Рыжее пророчество - Платов Сергей. Страница 4

– Ну да, они бы его еще китом попытались покормить, – хмыкнул я, глядя на огромного осетра, появившегося рядом с прежним, исправленным лохматым котом.

– Мяу! – уже своим собственным голосом заявил усатый, что есть силы полоснул когтистой лапой по моим сапогам и в мгновение ока скрылся в маленьком слуховом окне под самой крышей.

– Пожалуйста. Ежели чего не так, сразу ко мне, – отозвался я, разглядывая изуродованные сапоги, – ничего, я тебе это припомню, когда в следующий раз исправлять буду. Побегаешь у меня с плавниками.

Я и раньше к кошкам относился с прохладцей, а уж после того как побегал в собачьей шкуре, окончательно невзлюбил эту братию. Ну скажите на милость, мог бы пес отплатить такой черной неблагодарностью за доброе дело? Да никогда! Сколько раз я приводил в порядок лохматую семейную парочку, живущую под этой крышей, так они мне даже «гав!» ни разу не сказали. Ну поворчит Шарик немного, ну вздохнет пару раз Золотуха после превращения, и все. А потому что друзья, и не расплывчатого «человека», а конкретно мои и всего моего семейства! К тому же точно знают, что после всех страданий заслуженно получат от Кузьминичны двойной рацион, а от меня целый ворох благодарности.

В этот момент, словно лохматая иллюстрация к моим мыслям, рядом со мной нарисовался Шарик со своей рыжей половиной (в этом смысле мы с ним очень похожи). Это в обычных домах собаки встречают хозяина на пороге, чтобы активно выразить ему все, что о нем думают, у нас же заведено по-другому. Ежели незадолго до моего прихода существует вероятность оказаться главным действующим лицом в забавах Василины и Лучезары, псы предпочитают отлежаться где-нибудь в безопасном месте. И только когда убедятся, что на этот раз сия чаша их миновала, высовывают свои черные носы на белый свет.

– Ну что, ребята, сегодня выкрутились? – поинтересовался я у собак, активно выдавая им положенную порцию ласки.

– Грмм, – философски заметил Шарик.

– Ну вы же все понимаете? – на всякий случай уточнил я.

Собаки, не сговариваясь, хором скорбно вздохнули. Мол, да понимаем, у самих щенки были, и знаем, как оно тяжело с маленькими детьми.

– Ну и замечательно. В любом случае с меня причитается.

Против усиленной кормежки собаки ничего не имели и довольно улыбнулись, сверкнув шеренгой белоснежных клыков.

– Кто последний, тот Барсик! – неожиданно крикнул я и со всех ног бросился в трапезную. Шарик с Золотухой, пришедшие в ужас от открывшейся перспективы, со всех лап бросились за мной.

Кто-то скажет, что неприлично боярину бегать по терему наперегонки с собаками, и, возможно, окажется прав. Но, с другой стороны, никто меня не видел, а псы никому не расскажут.

Несмотря на то что я максимально использовал небольшую фору во времени, лапы оказались быстрее ног, и уже на пороге трапезной я был вынужден признать свое поражение. Шарик победно гавкнул, Золотуха подтвердила свое второе место виляющим хвостом, и оба они выжидающе уставились на меня.

– Ладно, ладно, – примирительно сказал я, – я проиграл.

Такая простая уловка на Шарика не подействовала, и он нетерпеливо заурчал.

– Может, не надо?

Урчание стало еще более недовольным, причем к нему на этот раз присоединилось Золотухино. И угораздило меня сегодня ляпнуть про Барсика! Ведь мог бы, как в прошлый раз, обозваться жабой или тараканом. Или на худой конец просто кошкой. Так нет же, мне предстояло назваться тем неблагодарным усатым типом, который только что изуродовал мне сапоги. Но тут, кроме себя, винить было некого, и, предварительно (чисто на всякий случай) плюнув через левое плечо, я со вздохом выдал:

– Тьфу, тьфу, тьфу. Да, я Барсик.

Радости Шарика и Золотухи не было предела. Собаки аж подпрыгнули от удовольствия, услышав от меня такое. Однако в полной мере насладиться маленькой победой лохматым не удалось. Дверь резко отворилась, и на пороге появились Селистена и повисшие на ее плечах лисята. Как с ее худосочной комплекцией удается таскать на себе этих весьма подросших монстриков, ума не приложу, однако факт остается фактом.

