Куколка для монстра - Платова Виктория. Страница 61

– Достаточно долго. Я знаю, что это провальный вариант. Но ты неглупая баба, и, главное, у тебя свежий, незамыленный взгляд… Может быть, мы что-то упустили, прошли мимо какой-нибудь несущественной детали, которая может выгодно все повернуть.

– Да нет. Вы изучили Леща вдоль и поперек, нужно отдать вам должное. Он действительно непробиваем. Ангел с крыльями и видеокамерой в руках. Он не ваш клиент, это не гомосеков по баням мягкой оптикой щелкать и не взяточников за волосатые руки хватать. Это же ходячая добродетель.

– Не верю я в это, – упрямо повторил Лапицкий. – Паскуднее человеческой натуры ничего не придумаешь.

– Ну, у тебя богатый опыт!

– У каждой двуногой твари обязательно есть свой скелет в шкафу.

– Для начала в этот шкаф нужно влезть. –А у вас с этим проблемы, как я понимаю.

– Правильно понимаешь. Давай, чего ты там придумала за бессонную ночь?

– С чего ты взял, что она бессонная? Я хорошо выедалась.

– Рассказывай. После умиротворенного сна хорошие девочки выглядят по-другому.

– Хоть бы раз подарил несчастной женщине комплимент… Значит, так, из всего прочитанного я поняла, что вариант женщины не проходит.

– Не проходит. Даже такой, как ты.

– Ни тривиальной шлюхи, ни преуспевающей красотки с дипломом Гарвардского университета. Ни домашней хозяйки, ни горноспасательницы, ни спасательницы на водах. Отметаем это сразу. Случайную встречу на фуршете в американском посольстве – тоже.

– Именно. Все эти левые знакомства шиты белыми нитками. Эта сволочь очень осторожна, и в каждой новой женщине видит агента империалистической разведки, образно выражаясь.

– А в качестве журналистки? – пустила пробный шаря.

– Глухо. Ты же читала, он сам отбирает народ, он руководствуется только своими предпочтениями.

– Да. Я это помню. Честность и неподкупность, а также борьба с несправедливостью вышиты на его знаменах.

– Увы.

– Значит, ему и нужно подсунуть честного и неподкупного журналиста, борца с ветряными мельницами и прочей общественно-политической фигней. И не просто абстрактного борца, а человека, который обладает информацией, которая могла бы быть ему интересна. Информацию, из которой он может сделать сенсацию на воскресный вечер, как раз после футбола и прогноза погоды.

– И как ты себе это мыслишь? Пришлем человечка с какой-нибудь уткой. Он же профессионал, он сразу все вычислит и посмеется над нами. У него там такие доки сидят!..

– Никто не говорит об утке. Информация должна быть самой настоящей. Настоящей и важной. Вы можете пожертвовать какими-нибудь парижскими тайнами ради большой цели?

В глазах Лапицкого промелькнула заинтересованность.

– Теоретически. Только теоретически. Предположим, у нас есть подобная информация…

– Да это же легко! – не выдержала я. – У вас наверняка есть компромат на ненужного вам человека. Или группу людей. Так вот, ее вы отдаете Лещу и убиваете двух зайцев сразу: одного пожирнее, другого попроворнее.

– Теоретически. Только теоретически. А потом?

– А потом, – я внимательно посмотрела на Лапицкого, – вы отправляете в эту неприступную крепость Троянского коня с информацией. Дело сделано, Троянский конь втерся в доверие со всеми вытекающими последствиями.

– Не вижу связи.

– Вы отправляете журналиста с информацией не просто в его компанию, а к нему самому. И этим журналистом.., то есть журналисткой.., вполне могу быть я. Я знаю азы, я целый месяц этому училась.

– Теоретически. Только теоретически… А при чем здесь твоя кровь?

– Необходима красивая романтическая легенда, чтобы он поверил в нее безоговорочно. Он обожает красивые легенды, это понятно из его монументального образа. Он купится на них как мальчишка. А ничего не может быть романтичнее, чем раненая женщина, нуждающаяся в помощи.

– Я не понял… Ты что, хочешь симулировать ранение? Да он же раскусит тебя на раз, он в Югославии два месяца работал в полевом госпитале…

– В том-то все и дело, что ранение должно быть настоящим, иначе игра не стоит свеч.

