Наследник Громовержца - Авраменко Олег Евгеньевич. Страница 38

Впрочем, огорчался я преждевременно. Интенсивность воздействия на меня Силы всё возрастала и наконец достигла того предела, когда я начал испытывать физическую боль, а мозг уже не успевал обрабатывать поток информации, которую я получал в процессе формирования Образа — отпечатка Источника во мне, или, по терминологии тётушки Бренды, интерфейса управления Силой. В этот момент сработал защитный механизм, и мой разум отключился от реальности.

Краем сознания я продолжал воспринимать себя несущимся в недра Источника, меня по-прежнему пропитывала Сила и продолжал формироваться Образ. Но всё это было как во сне, а действительность предстала передо мной совершенно другая: я стоял в мрачном ущелье, прислонившись спиной к отвесной скале, в правой руке держал обнажённый клинок, а с трёх сторон на меня надвигались церберы с горящими злобой глазами. Тварей было не меньше двух дюжин, они хищно рычали, протяжно завывали и лающими голосами сулили мне скорую смерть.

«Ну, спасибочко тебе, Источник! — мелькнуло у меня в голове. — Лучше бы я, как отец, просто плыл и общался с Силой…»

Дальше я уже ни о чём не думал, поскольку церберы всей стаей набросились на меня, и мне пришлось полностью сосредоточиться на отражении их массированной атаки. Это был жаркий бой, и он существенно отличался от схватки с цербером-одиночкой, которая состоялась в реальности. Не только количеством противников, но также и тем, что сейчас я мог использовать Силу Источника — вернее, те немногие её проявления, которые были уже доступны мне. Но даже с таким небольшим пополнением своего колдовского арсенала я стал многократно сильнее и успешно противостоял натиску церберов. Да, конечно, это была иллюзия — но иллюзия высшего порядка, максимально приближённая к действительности, и Источник ни в малейшей мере не собирался упрощать мне задачу. Кроме одного-единственного: я знал, что в случае поражения не погибну, а просто проиграю — ведь это была всего лишь игра. Однако проигрывать я не собирался.

Я истребил уже более половины тварей, когда закончился Путь Посвящения, и схватка с церберами досрочно прервалась. Я-реальный завис неподвижно в Источнике для передышки, а я-иллюзорный вознёсся из мрачного ущелья в светлое поднебесье. Я легко парил в вышине, купаясь в мягких лучах утреннего солнца, а внизу клубились тучи, которые так и просились, чтобы согнать их вместе и устроить роскошную грозу. Сущий рай для Громовержца.

Но насладиться покоем и тишиной мне было не дано. Вдруг позади меня раздался густой, чем-то похожий на отдалённые громовые раскаты, голос:

— Хороши тучки, да?

Я развернулся и увидел перед собой широкоплечего мужчину с курчавой бородой, одетого в белый с золотой окантовкой хитон древнего фасона. Я сразу узнал его по многочисленным портретам и скульптурам в Сумерках.

— Ты призрак? Или плод моего воображения?

— И то и другое, — ответил он. — Отчасти я порождён твоим подсознанием, отчасти — коллективным разумом Источника.

— Разве ты был его адептом?

— Нет. Но Источник много знает обо мне. В основном эти сведения почерпнуты из памяти Януса.

— Понятно. Значит, ты — конструкт из чужих воспоминаний. Ты не Зевс — в том смысле, что не обладаешь его личностью.

— Согласен. Я не настоящий Зевс, а только модель Зевса. Возможно, очень близкая к оригиналу — ведь Янус отлично разбирается в людях. А он знал меня почти тысячу лет.

— Но какой в этом смысл? — спросил я. — Зачем Источник прислал тебя?

— Спроси самого себя. Источник лишь откликнулся на твоё желание — осознанное или бессознательное. Видно, ты хотел поговорить со мной.

— Не с тобой, — уточнил я, — а с настоящим Зевсом. Я хотел бы задать ему много вопросов, но ты на них не ответишь. Вернее, ответишь не так, как ответил бы настоящий Зевс. Твои ответы будут компиляцией моих собственных мыслей и мнения Януса.

— Порой и это полезно — разобраться в своих мыслях, сравнить их с тем, что думают другие люди.

