Тингль-Тангль - Платова Виктория. Страница 43

Ей больше не хочется спать, мастерская приняла свои обычные очертания, все снова находится на местах: девушка с веслом (Васька зовет ее Хиллари Клинтон) – справа от лошади Рокоссовского; мужик в робе (Васька зовет его Джеком-Потрошителем) – слева. Стена с фризом из колхозной жизни – впереди. Еще о лошади:

это всего лишь куча старого дерьмового гипса.

Васька легко соскакивает вниз и тут же упирается рукой в рюкзак Ямакаси. Мысли о содержимом рюкзака время от времени посещали ее: не факт, что после изучения содержимого Ямакаси предстанет перед ней в новом, неожиданном свете, но попробовать стоит.

Инстинктивно оглядываясь на дверь, Васька принимается рыться во внутренностях, то и дело натыкаясь на фрагменты каких-то вещей, общий их смысл ускользает. Промаявшись секунд двадцать, она приходит к соломонову решению: нужно вывалить веши на пол – и вся недолга.

– нож-выкидушка с аляповатой наборной ручкой из плексигласа и грязным лезвием (Васька ожидала увидеть как минимум мачете)

– два потертых китайских шара с покрытыми эмалью символами инь и ян (Васька ожидала увидеть как минимум магический кристалл)

– книга без обложки (он утверждал, что не читает книг)

– колокольчик без языка – плеер без наушников

– сломанная палочка для ушей

– две сломанные зубочистки

– зажигалка «Зиппо» с изображением кактуса и койота, воющего на лупу

– одноразовая зажигалка

– полупустая пачка сигарет, ни в одном ларьке Питера такие не продаются

– карманный календарик с зажеванными углами; на календарик нанесена схема метро, явно не питерского и не московского

– мятый буклет с изображением взлетающего лайнера на первой странице. Поверхностный просмотр буклета выявляет ряд однотипных колонок – очевидно, речь идет о расписании вылета и прилета самолетов в каком-то неведомом Ваське аэропорту

– пухлая, видавшая виды записная книжка. Учитывая Васькину редкую психологическую особенность, на книжке можно сразу ставить крест

– что-то вроде медальона или амулета; дешевый камень неизвестного происхождения на такой же дешевой, едва ли не медной цепочке —

И всё.

Уже сейчас эту рюкзачную феерию можно смело вынести на помойку и быть совершенно спокойным за ее будущее: ни один бомж на такое добро (за исключением ножа и зажигалки) не польстится. Васька уязвлена, но вынуждена признать: Ямакаси предстал перед ней в новом, неожиданном свете. Жаль только, что не высветились документы (не важно, что Васька ни бельмеса в них не поймет, но у любого человека должны быть документы!).

Деньги, хотя бы и не слишком большая сумма, тоже не высветились. Не говоря уже о кошельке. А у любого человека должен быть кошелек, и потом: каким образом Ямакаси собирался отправиться в магазин «24 часа», не имея при себе ни копейки денег?

Неужели попросил бы в долг?

А еще – вещи.

У любого человека, путешествующего от дома к дому, должен быть определенный запас вещей. Хотя бы пара белья, сменные носки (у парней нередко попахивают ноги), зубная щетка, полотенце, что сказал Ямакаси?

Что в рюкзаке все его вещи.

Это сейчас в городе стоит невыносимая жара, но синоптики обещают циклон из Скандинавии, температура упадет градусов на десять. А потом наступит осень, а потом зима – что будет делать Ямакаси в своей жилетке, полотняных брюках и сандалиях эспарденьяс? Ваське почему-то хочется, чтобы Ямакаси остался здесь до зимы, уж не влюбилась ли она?

Определенно нет.

Времени у Васьки немного, но она успевает сложить вещи в рюкзак, повесить его на прежнее место, усесться на кровать с самым независимым видом и щелкнуть пультом телевизора. По телевизору показывают киношку. Старую, если судить по костюмам актеров. Французскую, если судить по их изысканно уродливым физиономиям. Васька не очень любит такие киношки: сплошная говорильня, ложная многозначительность, полутона, обертона, пляски вокруг одного-единетвенного трупа (при наличии трупа), пляски вокруг одной-единственной страсти (при наличии страсти), дурно пахнущие семейные тайны и скрытая реклама блейзеров от Кристиана Диора.

