Тингль-Тангль - Платова Виктория. Страница 22

Кофе не является сильной стороной «Ноля».

– Пошла вон отсюда! – В таком регистре Микин голос еще не работал, до таких высот еще не добирался.

– Уже ухожу, – Васька проявляет несвойственную ей покладистость, даже удивительно. – Но сначала мне бы хотелось обсудить с тобой одну проблему.

Обсуждать проблемы с голой Васькой Мика не намерена.

– Я же сказала – пошла вон.

– Я хочу разменять квартиру.

– Что?

– Я хочу разменять квартиру, – Васька выговаривает каждое слово едва ли не по слогам. – Мы терпеть друг друга не можем, ведь так?

Мика молчит.

– Я ненавижу тебя, ты ненавидишь меня – так не лучше ли нам разъехаться?

Ненависть, еще секунду назад любовно поддерживавшая Мику, куда-то улетучилась. О чем говорит Васька? Об их квартире с мастерской, о двухсот пятидесяти квадратах, в которых свободно умещается все то, что дорого Мике. И Гент с Утрехтом, и дароносица, и виноточило, и прошлая счастливая жизнь, от которой и следа не осталось. И от Васьки не останется никакого следа, она уйдет от Мики и даже не обернется на прощанье – смуглая, дерзкая, черноволосая. И ее мальчики уйдут. И Мика останется одна. Совсем одна. Совсем. Конечно, можно завести кошку, канадского сфинкса с горячим голым тельцем, говорят, что сфинксы привязчивы как собаки и даже спят в одной постели с владельцами. Беда в том, что Мика не любит кошек. Не любит собак, не любит волнистых попугайчиков, не любит мужчин – так что участь Ральфа Норбе, захоти он здесь натурализоваться, будет еще плачевнее, чем участь канадского сфинкса.

– Я не позволю тебе разменивать квартиру. Так и знай.

– Мне плевать. Я имею на нее такое же право, как и ты. И я поступлю, как считаю нужным, а на тебя мне плевать.

– Ты этого не сделаешь.

– Сделаю и еще как.

– Нет.

– Да! Маленькая дрянь.

Маленькая дрянь совершает то, чем промышляла все детство: швыряет в Мику первый попавшийся предмет. На этот раз – пакет с остатками сока. Удар получается не сильным, но обидным до неприличия. Желтая мутноватая жидкость стекает по Микиному подбородку, по домашней футболке с надписью «practic emakes perfect», по заношенным спортивным штанам. Если кто-либо когда-либо и был похож на «эту суку В.», так это Васька, отстранений думает Мика.

Ее и зовут так же, воля деда была исполнена, хотя бы и после его смерти.

В отличие от «этой суки В.», Васька совсем не уродина, хотя концептуальности в ней не меньше. Направления в искусстве под ее влиянием не создадут, но поразбивают друг другу морды точно. Васька в представлении Мики выглядит таким же воздушным змеем, как и «эта сука В.», только гораздо более усовершенствованным.

Модифицированным.

Этому змею и определение имеется – новомодное английское словечко «кайт», неразрывно связанное с экстримом, которому, как одержимая, поклоняется Васька.

Воздушный змей по имени Васька никогда не принадлежал Мике, не она запустила его в небо – разве что совсем недолгое время подержалась за кончик нити. Но до сегодняшнего дня он хотя бы находился в поле ее зрения – отныне Мика будет лишена и этого. Письма в форме дневника, неизвестно кому адресованные, – вот что ей остается (когда-то их сочиняла бабка, теперь наступил Микин черед). Описание мелких, ничем не примечательных событий, происходящих в ее мелкой, ничем не примечательной жизни. Кулинарные рецепты, придуманные на ходу. Подробное изложение разговоров с Виталиком о стратегии паука – для создания своей собственной стратегии у Мики не хватило бы клепки. Подробное изложение всех других разговоров, в которых Мика является действующим, но не главным лицом. Мика, Мика! – она не может никого заинтересовать сама по себе. Солнцеликий любил ее за сходство с мамой, Ральф и все остальные любят за умение готовить, ничего больше.

А ничего больше и не нужно.

Вот только продать квартиру она не позволит.

