Конноры и Хранители - Авраменко Олег Евгеньевич. Страница 53

— Можете отдать деньги Марыле, — добавила Джейн.

Вуйко Франь в полной растерянности покачал головой. У него не было слов.

А сотник Котятко сказал:

— Господин Уолш, госпожа… Примите моё искреннее восхищение. В наше время редко встретишь таких благородных и бескорыстных людей, как вы.

Перед уходом вуйко Франь самолично проверил, что ставни на всех окнах плотно закрыты, посмотрел, действительно ли чистое бельё постелила служанка, а потом стоял в коридоре, пока не убедился, что Кейт как следует запер на засов наружную дверь. И только тогда, ещё раз пожелав им приятных снов, ушёл к себе.

Вернувшись в комнату, Кейт увидел, что сестра лихорадочно роется в его вещах.

— Не могу найти сигареты, — пожаловалась она. — Где ты их спрятал?

— Да вот же они, у тебя под рукой.

— Ах да, действительно.

Джейн открыла пачку и достала одну сигарету.

— Ты тоже будешь? — спросила она.

Кейт хотел сказать «да», но потом подумал о скудной дневной норме и отрицательно покачал головой:

— Нет, не хочу.

— Хочешь, но экономишь, — возразила Джейн, уловив его колебания. — Целой сигареты для меня будет много. Я оставлю тебе половину. Не побрезгуешь?

— О чём речь!

Кейт сходил к столу и вернулся с пустой чашей, из которой пил вино сотник Котятко. Он поставил её на тумбу и сказал:

— Это вместо пепельницы.

— Ага.

Джейн раскурила сигарету, сделала всего три затяжки и передала её брату:

— С меня хватит. Уже кружится голова.

Кейт взял сигарету и присел рядом с сестрой на край кровати. Джейн взяла из вазы крупную ягоду клубники и съела её. Потом потянулась за следующей.

— А у тебя железные нервы, Кейт, — задумчиво промолвила она.

— Вовсе нет, — покачал он головой. — Просто я был сильно напуган, чтобы нервничать.

Джейн слабо усмехнулась:

— А я так испугалась, что перестала соображать. Когда я проснулась и увидела того типа, меня словно парализовало.

— И слава Богу, — заметил Кейт. — Если бы мы оба стали действовать, то только помешали бы друг другу.

— Ты прав… Можно ещё одну затяжку? — Джейн взяла сигарету, затянулась и вернула её брату. — Это жестокий мир.

— Это средневековый мир, — уточнил Кейт. — Он жестокий по определению.

— Но он проще, чем наш. И люди здесь проще. Более открытые, более искренние — и более честные. Ведь сотник знал, что послезавтра… то есть, уже завтра мы уезжаем. Он мог бы промолчать, а после нашего отъезда получить причитающееся нам вознаграждение. Для него это большие деньги — по меньшей мере, его месячное жалование.

— Или даже двухмесячное, — заметил Кейт.

— А хозяин, — продолжала Джейн. — Он расположен к нам не только потому, что мы выгодные клиенты и хорошо ему платим. Просто мы ему понравились — вот и всё. Марыля тоже мила с нами отнюдь не из-за щедрых чаевых.

«Особенно она мила с тобой», — подумалось Кейту.

— Все эти люди принадлежат к третьему сословию, — сказал он. — По-нашему, представители среднего класса. Они респектабельные, сравнительно обеспеченные, занимают видное положение в здешнем обществе. Ты ещё не сталкивалась с чернью… впрочем, нет, сталкивалась. Я уверен, что Рыжий Вепрь — выходец из низов, он нисколько не похож на благородного разбойника.

Джейн содрогнулась:

— Думаешь, все простолюдины здесь такие?

— Я этого не говорил. Но можешь не сомневаться, что окажись мы ночью в трущобах, там нашлось бы немало рыжих вепрей, готовых прикончить нас ради нашего кошелька. И они не обязательно будут разбойниками — а обыкновенными бедняками, влачащими жалкое существование, озлобленными на весь мир и ненавидящими всех, кто живёт лучше их.

— А разве слуги не из бедноты?

— Смотря какие слуги. Домашняя и личная прислуга — это особая каста. В феодальном обществе такие слуги скорее младшие члены семьи — ибо от них зависит не только благосостояние, но зачастую и жизнь хозяев. А нередко случается, что слуги и есть родственники — как, например, Марыля. В богатые дома и в приличные заведения кого попало не берут; а гостиница вуйка Франя, бесспорно, приличное заведение… Гм. Впрочем, не исключено, что кто-то из слуг всё-таки навёл на нас Рыжего Вепря. Я больше чем уверен, что сейчас у хозяина сна нет ни в одном глазу, и он ломает себе голову, кто же из его подчинённых мог оказаться предателем.

