Танец Лакшми - Платова Виктория. Страница 2

Он был задет ее равнодушием, в чем признался позже. Задет настолько, что решил обладать ею во что бы то ни стало. Лара выбрала нужную тактику, ей оставалось лишь подождать. Он караулил ее после занятий, подсаживался к ней в библиотеке, а она смотрела сквозь него равнодушными синими глазами. Хейснер бесился, но сделать ничего не мог. На Новый год он при всех подарил ей букет пышных роз, объясняя это лучшей работой, которую сдала ему студентка (вообще, по его предмету у нее были одни пятерки). Лара только пожала плечами, ее работа лучшей не была, но цветы приняла благосклонно. Хейснер удвоил усилия и однажды пригласил ее домой на чашку чая.

— Не выношу торопливости, чего бы это ни касалось, — сказала она ему, — может, у вас есть дача или загородный дом, где мы могли бы провести выходные?

Он только кивнул. Загородный дом имелся, и вскоре Лара убедилась в его наличии. Там было довольно мило: старые, но добротные вещи, камин и шкура медведя на полу перед ним.

— Неужели настоящая? — засмеялась она.

— Разумеется, — профессор привлек ее к себе, — это мой отец увлекался, а все вещи, — он повел рукой, — тоже настоящие, достались от деда и прадеда. Это на вид старье и хлам, а на самом деле стоит кучу денег.

— Забавно, — она потянулась и отстранилась от него, — показывайте свои владения.

— Сначала перейдем на «ты», — он снова попытался обнять ее, — а то как-то не правильно получается.

— Как хочешь, — она кивнула, — как тебя называть — Владик или Славик?

— Это больше как-то подходит для прыщавеньких студентов, — он хмыкнул, — а я все-таки давно не студент. Владислав. Договорились?

— Договорились, — Лара кивнула.

Той ночью она стала женщиной, но Хейснер не пробудил в ней ни искорки страсти. Она терпеливо ждала, пока он перестанет жадно шарить по ее телу и перейдет к остальному. Ей было почти не больно, и она осталась все такой же равнодушной. Впрочем, он ей пригодился — помог освободиться от девственности, а значит, и от некоторых ненужных комплексов. Она не хотела иметь роман с кем-либо из однокурсников — не желала, чтобы потом трепались.

— Ты удовлетворена? — спросил он глухо, сидя на кровати спиной к ней.

— Вполне, — она лениво потянулась.

— Понятно, — он не собирался поворачиваться, — ты попользовалась мной, и теперь я могу отправляться ко всем чертям.

— Ну зачем ты так, — сказала она мягко, — в первый раз такие ощущения, я не понимаю саму себя.

— Лжешь, — заявил он спокойно, — как привыкла лгать уже давно, в душе ты смеешься надо мной и над другими. Теперь я буду осторожен, а остальным можно лишь посочувствовать. Но берегись, иначе кто-нибудь однажды попользуется тобой, как ты сегодня попользовалась мной.

Профессор был несправедлив. Он ведь оказался у Лары первым мужчиной, но, очевидно, не сумел разбудить в ней страсть. Она в него не была влюблена, а действовала из спортивного азарта, по расчету.

Он встал и пошел к двери. Где он ночевал, Лара не знала. Сначала ей казалось, что он придет, но затем она поняла, что он очень сильно уязвлен. Настолько сильно, что, пожалуй, возненавидит ее. На следующее утро он не сказал ей и десятка фраз, и к обеду они уже были в городе. Профессор Хейснер стал избегать ее, а Лара только пожала плечами. Потом были и другие романы, Лара познавала секреты секса, но в душе все так же насмехалась над своими партнерами. Она была на удивление покладистой, но через некоторое время молодые люди начинали чувствовать неладное, лезли из кожи вон, чтобы понять причину ее холодности, но оставляли свои попытки и предлагали ей остаться друзьями. Она и здесь пожимала плечами и согласно кивала. В конце концов, не врагов же ей иметь среди своих бывших любовников.

Пожалуй, только один человек смог ее по-настоящему взволновать. Когда-то она училась с этим невысоким большелобым мальчишкой, но потом ее родители переехали, и Лара стала посещать другую школу. Встретились они случайно через несколько лет на премьере какого-то новомодного фильма. Лара очень удивилась, как он вытянулся и повзрослел. Она прикинулась насмешливой школьницей и стала выспрашивать его о планах.