…Он появился в мастерской спустя полтора месяца после разговора о квартире. За полтора месяца Васька не предприняла никаких шагов в направлении к агентству по недвижимости или хоть какому-нибудь риэлтору-одиночке с лицензией. По здравому размышлению, продажа квартиры для Васьки – неподъемноедело. Оно связано с массой бумаг, с огромным количеством документов, заполнять и отслеживать которые Васька не в состоянии, опять же – из-за своей дислексии. С такой редкой психологической особенностью Ваську впору признать недееспособной. Этот факт хоть немного да утешает Мику, в глубине души она продолжает надеяться: ночная ссора была лишь всплеском эмоций и все останется так, как есть.

Не дура же Васька, в самом деле! Кому она может доверить хлопоты по квартире? Своим одноразовым мальчикам? Смех, да и только. Своим подругам? Никаких особых подруг у Васьки нет. Ральфу, Клаусу-Марии, Йошке с Себом? Немцы всегда будут на стороне Мики, что бы ни произошло, – иначе они лишатся своего liebe шеф-повара и весь их ресторанный бизнес накроется медным тазом. Виталик и Ив откажут по сходной причине.

Ну и что ты будешь делать, Васька?

Васька сделала то, что делала всегда, с тех пор как стала взрослой: она завела себе дружка. То есть это поначалу Мика думала, что он – дружок, такой же одноразовый, как и все остальные. Нейтральные мужские носки на батарее не предвещали никакой опасности.

Ее первые признаки возникли вместе с зубной щеткой в стаканчике, где до сих пор стояла только Васькина щетка. И усилились вместе с появлением геля и моделирующей тянучки для волос, да еще мужского одеколона неизвестной марки. Недоставало только бритвенного станка и большого купального полотенца, чтобы картина стала полной. Законченной. И чтобы Мика смогла, наконец, поставить подпись в правом нижнем углу:

«это не дружок. Это – возлюбленный».

В любом случае двери мастерской теперь запирались наглухо.

А двери ванной – нет.

Там, в ванной Мика и увидела его впервые.

Средство для очистки стекла и средство для очистки никелированных поверхностей – вот что понадобилось Мике. В тот вечер она затеяла генеральную уборку на кухне, включавшую в себя и мытье стекол с витражами. Она мыла окна много чаще, чем их моют нормальные люди – сказалась-таки ностальгия по тем временам, когда Мика была самой обычной пуц-фрау.

Домашняя футболка с надписью «practice makes perfect», застиранные спортивные штаны, невразумительные, забранные в пучок волосы, резиновые перчатки по локоть – такой предстала Мика новому возлюбленному Васьки.

Вернее – его спине.

Он только что вынырнул из душа, но вода (вместо того, чтобы стекать на пол и образовывать лужицы у ног) странным образом собиралась в капли и улетучивалась с тела – оно высыхало прямо на глазах. Прежде Мика никогда не видела обнаженных мужчин так близко – картинки из анатомического атласа, фильмы категории «В» и телевизионные репортажи с чемпионатов мира по плаванию – не в счет. К тому же у нового возлюбленного Васьки, в отличие от адептов баттерфляя и вольного стиля, не было даже плавок.

Сплошные голые ягодицы.

Еще один помешанный на ню, с неприязнью подумала Мика, тут же вспомнив о Ваське: хороша пара, гусь да гагара.

Впрочем, неприязнь почти сразу сменилась острым любопытством.

Все из-за татуировок, подобных Мика даже по телевизору не видела. Даже в tattoo-салоне, куда однажды заглянула тайком, чтобы выяснить, что означает странный пятилистник, выбитый на Васькином плече.

Вразумительного ответа она так и не получила.

А татуировки на теле нового Васькиного возлюбленного и вовсе были экзотическими, их оказалось так много, что у Мики зарябило в глазах. Самые маленькие татушки (по виду похожие на манжеты) украшали щиколотки и запястья. Геометрический орнамент поднимался от ступней к бедрам, от пальцев к плечам; он украшал и ягодицы, так что, строго говоря, их можно было считать не такими уж голыми. Татуировки – все эти круги, лепестки, маленькие солнца, подобия крестов, волнистые и прямые линии, – обвивали позвоночник, сидели на лопатках, прятались под ребрами. При кажущейся беспорядочности, в них прослеживалась строгая система, и, как ни странно, – иерархия, одни подчинялись другим, другие – третьим, и все вместе пытались подчинить себе Мику.