Игры Вышнего Мира - Авраменко Олег Евгеньевич. Страница 68

— НЕТ! — в отчаянии закричала Герти. — ЭЙНАР, НЕТ!

Она сделала рывок, и на этот раз ей удалось освободиться от Сущности. Лишь тонкие нити ещё тянулись к её рукам и голове, но она решительно разорвала их и, продолжая кричать «Эйнар! Эйнар!», бросилась к Ларссону, над которым уже склонился Ильмарссон. Он воздействовал на парня диагностическим заклятием и, когда плачущая Герти подбежала, быстро успокоил её:

— С ним всё в порядке, дорогая. Никаких повреждений нет, он просто в обмороке.

Герти опустилась на пол, обняла своего возлюбленного и зарылась лицом в его волосы.

А Марк взглянул на Ривала де Каэрдена, который в этот самый момент с величайшей досадой смотрел на Ульриха Сондерса.

— Ну что ж, — произнёс Вышний, — получай свои цветочки и голубки. Подавись ими! — После чего растаял в воздухе.

Инга не слышала последних слов де Каэрдена, но его исчезновение заметила.

— Так, ладно, — сказала она. — Хорошо то, что хорошо кончается. Теперь посторонитесь, друзья, сейчас я верну нашу беглянку на место.

Марк, Андреа и Гвен послушно отошли в сторону, но это оказалось ни к чему. Облако Сущности по-прежнему не желало подчиняться Инге. Несколько секунд оно висело неподвижно, затем медленно поплыло по коридору в направлении Герти…

Хотя нет, вдруг понял Марк. Не к ней, совсем не к ней…

А вот Инга этого не поняла и распорядилась:

— Заберите отсюда Герти, поскорее! Мастер Ильмарссон, срочно вызывайте Нильса.

Не успела она это договорить, как в воздухе рядом с Беньямином Шолемом возник кот — но вовсе не Нильс, а какой-то другой, чёрный, худощавый. В следующее мгновение он превратился в поджарого вороного жеребца и призывно заржал.

«Ну вот, ещё один кот-попрыгун, — подумал Марк без всякого удивления. — Интересно, сколько их ещё на свете?…»

— Давайте её сюда! — сказал Беньямин мастеру Аль-Нури и госпоже Корелли, которые пытались оторвать Герти от Ларссона. — Я мигом её увезу.

— Нет, не надо.

Это произнесла Абигаль. Она легонько потрепала гриву коня, от чего тот снова стал котом, и смело зашагала навстречу Сущности, завороженно глядя на неё.

— Аби, стой! — испуганно воскликнул Беньямин. — Что ты делаешь?!

— Я знаю, что делаю, — ответила она, не оборачиваясь; голос её звучал отрешённо. — Я всё поняла… почувствовала… это моё…

Беньямин хотел побежать за ней, но споткнулся на ровном месте. Конечно, не сам — ему помог Ульрих Сондерс, воспользовавшись сногсшибательными чарами.

— Не мешайте ей, — сказал он, заслонив собой Абигаль от мастера Ильмарссона, госпожи Костелло и мастера Аль-Нури. — Всё равно не помешаете, только себе навредите.

Когда Абигаль соприкоснулась с голубым искрящимся облаком, Гвен охнула, а Андреа ещё крепче вцепилась в плечо Марка. Инга лишь обречённо вздохнула — она уже догадалась, что не будет не вспышки, ни грохота, а произойдёт нечто совершенно другое.

И это произошло неожиданно быстро. На сей раз Сущность не ведала сомнений, как в случае с Герти; она сразу обволокла Абигаль и стремительно впиталась в неё. Через несколько секунд не осталось ни единого клочка голубой дымки, ни единой золотой искорки. Была только Абигаль — с виду такая же, как прежде, разве что её взгляд неуловимо изменился. Марк не мог толком понять, что же такого особенного появилось в её глазах, и за неимением более подходящего слова назвал это сокровенностью…

К Абигали подошёл Сондерс, опустился перед ней на одно колено и наклонил голову.

— Благослови меня, Госпожа! Сочту за честь стать твоим первым учеником.

Абигаль изумлённо воззрилась на него:

— Ради всего святого, мастер Сондерс, встаньте! Какое ещё благословение? Почему я должна вас учить? Вы уже взрослый, сами можете учиться.

У Ульриха был такой ошарашенный вид, словно его огрели чем-то тяжёлым по голове.

— Но разве… разве ты не призвана учить людей праведной жизни?

— Конечно, нет. Это было бы насилием. Ведь каждый по-своему понимает праведность. И каждый сам выбирает, как ему жить. Я не собираюсь никого принуждать.