— Только не в твоём случае. Я хочу знать, что думал сам Зевс о своём даре Громовержца, как он воспринимал поклонение ему со стороны других людей.

— Ты ошибаешься, Феб, — произнёс псевдо-Зевс, и его фигура начала тускнеть. — Тебя не интересуют мои… ну, ладно, мысли и чувства настоящего Зевса. Ты хочешь понять, что думаешь и чувствуешь сам. Хочешь решить, какое из двух зол меньшее — жребий нового Громовержца или предназначение Стража Порядка. Что ж, решай — но не взывай к предкам. Только ты способен найти ответы на свои вопросы. Никто другой тебе не поможет.

Он стал прозрачным, а спустя секунду и вовсе исчез. Мой отдых закончился, и я перешёл на первый уровень Круга Адептов. А в иллюзии — снова вернулся в ущелье, чтобы продолжить битву. Теперь игра усложнилась: церберов стало больше, а к ним присоединились мантикоры — уродливые крылатые твари с ядовитыми зубами и длинными, покрытыми шипами хвостами. Но и я стал более могучим, а по мере дальнейшего прохождения Источника мои силы всё возрастали. Эта игра, при всей своей агрессивности и кровавости, оказалась весьма полезной. Обретая новые способности, я сразу же испытывал их в деле — пусть пока только для боевых целей.

На этот раз я успел расправиться со всеми тварями и в самый последний момент, уже дойдя до конца первого уровня, догнал и сразил последнюю мантикору. Никаких торжественных фанфар за сим не последовало, не было и таблички с надписью «ТЫ ПОБЕДИЛ!» — но ущелье я покинул с чувством выполненного долга.

Я снова вознёсся в небо, купаясь в солнечном свете, и снова меня окликнули, не дав побыть в одиночестве. Издали донёсся голос — звонкий, девичий и хорошо знакомый:

— Молодец, Феб! Мощно идёшь.

Я спикировал вниз, к ближайшему облаку, над которым парила Фиона в алой с золотым шитьём тунике. Ветер игриво трепал её белокурые волосы и раз за разом подхватывал нижний край одеяния. Косые лучи просвечивали сквозь тонкую ткань туники её изящную фигурку.

— Здравствуй, Фи, рад тебя видеть.

Я решил не разрушать иллюзию и вести себя так, словно передо мной настоящая Фиона, а не фантом, созданный Источником в моём воображении. В конце концов, она была его адептом, и он знал её непосредственно, знал её как личность, а не просто располагал информацией о ней, почерпнутой из памяти других адептов.

— Приветик, Феб, — пленительно улыбнулась Фиона. — Наконец-то ты в Источнике. Поздравляю.

— Спасибо, — ответил я. — А ты почему здесь?

— По твоему желанию, разумеется. Хотя мне немного досадно, что сперва ты решил встретиться с Зевсом, а не со мной.

— Неправда, — возразил я. — Источник что-то напутал. Прежде всего я хотел увидеть тебя, мою любимую сестрёнку.

— Приятно слышать. Только ответь честно: какое из двух слов главнее — «любимая» или «сестрёнка»?

— Безусловно, первое, — сказал я. — Оно главнее и важнее для меня.

Сейчас я мог говорить откровенно, чего не позволил бы себе в присутствии настоящей Фионы. Я давно мечтал о такой возможности, и Источник мне её предоставил. Поэтому я не стал упускать случая и, собравшись с духом, продолжил:

— Я люблю тебя, Фи. Уже много лет. Фактически с тех пор, как себя помню.

— Я тоже люблю тебя, — сказала она грустно. — И тоже давно… Жаль, что мы родственники.

— Не такие уж близкие, — заметил я нерешительно. — Только троюродные.

— Условно троюродные, а на самом деле… Да что и говорить, Феб, ты сам хорошо знаешь.

Да, я знал. Мы были родственниками не по одной линии, а сразу по нескольким. И родители Фионы, и мои приходились друг другу двоюродными братьями и сёстрами, а моя мама, ко всему прочему, была дочерью тётки и племянника — очаровательное родство…

— Да уж, — вздохнул я. — Наши предки здорово отличились на ниве кровосмешения.

— Хорошо хоть вовремя спохватились. Если бы и наше поколение подхватило их эстафету, случилась бы большая беда. И главы Домов были абсолютно правы, когда запретили родственные браки.