идет недобрая слава как о пристанище всякого рода бродяг и головорезов. Даже если монахи поедут днем, устроить засаду будет совсем не трудно. И уж поверь мне, никто и никогда не догадается о твоем участии в этом деле. Захвати их приора, спрячь куда-нибудь, продержи несколько дней взаперти, а потом отпусти на все четыре стороны. Он и сам будет уверен, что угодил в лапы разбойников с большой дороги, а тебя ни в чем не заподозрит. Главное, не трогай письма, ведь для обычных грабителей они никакой ценности не представляют. Возьми то, на что могли бы позариться настоящие воры.

Роджер разжал зубы и с сомнением буркнул:

— Как же, поедет он один.

— Неужто? Сопровождать-то его кто будет? Двое-трое монахов или монастырских служек. Да они, только прикрикни на них, тут же разбегутся, как зайцы. Нашел о ком тревожиться. Твоих надежных людей, крепких и не болтливых, будет более чем достаточно.

Роджер задумался, уже согласившись с предложенным женой планом и прикидывая, на кого из челяди можно положиться в подобном деле. Ни писца, ни валлийца впутывать в это сомнительное предприятие он не собирался. Они чужаки и должны быть свидетелями его честных намерений на тот случай, если у кого-нибудь все же возникнут вопросы.

Из Саттона они выехали двадцатого ноября. Никакой надобности в таком раннем отъезде не было. Хотя Роджер и объявил, что они остановятся в лесном охотничьем домике неподалеку от Вудстока, трудно было понять, зачем отправляться туда заранее, везти с собой припасы и людей. Но Модуи собирался провести в этом домике три ночи и считал это разумной предосторожностью — уж оттуда-то он всяко не опоздает на суд из-за какой-нибудь непредвиденной задержки в дороге. Там, в спокойной обстановке, он сможет окончательно подготовиться к слушанию.

— Дела его обстоят вовсе не худо, — сообщил Кадфаэлю Алард. — Я прочитал все пергаменты, растолковал ему, что да как по каждому пункту, и, ежели не обнаружатся какие-нибудь дополнительные обстоятельства, он, пожалуй, свое получит. — В голосе Аларда промелькнула горделивая нотка — дело свое он знал на славу. — Ну а монахи… Господь ведает, что они могут предъявить. Я вот слышал, будто бы аббат болен и вместо него в Вудсток поедет приор. Так или иначе, моя работа выполнена.

Отряд двигался на запад. Алард вышагивал с отсутствующим видом человека, к погруженного в глубокое раздумье. Трудно было понять, то ли бродяга вновь почуял дорогу, то ли кающийся грешник, блудный сын возмечтал о возвращении домой, но боялся, что не поспеет и двери перед ним окажутся закрытыми. Во всяком случае, судя по выражению лица, он предвкушал нечто желанное, а возможно даже, и чудесное.

Помимо Аларда и Кадфаэля, срок службы которых истекал вскорости, после чего они вольны были отправляться куда им заблагорассудится, Роджера сопровождали три оруженосца и два конюха. Кадфаэль ехал верхом на своем собственном коне, писцу же пришлось тащиться пешком, ибо на сей раз лорд не выделил ему пони. Кадфаэль был несколько удивлен тем, что вместе со своим лордом в путь отправился и веселый, жизнерадостный, но при этом и кинжал — сквайр Гослин.