Или от Лагерфельда.

Полная фигня. Шайзе [29], как любит выражаться сообщество карманных Зигфридов из «Ноля за поведение».

Ямакаси появляется в то мгновение, когда Васька готова переключить канал – на первых тактах мелодии, которая обычно предшествует обнаружению тела зверски убитого персонажа второго плана; в его руках зажата тарелка с вываленными на нее кусками неразогретой тушенки и крупно нарезанными ломтями хлеба.

– Все в порядке? – спрашивает Васька, не чувствуя никаких угрызений по поводу скудости трапезы.

– Никого не встретил, – докладывает Ямакаси, отправляя в рот кусок холодного мяса. – Проскользнул незамеченным.

– Курить хочется… Есть у тебя сигареты? А то я забыла купить… – Васька почти не курит, та сигарета на крыше была единственной за последнюю неделю (воспоминаний о ней хватило бы еще на две), – но уж очень хочется получить хоть какое-то объяснение по поводу вещей из рюкзака.

Хитрая птица опять путает Ваське все карты.

Вместо того, чтобы достать пачку целиком (как это сделал бы любой нормальный человек), Ямакаси запускает руку в рюкзак и вынимает всего одну сигарету – в прошлый раз он вытащил ее из жилетки. На манипуляции ушло не больше пяти секунд, каким образом его руке удалось так быстро сориентироваться в пространстве – загадка.

От сигареты снова тянет смородиновым листом.

– Странный запах. Необычный, – говорит Васька.

– Табак и табак, – Ямакаси вовсе не расположен к разговору о вкусовых качествах сигареты, он методично поглощает тушенку, невзирая на сомнительного вида волокна, торчащие из нее, и совсем уж неаппетитный слой жира.

– Мне нравится, – Васька полна решимости добить тему с сигаретой до конца. – Никогда таких не курила.

– И слава богу.

– Кстати, как они называются?

– Понятия не имею. Какой-то тип забыл их на столике в кафе, а я вот… прихватил. Не пропадать же добру, верно?

Ваське остается только глупо покивать головой в знак согласия.

Что еще было в рюкзаке? Нож, плеер, книга, буклет, колокольчик, медальон на медной цепочке, записная книжка, карманный календарик – ни об одной из этих вещей нельзя заговорить без подозрений со стороны Ямакаси:

меньше всего Васька хочет предстать перед ним банальной соской-недоумком, роющейся в чужих вещах.

Шайзе, шайзе, шайзе!

Сосредоточившись на мыслях о чертовом содержимом чертова рюкзака, она совсем забыла о киношке на экране телевизора. А киношка между тем катится своим чередом и скоро перейдет в эндшпиль с последующим сбрасыванием масок и разоблачением внешне добропорядочных господ. За благообразной и местами романтической личиной скрывается звериный оскал? – кому, как не Ваське, столько лет прожившей под одной крышей с пауком, знать об этом.

ТВ-3, Дискавери, Animal Planet, Евроспорт – пусть уж лучше по экрану бегают зверюшки и женские сборные по хоккею на траве.

– Ты напрасно переключила, – говорит Ямакаси. – Кино было хорошим.

– Я и не знала, что ты его смотришь.

– Смотрел когда-то. Это Шаброль. Не последний, между прочим, режиссер.

– А я думала, что для тебя существуют только порномультфильмы, – Васькино самолюбие уязвлено.

– Так и есть, но как раз этот фильм мне понравился. Ты не будешь против, если я его досмотрю?

Васька послушно пролистывает каналы, возвращаясь к исходному, – черт знает что! Она и оглянуться не успела, как птица Кетцаль села ей на голову. Мало того что она протаранила Ваську своим изразцовым пенисом, прокатила на гипсовой лошади, походя выведала подробности ее жизни и сожрала запасы гвардейской тушенки, – теперь она еще и разложилась на Васькиной кровати, сыто отрыгнула и к тому же претендует на роль королевы пульта!..

Вернее, короля.

– Я тебя напрягаю? – вежливо интересуется птица Кетцаль, пялясь в телевизор.