Ярмарка Святого Петра - Питерс Эллис. Страница 5

Хотя ярмарка и не повлияла на строгий распорядок дня обители, в аббатстве тоже воцарился дух веселья. Ученикам и послушникам позволено было в перерывах между службами невозбранно гулять по предместью и глазеть на приезжих. Сам же аббат Радульфус, как и подобало его сану, держался в стороне от мирской суеты, и все хлопоты по размещению гостей и сбору пошлин возложил на монастырских служителей из числа мирян. Однако он прекрасно знал, как идут дела, и в случае необходимости готов был вмешаться и принять нужное решение. Как только ему доложили, что вновь прибывший фламандский купец ничего не смыслит по-английски и лишь самую малость говорит по-французски, аббат тут же велел брату Мэтью, прожившему несколько лет во Фландрии и бегло говорившему по-фламандски, оказать гостю всю необходимую помощь. Есть прямой резон позаботиться об удобстве гостей, привозящих тонкие сукна, ибо они приносят немалую выгоду обители. Коль скоро заморские купцы считают возможным, пришвартовавшись в портах Восточной Англии, тратиться на то, чтобы нанимать подводы и пускаться в долгий путь в Шропшир, — стало быть, о шрусберийской ярмарке повсюду идет добрая слава. Разумеется, посещали ярмарку и валлийцы, но по большей части это были жители порубежья, знавшие английский язык и не нуждавшиеся в толмачах. Поэтому Кадфаэль был несколько удивлен, когда на выходе из трапезной его перехватил запыхавшийся управляющий, у которого от множества забот голова шла кругом, и сказал, что у пристани пришвартовалась баржа богатого купца из Уэльса, который говорит только по-валлийски. Купец, по-видимому, был важной персоной, и управляющий не решился передоверить его устройство кому-нибудь из местных валлийских торговцев — ведь может статься, что назавтра они окажутся конкурентами.

— Приор Роберт освобождает тебя от всех других обязанностей, чтобы ты помог купцу. Оставайся с ним сколько потребуется. Этого человека зовут Родри ап Хув из Молда. Он доставил большой груз вверх по Ди, а оттуда через Врнви сплавил его сюда по Северну, что, должно быть, обошлось ему недешево.

— А что у него за товар? — поинтересовался Кадфаэль, шагая рядом с управляющим к воротам.

Интерес его был неподдельным: монах от души обрадовался неожиданному поручению, поскольку и сам был не прочь поискать предлог, чтобы улизнуть из монастыря и потолкаться среди шума и гама предместья.

— Похоже, по большей части шерсть. Есть у него и медовуха, а кроме того, я заприметил несколько тюков шкур — не иначе как из Ирландии. Сдается мне, что торгует он не только поблизости от Ди. А вот и он сам.

Родри ап Хув крепко, словно вросший в землю валун, стоял на досках причала поблизости от своей баржи. Людской поток обтекал его со всех сторон. А рядом нес свои спокойные зеленоватые воды Северн. Для разгара лета уровень воды в реке был довольно высок, и даже тяжело груженные суда с глубокой оснасткой без помех причаливали к пристани, на которую сейчас выгружались товары. Валлиец посматривал на тюки других торговцев оценивающим взглядом прищуренных проницательных глаз, прикидывая, что и сколько привезено и каковы будут цены. На вид ему было лет пятьдесят, он производил впечатление человека бывалого, уверенного в себе, и оставалось только гадать, отчего он не выучился английскому. Купец был невысок ростом, но кряжист, с густой черной шевелюрой и косматой бородой, которая не могла скрыть выступающие валлийские скулы. Платье его, хоть и непритязательного покроя, было сшито из дорогой материи и превосходно подогнано. Приметив спешащего к нему управляющего, купец понял, что тот выполнил его просьбу и довольно улыбнулся — среди густой бороды показались крепкие белые зубы.

— Мастер Родри, — добродушно обратился к купцу монах, — меня попросили составить тебе компанию, ибо я говорю по-валлийски. Зовут меня Кадфаэль, и я к твоим услугам.

— Рад приветствовать тебя, брат Кадфаэль, сердечно промолвил Родри ап Хув. — Надеюсь, ты извинишь меня за то, что тебе пришлось оторваться от своих дел…

— Какие там извинения. Это я тебя благодарить должен. Жаль было бы пропустить такой случай: время от времени надобно и на мир посмотреть.

