Скандальная история - Питерсен Дженна. Страница 39

Он тоже поднялся на ноги и проговорил:

– Все еще сердишься на меня за тот разговор?

Она покачала головой:

– Нет, конечно. Ты высказался предельно ясно, и я тоже. Так что ситуация тупиковая. – Она очень надеялась, что голос ее не дрожал.

– Да, похоже, это и впрямь тупик. – Немного помедлив, он добавил: – Но я был не прав, я слишком резко говорил с тобой. Прости, пожалуйста.

Кэтрин заметила, что муж нервничает. Этот человек явно не привык извиняться, но все же попросил прощения.

– А почему ты был так резок со мной? – спросила она, рискнув сделать маленький шажок в его сторону. – Что бы ты ни говорил, а ведь совершенно очевидно: этот дом очень дорог тебе. Почему же ты не хочешь им заниматься?

Он отвел глаза, словно стыдясь чего-то:

– Этот дом и поместье мне передали не по доброй воле. Я его выиграл, и я хотел выиграть. Но к самому выигрышу равнодушен.

– У кого ты его выиграл?

– У моего брата. – Он снова поднял на нее глаза, но теперь во взгляде его был вызов.

Кэтрин тихонько вздохнула. Она уже жалела, что затронула эту тему.

– Вот уж не думала, что поместье досталось тебе от родственников. Я полагала, что это – недавнее приобретение.

Он принялся переминаться с ноги на ногу и стряхивать снег с плаща.

– Так оно и есть. Но Коул не хотел отдавать мне это поместье, хотя никаких законных оснований обделять меня у него не было.

Кэтрин внимательно посмотрела на мужа. Теперь он хмурился, и в глазах его уже не было смеха. Было совершенно очевидно, что он терпеть не мог своего старшего брата. Более того, Доминик его презирал – в этом Кэтрин почти не сомневалась. Но она по-прежнему относилась к Коулу с симпатией и не понимала, из-за чего братья враждовали. Кроме того, ей не давал покоя еще один вопрос… Если Доминик так ненавидит брата, то почему же он женился на ней?

– А ты и в самом деле его ненавидишь, – проговорила Кэтрин. – Да и к остальным членам семьи особо теплых чувств не испытываешь.

Муж поморщился, словно от боли. Очевидно, она задела незаживающую рану. Но он сразу же взял себя в руки и заявил:

– Ошибаешься, Кэт. Я очень люблю Джулию. И мне небезразлична судьба моей матери.

– Но это все равно не объясняет… – Она не договорила, потому что ей вдруг показалось, что не стоит заходить так далеко. Доминик и так был разгневан. Кроме того, раскапывать историю чужой семьи – не такая уж хорошая затея. Это противоречило ее решению держаться на расстоянии.

– Чего это не объясняет? – Он еще больше помрачнел, так что Кэтрин даже испугалась.

– Не важно. – Она взмахнула рукой, словно отметая тему. Она и так слишком далеко зашла.

Муж вдруг пристально посмотрел на нее и проговорил:

– Нет, это очень важно. Ты хотела что-то спросить или сделать какое-то замечание. Давай же, говори… Я весь внимание.

Столь гневная тирада должна была насторожить ее, послужить ей предостережением – с этой целью она, очевидно, и произносилась. Но Кэтрин нисколько не испугалась; более того, она вдруг поняла, что испытывает сочувствие к мужу.

Да, сочувствовала ему, потому что ясно видела: за гневом, сверкавшим в его глазах, скрывается одиночество – то самое одиночество, от которого она и сама не раз страдала после смерти родителей.

– Не сердись, Доминик. Я только хотела спросить, почему ты женился на мне. Ты утверждал, что поступил так ради того, чтобы избавить от позора свою семью, в том числе и брата. Но ведь совершенно очевидно: ты не очень-то склонен ограждать от скандала человека, которого ненавидишь. Так почему же ты все-таки согласился на этот брак? – Она приблизилась к нему и с трудом удержалась от того, чтобы взять его за руку. – Почему ты согласился спасать их от скандала? Почему решил спасти меня?

Доминик в изумлении уставился на жену. Этот вопрос он меньше всего ожидал услышать.

– Я… Видишь ли… Кэт, пойми, у всех бывают нелады с родственниками, разногласия. У тебя разве такого не бывало?

Кэтрин судорожно сглотнула. К горлу подкатила тошнота, и по всему телу разлилась слабость. Ее семья… Она так увлеклась разгадыванием волнующей загадки – что же за человек ее муж? – что совершенно забыла о причине, по которой ей следовало держаться от него на расстоянии.

Пожав плечами, она отвернулась.

– Мои родители умерли, когда я была слишком мала. И у меня никогда не было с ними «разногласий», как ты это назвал. А теперь мне пора домой. Я замерзла.

Но прежде чем она успела улизнуть, Доминик схватил ее за локоть. Развернув жену лицом к себе, он посмотрел ей в глаза, но теперь в его взгляде не было гнева, было совсем другое чувство.

– Прости, Кэт. Зря я сорвался. Я не хочу ссориться.

– А чего же ты хочешь? – спросила она, в душе проклиная себя за каждое произнесенное слово. Своим вопросом она как бы приоткрывала дверь, за которой ее поджидал очень нелегкий выбор…

Глаза его потемнели, но, к счастью, он предпочел не заметить приоткрывшуюся дверь.

– Несколько дней назад я уже говорил тебе, что пригласил моего друга, барона Мелвилла, погостить у нас недолго. Он сообщил, что приедет в конце недели, чтобы познакомиться с моей молодой женой и посмотреть мое новое поместье. Барон собирается погостить у нас десять дней, и мы с тобой вряд ли сможем много времени проводить вдвоем.

Услышав такую новость, Кэтрин почувствовала разочарование, хотя, казалось бы, должна была испытать облегчение.

– Я позабочусь о том, чтобы к приезду твоего друга комнату для гостей привели в порядок, – сказала она, осторожно высвобождая руку.

Доминик покачал головой и тут же пояснил:

– Спасибо, что берешь на себя хлопоты, но я имел в виду совсем не это. Я просто хотел спросить, нельзя ли нам сейчас побольше времени проводить вдвоем. Пока барон еще не приехал… Мне сказали, что озеро затянулось льдом и на нем вполне можно кататься на коньках. Если идти кататься, то надо сейчас. Потому что потом начнется оттепель, и лед будет ненадежным. Пойдешь завтра со мной кататься на коньках?

Она прикрыла глаза и тихонько вздохнула. Вот прекрасный шанс оттолкнуть мужа. Можно сказать ему, что ей вовсе не хочется проводить с ним больше времени.