Скандальная история - Питерсен Дженна. Страница 48

Не важно, что гордость его уязвлена, все равно все к лучшему. Ему необходимо было подумать. Адриан поставил перед ним слишком уж много вопросов. И совсем сбил его с толку многозначительными замечаниями насчет противостояния «эмоций и желания». И теперь ему, Доминику, придется решать, говорить Кэтрин правду или нет.

Он тихо застонал. Страшно было даже представить, как его жена может отреагировать, если узнает правду. Она будет в ярости. И свет, который порой начинал сиять в ее глазах, когда она смотрела на него, потухнет навсегда. Пусть лгать нехорошо, но как подумаешь о последствиях, к которым приведет полная откровенность…

Он вздрогнул, когда за его спиной заскрипела дверь. Резко развернувшись, он с изумлением увидел жену, стоявшую в дверном проеме. Вид у нее был недоуменный, будто она сама не понимала, зачем явилась на половину мужа.

– Почему ты здесь, Кэтрин? – спросил он шепотом, опасаясь, что громко произнесенное слово может погубить этот чудесный момент.

А ему не хотелось губить такой момент. Потому что ее угольно-черные волосы рассыпались по плечам. Потому что он различал темные соски под тонкой тканью ее ночной рубашки. Потому что в глазах ее было желание.

Но довольно ли одного желания? Ни разу не приходилось ему видеть, чтобы супружеские отношения продолжали жить после того, как умрет плотская страсть. Для его матери и Харрисона Мэллори совместная жизнь была сплошным мучением. И ведь они тоже вступили в брак не по своей воле…

Ларисса обратила свое внимание на другого – на человека, которого, по ее словам, она любила, но даже и эта любовь оказалась недолговечной.

А у них с Кэтрин не было и взаимного чувства, так что же могло спаять их супружество? Она хотела выйти за его брата, но согласилась на брак с ним, потому как выбора у нее не было. То, что в данный момент она испытывает к нему влечение, – это всего лишь счастливая для него случайность.

А что же он? Он лгал своей жене каждый день. Адриан сказал, что Кэтрин – его будущее. Станет его будущим, если только он поддастся той искре чувства, что вспыхивала между ними. Но есть ли на земле человек, который мог бы, имея искру желания, возжечь неугасимое пламя любви?

– Доминик… – Она посмотрела ему в глаза.

Он замер в неловкой позе. Затем, откашлявшись, проговорил:

– Я так понял, что ты решила ночевать в своих покоях сегодня. Ведь мне верно передали твои слова?

– Моя спальня показалась мне ужасно пустой. – Она переступила порог и затворила дверь за собой. – Да, пустой и холодной.

И тут Доминика поразила ужасная мысль: ведь он успел услышать часть разговора Адриана с Кэтрин – Адриан рассказывал ей о его юности. Уж не из жалости ли жена явилась к нему?

– Если ты пришла, потому что тебя растрогала одна из грустных историй, поведанных Адрианом, то напрасно. – Он отвернулся, чтобы не смотреть на нее и не прикасаться к ней. – Мне не нужны твои утешения.

– Я пришла не для того, чтобы утешать. – Она прикоснулась к его плечу, и по всему телу Доминика пробежала дрожь.

Судорожно сглотнув, он спросил:

– Тогда почему же ты пришла?

Резко развернувшись, он посмотрел ей в лицо. Он хотел знать, какое выражение будет на ее лице, когда она станет отвечать на этот вопрос. Ее глаза оставались такими ясными и блестящими, в них было столько чувства и желания, что больно было глядеть.

– Я здесь потому, что я… Я хочу быть с тобой. – Это признание заставило ее вспыхнуть.

Он прикрыл глаза. «Хочу быть с тобой». Желание. Не более того.

А Адриан-то забивал ему голову романтическими бреднями и твердил, что возможно нечто большее. Говорил, что то теплое чувство, которое переполняло его всякий раз, когда он смотрел на Кэтрин, и было любовью.

Кэтрин шагнула к нему. Дрожащими руками распахнув его халат, она коснулась ладонью его обнаженной груди, Он издал тихий возглас, но тут же взял себя в руки. Ее ладони были необычайно горячими, более горячими, чем огонь, в который он недавно смотрел. И ему хотелось, чтобы эти ладони жгли его, чтобы они выжгли на его груди клеймо, засвидетельствовали, что он принадлежит ей, как сам он столько раз свидетельствовал, что она принадлежит ему.

– Я тоже хочу быть с тобой, – прошептал он, глядя ей в глаза.

Кэтрин приподнялась на цыпочки и поцеловала его с такой страстью, что у него колени подогнулись. Доминик снова застонал.

– О, Кэт… – выдохнул он, прижимая ее к себе.

К его удивлению, жена тихонько оттолкнула его и улыбнулась. Затем покачала головой.

– На сей раз – нет, – проговорила она чуть хрипловатым шепотом, который словно специально был создан для того, чтобы сводить его с ума. – На сей раз я буду ласкать тебя.

Доминик ни за что бы не признался в этом даже под пытками, но на короткое мгновение ему и в самом деле показалось, что вот сейчас он лишится чувств от переполнявшего желания. Жаркая кровь пульсировала все сильнее в его возбужденной плоти, а ведь Кэтрин еще не прикасалась к нему толком. Это все – от ее голоса.

– Я хочу, чтобы ты выкрикнул мое имя, – пояснила она, спуская халат с его плеч. Улыбка ее сделалась игривой, едва она поняла, что он не только совершенно голый под халатом, но и пребывает в полной боевой готовности.

На языке у него уже вертелся какой-то ответ, но Кэтрин не дала ему сказать и слова. Вновь приподнявшись на цыпочки, она впилась поцелуем в его губы. Ее поцелуй был долгим и страстным – именно так и он целовал ее множество раз.

Но на сей раз инициативой владела она, и он не собирался отказывать ей, о чем бы она ни попросила. Он не смог бы отказать. Если плотское желание – это единственное, что могло их объединять, то он станет наслаждаться каждым мгновением их близости. Да, он будет наслаждаться, словно в последний раз, потому что каждый раз мог и в самом деле оказаться последним.

У Кэтрин голова шла кругом от желания и от ощущения своей власти над мужем. Он возбуждался от каждого ее прикосновения, и она, чувствуя это, тоже все больше возбуждалась. Наконец, не выдержав, она вытолкнула его из ванной комнаты и осторожно подтолкнула в направлении их широкой кровати. Затем высвободилась из его объятий и лукаво улыбнулась ему.