Роза в уплату - Питерс Эллис. Страница 39

В маленькой монастырской приемной сестра Магдалина принялась делать самое необходимое, не суетясь и не задавая никаких вопросов. Она налила гостям крепкого вина, чтобы изгнать последние остатки пережитого потрясения, закатала окровавленный рукав Найалла, обмыла и перевязала длинную глубокую рану на его предплечье, смазала царапину на плече Джудит и быстро зашила разрез на ее корсаже и рукаве.

— Топорная работа, — заявила сестра Магдалина. — Я никогда не умела как следует орудовать иголкой. Но пока вы доберетесь домой, сойдет. — И взяв миску с грязной водой, она вышла, оставив их впервые наедине.

При свете горящей свечи они серьезно и с изумлением смотрели друг на друга.

— Вы ни о чем не спросили меня, — медленно промолвила Джудит. — Ни о том, где я была эти последние дни, ни как случилось, что я ехала сюда ночью на лошади в компании с мужчиной. Ни как я исчезла, ни как снова обрела свободу. Я вам стольким обязана, но даже не поблагодарила. Я делаю это теперь, от всего сердца! Если бы не вы, я бы мертвая лежала сейчас в лесу. Он хотел убить!

— Я хорошо знаю, — твердо ответил Найалл, — что добровольно вы никогда бы не ушли от нас и не заставили беспокоиться. И я знаю, что если вы решили пощадить человека, который подверг вас таким ужасным испытаниям, то делаете это из лучших намерений и по доброте сердечной. Что же еще мне нужно знать?

— Я хочу, чтобы об этом забыли, и ради себя самой, — произнесла Джудит серьезно. — Какой смысл выдавать его? А потерять можно много. Не такой уж он негодяй, просто слишком самоуверенный, тщеславный и глупый. Он не пытался применить силу, не обращался со мной грубо. Вы узнали его? — спросила Джудит, внимательно глядя в лицо Найалла своими большими серыми глазами, слегка припухшими от усталости. .

— Это он ехал с вами? Нет, я не узнал его. Но если бы и узнал, я сделаю так, как вы хотите. При условии, — вспыхнул внезапно Найалл, — что это не он вернулся обратно пешком, чтобы заставить вас замолчать навсегда! Потому что, вы правы, злодей хотел вас убить!

— Нет, нет, это был не он. Он уехал, вы же слышали, как он удалялся. Кроме того, он не станет этого делать. Мы договорились, он знает, что я сдержу слово. Нет, это был кто-то другой, какой-нибудь бродяга, живущий тем, что грабит людей на дорогах. Нужно предупредить Хью Берингара, когда мы вернемся, — добавила Джудит. — Это глухое место. Шериф должен знать, что здесь бродят разбойники.

Джудит распустила по плечам свои прекрасные вьющиеся волосы, готовясь ко сну, в котором так нуждалась. Ее веки, прозрачные, исчерченные тоненькими прожилками, тяжело нависли над серыми глазами. В отблесках пламени свечи ее бледное лицо казалось вырезанным из перламутра. Найалл посмотрел на нее, и у него защемило сердце.

— Как же случилось, что вы оказались там, где были так нужны мне? — с удивлением спросила Джудит. — Я только крикнула, и вы пришли. Это как божье благословение, как милость господня.

— Я шел домой из Палли, — объяснил Найалл, на мгновение потерявший дар речи и потрясенный теплотой, прозвучавшей в ее грудном голосе. — И увидел… нет, кожей почувствовал, что вы проехали мимо. Я не собирался беспокоить вас, я только хотел убедиться, что вы благополучно прибыли туда, куда ехали.

— Вы узнали меня? — спросила пораженная Джудит.

— Да, узнал.

— А мужчину не узнали?

— Нет.

— Я думаю, — внезапно решившись, твердо произнесла Джудит, — что вам можно сказать, вам, единственному из всех людей. Вы имеете на это право. Я хочу рассказать обо всем вам и сестре Магдалине — даже то, о чем никто не должен знать и о чем я обещала молчать.