— Но ведь он объяснил, как это получилось.

— Да, конечно. Открытые ставни — удобное объяснение. И очень правдоподобное. Вуйко Франь сразу ухватился за него, чтобы хоть частично переложить вину на нас. Это вторжение — чувствительный удар по престижу его заведения. Ведь в «Красном Быке» часто останавливаются ибрийские купцы, ведущие свои дела в Мышковиче, и здесь они должны чувствовать себя в полной безопасности — иначе облюбуют какую-нибудь другую гостиницу.

— Выходит, грабители явились сюда по чьей-то наводке?

— Вполне вероятно. Трудно представить, чтобы человек, которого разыскивают власти, чтобы вздёрнуть на виселице, просто так, положившись на везение, появился в этом довольно фешенебельном квартале, неподалёку от казарм городской гвардии. Он должен был знать наверняка, что здесь ему светит богатая добыча. Значит, кто-то должен был сообщить ему, что у нас денег куры не клюют и что мы имеем обыкновение оставлять открытыми ставни на окнах.

— А может, это случилось непреднамеренно? — предположила Джейн. — Кто-нибудь из слуг или домочадцев встретился со знакомым, рассказал ему о нас, кто-то посторонний услышал их разговор — ну, и так далее.

— Вполне возможно, — сказал Кейт и погасил окурок в чаше. — Что ж, ладно. Ложимся спать?

— Да, пожалуй, — согласилась сестра. — Только не надо гасить свечи. Пусть будет душно, зато не так страшно.

— Хорошо.

Кейт сходил за перегородку, чтобы вытряхнуть пепел и окурок в мусорное ведро и помыть чашу. Когда он вернулся, Джейн уже забралась в постель — но не лежала, а сидела, зябко обхватив плечи руками. Она выглядела такой слабой, беззащитной, уязвимой…

— Кейт, — жалобно произнесла она. — Мне страшно. Только что здесь валялся Рыжий Кабан…

— Вепрь, — машинально поправил он. — Но теперь его нет. И уже не появится. А постель поменяли.

— Я это понимаю. Но всё равно мне страшно… Кейт, пожалуйста, ложись рядом со мной.

Кейт слегка опешил.

— Ну… А ты не боишься меня?

— Нет, не боюсь. Ведь мы уже не дети, как тогда, а взрослые и ответственные люди… Хотя сейчас я чувствую себя маленькой девочкой, и мне очень страшно.

— Хорошо, — сказал Кейт и подошёл к кровати со стороны Джейн.

Она подвинулась, освобождая место. Он снял сапожки и штаны и лёг в постель. Сестра положила голову ему на плечо.

— Теперь тебе лучше? — спросил Кейт.

— Гораздо лучше. Не так страшно, но… Пожалуйста, обними меня.

Он обнял её.

— Теперь мне хорошо, — прошептала Джейн. — Теперь я ничего не боюсь. Рядом со мной ты, и я чувствую себя в полной безопасности… Знаешь, Кейт, ты лучше всех. Ты самый лучший в мире. Я всегда любила тебя.

— Я тоже люблю тебя, родная, — сказал он. — Очень люблю.

Кейт обнимал сестру и чувствовал, как помимо его воли в нём нарастает возбуждение. Джейн тоже чувствовала это, но не отпрянула, а наоборот — ещё крепче прижалась к нему. Её горячее дыхание обжигало его шею и подбородок, а руки гладили спину. Наконец она подняла лицо, и её тёплые мягкие губы встретились с его губами.

Первые их поцелуи были нежными и ласковыми, а затем они целовались жадно, неистово, временами задыхаясь от недостатка воздуха. Кейт почувствовал во рту солоноватый привкус крови — своей или Джейн. Умом он понимал, что им надо немедленно остановиться, прекратить это безобразие, но страсть не желала прислушиваться к доводам рассудка. Они уже миновали точку возврата, разум отступил под натиском эмоций, и их неумолимо несло вперёд, всё глубже затягивая в пучину безумия.

Кейт подмял Джейн под себя, его руки скользнули вниз и задрали её рубашку выше талии. Их близость была бурной, стремительной, неистовой, как изнасилование, с тем только отличием, что Джейн не сопротивлялась, не протестовала, не отталкивала Кейта, а старалась слиться с ним воедино, стать его продолжением, неотъемлемой частью его естества. Она вскрикивала, стонала, всхлипывала, произносила его имя, называла его милым, родным и любимым, требовала не останавливаться и всё целовала, целовала его. А в момент кульминации их единения Джейн что было силы впилась зубами в плечо Кейта. Он испытал острую боль и бесконечное блаженство…