– Я не понял? – Лапицкий смотрел на меня широко открытыми глазами так, как будто видел впервые. – Ты что, хочешь, чтобы тебя ранили по-настоящему?

– Именно, – я обворожительно улыбнулась Лапицкому. – Конечно, не в живот и не в голову, Боже упаси! Но ранение должно быть основательным.

– Ты правда хочешь, чтобы тебя ранили по-настоящему?

– И не только ранили. Но и избили по-настоящему. Наступила долгая пауза. Такая долгая, что я забеспокоилась: может быть, ты несешь чушь, и сейчас он вскроет эту чушь, как консервную банку?

– Ты сумасшедшая, – наконец произнес капитан, – ты просто сумасшедшая.

– Такая же сумасшедшая, как и ты. Не стоит отвергать мою идею сразу. Тем более что своей собственной у тебя нет, как я поняла.

– Ты готова пожертвовать собой?

– Не собой, а своим телом. Тем более что я делала это неоднократно. Я же не прошу тебя пристрелить меня, как собаку. Так, небольшая инсценировка, максимально приближенная к действительности.

– Я должен подумать, – капитан начал сдавать позиции.

– Мы вместе должны подумать. Детали можно проработать, но общая схема выглядит так: не будем делать из меня героическую личность, героические личности в этой стране наперечет, да я и не потяну по объективным причинам. Слабая женщина, противостоящая внешним обстоятельствам, вполне меня устроит. Слабая женщина, которая располагает какой-нибудь информацией средней убийственности. Слабая женщина, неудобная настолько, что ее собираются убить. Я же читала его досье, нескольких своих лучших журналистов он просто спас от смерти. Почему бы мне не стать одной из них? Ты понял направление главного удара?

– Да, я понял. Не думаю, что это лучший вариант… – медленно сказал капитан, но по его подобравшейся фигуре я чувствовала, что он уже начал вертеть идею. – Но в качестве версии вполне можно попробовать.

…И он попробовал.

Спустя несколько дней идея оформилась окончательно, еще две недели ушло на проработку деталей и подбор нужной информации и нужных людей. В окончательном варианте она выглядела следующим образом: в крупном городе N (подлинное название прилагается) работает журналист (подлинное имя прилагается). Он совершенно случайно выходит на грандиозную аферу с продажей новейшей военной техники в третьи страны. В афере замешаны крупные государственные чины, следы ее ведут в Москву, на самый верх. Не в меру ретивого журналиста самым естественным образом убирают (подлинные документы прилагаются). Он, чувствуя угрозу для собственной жизни, успевает передать все собранные материалы своей соратнице и московской возлюбленной (здесь уже прилагаюсь я сама). За мной начинается охота, и именно поэтому я решаюсь отправиться к единственному человеку, который может хоть как-то дать ход материалам. Этим человеком и является Михаил Юрьевич Меньших.

Пока идея находилась в разработке, она претерпела существенные изменения: во-первых, пришлось отказаться от моей профессиональной принадлежности – я не имела специального журналистского образования, а такие вещи дока Лещ просек бы сразу. Меня сделали скромной секретаршей (ау, старая грымза, синий чулок, верная спутница Михаила Леща еще с университетской скамьи, трепещи!) маленькой, дышащей на ладан туристической фирмы. Во-вторых, возлюбленную пришлось опустить и остаться только соратницей, я все-таки лелеяла мысль о том, что рано или поздно заберусь в постель строптивого Леща, а прыгать по кроватям от одного мужчины к другому – дурной вкус. Лещ этого никогда бы не одобрил. Все остальное осталось в силе, обросло новыми и – главное – достоверными подробностями.

Лапицкий с азартом включился в игру, он действительно пожертвовал самой настоящей историей о поставках военной техники за рубеж. Ведомство Лапицкого уже давно отслеживало каналы этих поставок, фигуранты по еще не заведенному делу были известны, так что в этой части плана проколов быть не могло. Совершенно интуитивно я попала в самое «яблочко»: один из главных участников аферы быстро набирал политический вес и становился практически недосягаем для любого следствия. А его темные делишки и деньги на счетах крупного швейцарского банка давно интересовали людей, стоящих за Лапицким.