— Хочу пойти работать в милицию, — серьезно ответил Кронецкий.

Лара не поверила, приняла это за розыгрыш. Они еще немного поболтали, а на прощанье он произнес:

— Ты стала очень красивой, Лара. Красивой и недоступной.

Следующая встреча произошла, когда Лара закончила четвертый курс и раздумывала, куда бы ей податься отдохнуть. Вот тут-то судьба и столкнула ее с Сергеем Кронецким. К этому времени он успел окончить с отличием школу милиции, работал опером и собирался поступать в юридический институт. Ларе он искренне обрадовался, сообщил, что получил премию и отпускные, целый месяц может валять дурака, и пригласил ее в ресторан. Они прекрасно провели время, болтали, смеялись, вспоминая своих одноклассников и учителей. Досталось и физруку.

— Он, когда на тебя смотрел, аж сопел, наливался, как переспелый помидор, — говорил Крон, — еще немного, и набросится на тебя.

— Да ладно, — Лара кокетливо качала головой, — все ты придумываешь.

— Ничего я не придумываю, — не сдавался Кронецкий, — это все видели. А ты как ни в чем не бывало так спокойно к нему обращалась, а он чуть не копытом землю рыл. Мы даже спорили, обратишь ты на него внимание или нет.

— Неужели? — Лара снова смеялась. — И кто же выиграл?

— Сашка, конечно, — махнул рукой Крон, — помнишь, была у нас девчонка, на пацана похожая. Александра Бережная.

— Смутно, — призналась Лара, — что-то вспоминается… частично.

— Так вот, — подхватил Крон, — она всем заявила, что Помидору ничего не светит, потому что ты его ни в грош не ставишь и ничего, следовательно, мордовороту не обломится, так как тебе нужно изящное обхождение.

Кто-то похмыкал, кто-то согласился, но так оно и вышло. Санька сама с физруком была и выпытала у него, что насчет тебя у него крутой облом. Он заявил, что ты, мол, еще недозрелая. Санька тоже похмыкала, мол, верю тебе, дядя. Вот и получилось, что она права.

— Выходит, что физрук наш был падок на малолеток? — прищурилась Лара. — Кто бы мог подумать?

— Да ты что, — удивился Крон, — не знаешь, что ли? Санька с тринадцати лет с разными шоферюгами валандалась, а это тебе не пацаны, а вполне здоровые дядьки. Так что ей этот… физрук… Скорее, не он ее, а она его… поимела. В целях… поразвлечься.

— Надо же, — произнесла Лара, — я и представить себе этого не могла. Школьница, она и есть школьница. Неужели действительно она, ну с шоферами?

— Действительно, — кивнул Кронецкий, — сначала среди них шустрила, а потом перешла на контингент получше, разную там фарцу, или, как теперь говорят, коммерсантов. На данный момент вовсю орудует в гостинице «Северная корона». Умна и осторожна, в рискованные предприятия не ввязывается, кличка Броня.

— А ты откуда знаешь? — удивилась Лара. — Она тебе что, докладывает о своих делах?

— У нас на нее целое досье, — отмахнулся Крон, — а мне она по старой памяти иногда информацию подкидывает, чтобы в случае чего я ей тоже помог.

— А почему Броня? — спросила Лара. — Какая-то неблагозвучная кличка для проститутки.

— Дело не в звучности, — теперь засмеялся Крон, — клички всегда несут в себе определенный смысл. Эта указывает на то, что человек она твердый, серьезный, на уговоры не поддается, умеет держаться и отстаивать свои интересы.

— Ты даже уважительно о ней говоришь, — заметила Лара.

— Она баба неглупая, — кивнул Крон, — если с ней по-хорошему, то она тоже может помочь. Нам иногда с таким контингентом приходится работать… Слушай, что мы все о чем-то постороннем, расскажи о себе.

— Рассказывать особо нечего, — ответила Лара, — учусь понемногу, на следующий год закончу, получу диплом, папочка подберет подходящее местечко, стану работать. Никакой опасности, никакой романтики. Сейчас у меня каникулы, думаю, куда бы податься, чтобы совсем не помереть от скуки.

— А давай со мной, — предложил Крон. — У меня бабка живет под Череповцом, деревня Живица. Леса кругом обалденные, речка, глухомань, людей раз-два и обчелся, у болот комары, а так приволье. Соглашайся, Лара.