Ритуал последней брачной ночи - Платова Виктория. Страница 26
— Да, — сказала я чистую правду.
— То-то он так ополоумел, когда увидел тебя! Я же помню. Чуть в осадок не выпал… Подожди, у меня где-то были ее фотографии.
Он вскочил и бросился к стеллажам. Я затаила дыхание. Если у Сергуни есть досье на Аллу Кодрину, мой приход сюда можно считать единственно верным шагом.
Синенко достал с одной из верхних полок пухлую папку, раскрыл ее и вытащил пакет с фотографиями. После этого папка сразу отправилась на место, а репортер снова оказался рядом со мной.
— Вот, смотри.
Он извлек фотографии из пакета и протянул их мне.
Это были посмертные снимки жены Киви. В жизни не видела зрелища ужаснее и потому сразу же ухватилась за спасительный денатурат. Влив в себя порядочное количество жидкости, я наконец-то смогла отнестись к фотографиям спокойно.
Скорее всего Сергуня позаимствовал снимки у фотографа-оперативника. Алла Кодрина не просто пала жертвой несчастного случая или трагических обстоятельств.
Она была убита.
Об этом красноречиво свидетельствовала зияющая рана на затылке. Алла Кодрина лежала лицом вниз, в луже собственной крови.
Сергуня заглянул мне через плечо и ловко выхватил из рук фотографию.
— Не та. Лица здесь не видно. Подожди… Переворошив всю стопку, он извлек две — не такие кровожадные, как предыдущая. Теперь Алла была перевернута на спину и казалась спящей. Даже черные пятна вокруг головы выглядели не очень удачным продолжением ее волос. Карие глаза Кодриной были широко открыты, а брови — удивленно приподняты. В уголках рта застыла улыбка. Эта улыбка что-то живо напомнила мне… Какую-то ситуацию, какое-то совершенно определенное движение… Но мысли по этому поводу я решила заткнуть куда подальше. Во всяком случае, на время.
Вторая фотография была почти точной копией первой, вот только снята она была более общим планом. Голая грудь покойницы не вызвала у меня особых восторгов. Прямо скажем, в нашем ремесле ей делать нечего. Хотя отдельные мужики и запада…
— Ну как? — Голос Синенко прервал поток моих ощущений.
— Прыщи, — я прищурилась. — Если смазать зеленкой, то через неделю все пройдет.
— Ты о чем? — удивился Сергуня.
— О сиськах, — протянула я по инерции. И тотчас же осеклась. Не хватало еще проколоться таким идиотским образом.
— Убери их, пожалуйста, — я попыталась реабилитироваться и снова захлюпала носом. — Это ужасно, ужасно…
— Прости, я понимаю. Зрелище не для слабонервных. А для тебя особенно.
Интересно, какую историю наших с покойной взаимоотношений нашептывают ему сейчас воспаленные мозги? Нужно уловить направление их движения и попытаться не разочаровать Сергуню. Мой визит в «Европу» был не случайным, это он сообразил. Как и то, что я, не мудрствуя лукаво, закосила под убитую. Значит, по логике вещей, знала ее. А дальше? Что дальше?
В жизни своей я не напрягала извилины столь интенсивно, как в последние сутки. Так и подохнуть недолго от какого-нибудь тупого кровоизлияния в мозг…
Что же дальше, черт возьми?
Я искоса взглянула на Сергуню.
Судя по всему, у него есть два варианта. В одном из них как цель выступает Киви, в другом — его покойная жена. В первом случае я воспользовалась сходством с Аллой, чтобы поближе подобраться к виолончелисту (для каких-то там хрен его знает целей). И тогда она — средство.
Во втором — я опять же воспользовалась сходством с Аллой, чтобы отомстить за ее смерть. И тогда она — цель.
Второй вариант выглядел предпочтительнее. Во всяком случае, облагораживал мой образ. В убийстве из смести есть что-то неуловимо притягательное… На нем я и решила остановиться, тем более что мне на помощь пришел сам Синенко.
— Вы были подругами? — аккуратно спросил он у меня. Нет, «подругами» — это чересчур. Это пахнет неуставными взаимоотношениями. Ну, с каких это пирогов подруга начнет мстить за подругу, если существуют правоохранительные органы? Нормальная подруга дождется результатов расследования и будет навещать родителей покойной по праздникам…
— Нет, — я качнулась и едва не придавила скотину Идисюда, снова впрыгнувшего на диван. — Мы были больше чем подругами.
Сергуня выгнул ноздри, и я явственно увидела скандальные заголовки статей, которые с помпой выйдут в «Петербургской Аномалии».
— Мы были больше чем подругами, — упрямо повторила я. — Мы были сестрами.
— В каком смысле — сестрами? Во Христе, что ли?
— В прямом смысле. В физиологическом.
— Ну да! — Синенко присвистнул. — А дальше что?
— Я точно знаю, что это он… Он убил Аллу… Ведь дело не раскрыто. И убийцу не нашли. — Я била почти наверняка, я вспомнила наш со Стасом последний разговор, в котором он туманно намекнул на тухлую историю гибели Кодриной.
— Не нашли.
Слава богу! Поехали дальше.
Я столько раз имитировала оргазм в койке, что сымитировать праведный гнев в жизни мне не составило особого труда:
— Он воспользовался тем, что неуязвим, что защищен своим именем… Я не могла больше ждать, я хотела взглянуть ему в глаза…
— Здорово! — искренне одобрил мой пафос Сергуня. — Суд тебе поверит. Вот только у Аллы Кодриной ни когда не было сестры.
У меня отвисла челюсть. Какая осведомленность, надо же!
— Как это не было? А я?
— Не знаю. Брат у нее есть, это точно. Филипп Кодрин, сотрудник Эрмитажа. Я собрал все, что было по этому делу. И Варвара Сулейменова нигде не упоминается. Извини.
— Значит, не все собрал. Ее отец был женат вторым браком. — Я была искренне убеждена, что каждый нормальный мужчина женится как минимум дважды, не говоря уже о постоянных ходках налево.
Я попала в точку, и Сергуня озадачился.
— Так глубоко я не копал.
— А надо бы. Мы сводные сестры.
— Теперь понятно… — Он снова потянулся к денатурату. — Что будем делать?
— Ты должен помочь мне…
— Помочь?
— В обмен на эксклюзивное интервью. Я расскажу тебе все, что знаю… Все подробности. Лучшего материала у тебя в жизни не будет. Представь заголовок: «Убийца звезды мировой величины». А полнотой информации будешь обладать только ты.
— Заметано. — Не дожидаясь меня, он опрокинул стопарик. — А ты чего не пьешь?