— А что же ты будешь делать, Госпожа?

— Ещё не решила, — честно призналась Абигаль. — Наверное, любить. Любить людей, любить весь мир, любить всё живое в нём. Это так просто и приятно! Мне нравится любить.

Марк, Андреа и Инга обменялись быстрыми взглядами. Инга послала им мысль:

„Ну и ну! Мессия-хиппи, кто бы подумал! Хотя, возможно, это и к лучшему…“

— А впрочем, — продолжала Абигаль, — ещё я должна творить чудеса. То есть, получать магические результаты без примения магии. Это мне тоже нравится.

Она подошла к Беньямину Шолему, который потрясённо таращился на племянницу. Но обратилась она не к нему, а к его коту:

— Ральф, чего бы ты хотел больше всего на свете?

— Говорить, — тотчас ответил кот, на пару секунд замолчал, а потом повторил по слогам, словно смакуя каждый звук: — Го-во-рить…

Громко и пронзительно мяукнув, Ральф стал прыгать по коридору, распевая какую-то песню и при этом жутко фальшивя. Марк понял значение этой сцены, лишь когда Абигаль улыбнулась Беньямину и сказала:

— На следующие пару месяцев отложи все свои дела, дядя Бен. Ральф от тебя не отстанет, пока не выговорит всё, что накипело у него на душе за многие годы молчания.

После этого Абигаль подступила к сидевшей на полу Герти, которая обнимала всё ещё бесчувственного Ларссона.

— Ну, тут никаких чудес не требуется. Разве что… так, мелочи. А остальное уладится само собой. Верь мне, Герти. — Наклонившись, она поцеловала подругу в лоб, затем выпрямилась и посмотрела на Марка: — А вот тут никакие чудеса не помогут… Мне не помогут, — с грустью уточнила Абигаль и перевела взгляд на Андреа. — Вам очень повезло, госпожа Бреневельт. Я вам завидую. По-доброму завидую и желаю счастья.

Марку стало страшно неловко. А между тем Абигаль повернулась к Ильмарссону:

— Я вот подумала насчёт учёбы, главный мастер…

— Боюсь, — произнёс он с улыбкой, — я буду вынужден зачесть твои выпускные экзамены автоматом. Зачем мучить учителей, если ты и так сдашь всё на отлично.

— Спасибо, — сказала Абигаль. — Но я, вообще-то, хотела попросить о другом. Мастер Сондерс говорил, что я должна учить. Это мне тоже нравится, я люблю учить — но только не взрослых и не праведной жизни. Я бы хотела учить детей, учить их магии, и самой тоже учиться. У вас. Я знаю, вы меня многому научите.

Марк никогда не думал, что когда-нибудь увидит Ильмарссона, которого кто-то поставит в тупик. Но Абигали это удалось. Главный мастер смотрел на неё и просто не знал, что ответить.

— Да, понимаю, — говорила девушка, — это очень необычно. Мне только в ноябре будет шестнадцать, я ещё не училась в академии, и вы можете сказать, что я не готова быть учительницей. Но госпожа Корелли вам подтвердит, что я отлично разбираюсь в бытовой магии, и на уроках она часто поручала мне работать с отстающими девочками. У меня это хорошо получалось — ведь правда, госпожа Корелли? Я смогла бы работать у вас ассистентом?

Госпожа Корелли безмолвствовала. Предложение Абигали потрясло её ещё больше, чем Ильмарссона.

Впрочем, самым потрясённым из всех присутствующих был, безусловно, Ульрих Сондерс. Он всё ещё стоял на одном колене, на лице его застыло выражение глубокой скорби, а в глазах блестели слёзы. Марк в душе посочувствовал ему — ведь он так ждал Посланницу, мечтал стать её учеником, новоявленным апостолом, а в результате…

„Хорошо, что мы не религиозные,“ — послал он мысль Андреа.

„Да, очень хорошо,“ — согласилась она.

Гвен подошла к Ульриху, помогла ему подняться и обняла его. До ушей Марка донёсся её шёпот:

— Эх вы, чёртовы несториане…

Наконец Ильмарссон сухо прокашлялся:

— Видишь ли, Абигаль, самая большая проблема не в твоём возрасте и даже не в том, что ты не училась в академии. Всё дело в твоём… э-э, новом статусе?

— А какое тут дело? — искренне удивилась Абигаль. — Ведь то, что сейчас находится во мне, это самое Священное Начало, оно и раньше было в школе. Как я понимаю, каждый ученик получал его частичку. Я тоже буду его раздавать. Я совсем не жадная.