Торговец окинул монаха взглядом острых, проницательных глаз и заметил:

— Ты наверняка родом с севера. А я так из Молда.

— Я родился неподалеку от Трефрива.

— Стало быть, в Гуинедде. Но сдается мне, брат, что ты побывал куда дальше своего Трефрива. Как, впрочем, и я. Ну да ладно, тут у меня есть пара молодцов — они разгрузят с баржи часть товаров, которые я собираюсь продавать здесь. Остальное — по большей части хмельной мед — я отправлю вниз по реке, в Бриджпорт. Ну что, займемся разгрузкой?

Управляющий помог мастеру Родри выбрать подходящее место и оставил купца в компании брата Кадфаэля надзирать за разгрузкой. Два шустрых низкорослых валлийца — работники ап Хува — живо принялись за дело, ловко перетаскивая на пристань здоровенные тюки с шерстью.

Купец и монах с удовольствием наблюдали за кипевшей вокруг деловой суетой. Худо ли в чудный летний вечерок постоять, облокотившись о перила моста, или прогуляться по зеленой тропинке к Гайе — поглазеть на последние приготовления к ярмарке. Что ни говори, а такое событие бывает не каждый день. Правда, иные горожане хмуро переговаривались друг с другом и выглядели угрюмо, но и их можно было понять. Весь Шрусбери уже знал, что вчерашняя депутация вернулась ни с чем и городу отказано в просьбе.

— Любо-дорого посмотреть, — заметил Родри, расставив крепкие ноги на пружинистых досках причала, — как торговля объединяет людей со всей Англии, за кем бы они ни признавали право на корону. Толковый человек только почует, где можно зашибить деньгу, и уж тут как тут. Будь у баронов и рыцарей столько же здравого смысла, в стране царил бы мир — к выгоде всех сословий.

— Так-то оно так, — покачал головой Кадфаэль, — но только сдается мне, что и в эти три дня не обойдется без раздоров между торговцами. Сам знаешь, иные из них и за пенни готовы глотку перерезать.

— Ну что ж, не без того. Потому всякий разумный человек носит с собой оружие, какое ему больше подходит: предосторожность никому не вредит. Но все же мы — купцы да ремесленники — ладим между собой куда лучше, чем лорды. Хотя должен признать, — добавил ап Хув с расстановкой, — что и враждующие принцы не оставляют без внимания такие события, как ваша ярмарка. Обе стороны наверняка пришлют сюда своих людей — ведь где как не на многолюдном торжище удобнее всего неприметно встречаться с лазутчиками и соглядатаями, разнюхивать новости о противнике да плести заговоры.

— Скорее всего, ты прав, — задумчиво промолвил Кадфаэль, — коли в стране нет ладу, иначе и быть не может.

— Еще бы не прав. Вот глянь-ка налево, только незаметно, не поворачивайся. Видишь того тощего малого в щегольском платье. Того — с бритой физиономией и деланной походкой. Думаешь, зачем он толчется на пристани? Можешь не сомневаться: он приехал заранее, уже поставил палатку и разложил товары, а теперь высматривает, кто прибывает на ярмарку по реке. Это Эан из Шотвика, он перчаточник, и скажу я тебе, не последний человек при дворе графа Ранульфа.

— Неужто граф так высоко ценит его ремесло? — спросил Кадфаэль, с интересом поглядывая на худощавого самоуверенного мужчину.

— Ценит-то ценит, но не только ремесло перчаточника. Эан из Шотвика — один из самых сметливых лазутчиков графа, за что и пользуется особым его доверием. И уж коли он притащился аж в Шрусбери, то будь уверен, это неспроста. А глянь-ка туда, на другую сторону. Видишь, там, ниже от нас по течению, готовится причалить большая баржа. Сразу ясно — построена в Бристоле и обошлась небось в добрую тысячу марок! Стало быть, кто-то приплыл из западных краев, которые король так и не сумел прибрать под свою руку и до времени оставил в покое.

По зеленоватым, слегка серебрившимся в лучах заходящего солнца водам Северна, вдоль поросшего тростником берега скользила баржа — столь искусно сработанная, что легкостью хода и маневренностью не уступала и вполовину меньшим речным судам. Над палубой возвышалась единственная мачта, а на корме находилась закрытая кабина. Трое матросов, легко орудуя шестами, подталкивали баржу к берегу, дожидаясь, когда освободится место у причала. Кадфаэль прикинул, что за разгрузку эдакой махины запросят никак не меньше двенадцати пенсов.