— Так что видишь, как бессовестно я воспользовалась твоей добротой, сестра, придя сюда, — закончила Джудит свой рассказ, занявший всего несколько минут. — Я исчезла, меня повсюду искали целых три дня, а завтра я вернусь и должна буду посмотреть в лицо тем, кто страдал и беспокоился из-за меня, и сказать, что я была здесь, у тебя, что я, не предупредив никого, сбежала от своих невзгод, которые оказались слишком тяжелы для меня, и нашла пристанище в этой обители, куда ты однажды пригласила меня. Это хоть не будет совершенной ложью, ведь я здесь, пусть я пробуду у тебя только полночи. Мне стыдно перед тобой, сестра. И все же завтра я должна вернуться. Впрочем, уже сегодня, — заметила Джудит, вздохнув устало, но с облегчением. — Теперь, когда я свободна и могу вернуться, я не имею права заставлять других волноваться и искать меня. Только, видит бог, с какой радостью я бы осталась здесь!

— Незачем тревожиться по пустякам, — рассудительно промолвила сестра Магдалина. — Если это заткнет рот сплетникам и послужит на пользу вам обоим и тому молодому дураку, которого вы простили, я нахожу, что этот путь не хуже любого другого. А о том, что вам необходимы были покой и совет, вы можете говорить, не смущаясь, потому что это правда. И для этого вы можете снова приехать сюда, когда захотите, и оставаться здесь сколько угодно, как я уже не раз говорила. Но вы правы, сейчас нужно успокоить людей и прекратить поиски. Вы отдохнете, вернетесь домой и скажете, что сбежали ко мне, потому что мир и глупость мужчин — о присутствующих, понятно, не говорят! — довели вас до отчаяния. Однако идти обратно пешком — нет, этого я не допущу. Разве мы можем так плохо обойтись с женщиной, которая искала у нас приюта? Вы поедете на муле матери Марианы. Бедняжка, она теперь прикована к постели и больше ездить верхом не может. А я поеду вместе с вами, чтобы все выглядело более правдоподобно, и заодно выполню поручение, которое у меня есть к милорду аббату.

— А если меня спросят, как долго я пробыла здесь? — спросила Джудит.

— Если я буду рядом, не спросят. А если и спросят, мы не станем отвечать. Вопросы — вещь такая же гибкая, как ветки ивы, — улыбнулась сестра Магдалина, поднимаясь, чтобы отвести гостей к приготовленным для них постелям, — их можно отклонить, и никому от этого худа не будет.

Глава двенадцатая

На бледно-голубом небе поднималось солнце, и братия как раз выходила из храма после службы, когда маленькая кавалькада, возглавляемая сестрой Магдалиной, подъехала к сторожке аббатства. Это был канун дня перенесения мощей святой Уинифред, и никакие смерти, убийства, похищения и другие бедствия не могли нарушить установленный Церковью распорядок. В этом году не будет торжественного шествия из приюта святого Жиля, что на окраине Форгейта, с перенесением оттуда мощей святой Уинифред на алтарь в монастырской церкви, где они теперь хранятся постоянно, зато отслужат праздничную мессу и в течение целого дня паломникам будет открыт доступ к ковчегу святой, чтобы они могли высказать свои просьбы и попросить ее заступничества. Паломников на этот раз было не очень много, но все же странноприимный дом оказался почти полон, и брат Дэнис хлопотал, чтобы всем хватило провизии, а брат Ансельм занимался новой музыкой, которую написал в честь святой Уинифред. Ученикам и послушникам вряд ли было известно об ужасных событиях, которые последние дни будоражили город и Форгейт, а молодые монахи, даже те, кто дружил с братом Эльюриком и был глубоко потрясен его смертью, почти забыли о нем в предвкушении праздника, который обещал принести с собой дополнительные блюда к трапезе и прочие удовольствия.

Настроение брата Кадфаэля было иным. Как он ни старался сосредоточиться на литургии, он все время отвлекался, мысленно возвращаясь к вопросу: где могли прятать Джудит Перл и была ли смерть Бертреда просто несчастным случаем, как казалось на первый взгляд, или, если вспомнить череду мрачных событий, предшествовавших этой смерти, это было убийством? Но зачем было убивать парня и кто убийца? Похоже, и сомнений тут нет, что Бертред — убийца брата Эльюрика, однако все говорило за то, что он не похищал свою хозяйку, наоборот, пытался сам, в одиночку, найти Джудит и освободить, чтобы заслужить право на ее благодарность. Сторож, конечно, говорил правду, рассказывая о том, чему он был свидетелем. Бертред свалился с бруса под окном, шум поднял на ноги мастиффа, тот погнался за Бертредом, который со всех ног понесся к реке и получил на бегу удар по голове. Но только один удар, а на теле, вытащенном из воды на другом берегу, была еще одна рана, более серьезная, хотя тоже не смертельная. А что, если кто-то столкнул Бертреда в реку этим вторым ударом, после того как сторож, отозвал собаку?