– Мы справились с ними! – заверещала Лучезара, отцепляясь от мамочки.

– Все как ты учил! – не осталась в долгу Василина.

– Вначале оглушили заклинанием…

– А потом добили серебром…

Классно звучит, правда? Оглушили, добили… И все бы ничего, если бы речь шла не об отце моей жены и ее старой няньке. А если добавить к этому, что девчонки ничего не умеют делать вполсилы (и в кого только они пошли?), то становится совсем неуютно.

– Эх, нам бы с настоящими спиногрызами встретиться! – мечтательно заявила одна из близняшек, как ни в чем не бывало занимая свое место за столом.

– А то с дедушкой уже скучно! – подпела вторая и последовала примеру сестры.

Я озадаченно бросил взгляд на Селистену, пытаясь понять, насколько далеко на этот раз зашли девчонки. Увы, выражение лица моей ненаглядной лишь подтвердило мои опасения, судя по всему, за ужином расслабиться мне не удастся. В обычные игры премьер-боярин с внучками играть может сутками, а вот после колдовских долго и нудно портит мне вечер своими нотациями. Тут главное подготовиться к обороне, а еще лучше – нанести упреждающий удар. Именно поэтому я занял свое место во главе стола, нахмурил брови, состроил самое что ни на есть суровое выражение лица и поинтересовался у дочек строгим голосом:

– Девочки, сколько раз я вам говорил, что с заклинаниями надо быть осторожнее…

Я хотел добавить что-нибудь еще в том же духе, но меня перебила старшенькая:

– Папа, дедушка еще не подошел.

От возмущения я аж поперхнулся.

– Да ладно тебе, пап, – не осталась в стороне младшая, – все же знают, что ты долго на нас ругаться не можешь.

– Вот дедушка появится, тогда ты нас и отчитаешь.

– А то выговоришься заранее, он ничего не услышит и подумает, что ты нас совсем не воспитываешь.

– Что мы растем, словно сорная трава, без отеческого присмотра.

– А это совсем даже не так.

Нет, ну слыхали что-нибудь подобное?! И знаете, что самое обидное? Что они правы. Мало того что правы, так они этой самой правотой пользуются без зазрения совести. Ну да, по не зависящим от меня причинам я действительно не могу на них долго ругаться. Не могу, и все! Как увижу их ангельские личики, смиренно сложенные ручки, скромно опущенные глазки, так и приходит конец всему воспитательному настрою. Вот Селистена молодец, она на них даже покричать может, но, правда, тоже недолго. Именно к ней я с надеждой обратил свои взоры, но вместо поддержки она лишь пожала плечами – мол, сам разбирайся, ты же отец.

К моему величайшему облегчению, в трапезную, чуть заметно прихрамывая, вошел премьер-боярин, а следом Кузьминична. Последняя, судя по всему, пострадала от девчонок совсем немного и тут же принялась накрывать на стол. Ее отношение к произошедшему выразилось всего в одной фразе:

– Когда ты за ум взялся, думала, хоть поживем спокойно, да уж, видно, не судьба.

Я хотел было по привычке немного попререкаться с Кузьминичной, но вдруг вспомнил, что мне просто необходимо провести небольшое показательное выступление. Я опять собрал волю в кулак, нахмурился, как мог, и обратился к дочкам:

– Вы того, осторожнее в доме колдуйте, что ли…

Уфф, пожалуй, на сегодня хватит, где тут у нас медовуха? И какое это трудное дело – воспитание детей. Резво наполненный кубок так же быстро опустел, и мне заметно полегчало. Нет, накопленное задень напряжение снято еще не было, но надежда на благополучный исход вечера у меня появилась. Хмурый Антип, несомненно, еще выскажет мне немало упреков, но теперь мне будет значительно проще пропустить его слова мимо ушей. На всякий случай, чтобы закрепить достигнутое, я опрокинул в себя еще один кубок. Как и следовало ожидать, повтор пришелся как нельзя кстати.

А в это время Кузьминична, словно ураган, пронеслась по трапезной, но, в отличие от стихии, принесла исключительно приятные вещи и запахи. Жареные цыплята, плошка тушеных овощей, заливная рыбка, холодный язык, телячий бок и кроличье рагу заняли основное пространство на столе, а образовавшиеся пустоты тут же оказались заполненными «вкусовыми добавками»: соленые грузди, огурчики, квашеная капуста, селедка, букет зелени и холодец.