Принц Галлии - Авраменко Олег Евгеньевич. Страница 13

— Что случилось? — спросила она, когда Филипп вернулся и снова сел подле нее.

— Я велел Жакомо ехать в Кастель-Фьеро и передать Эрнану, что сам позабочусь о вас и вечером доставлю к нему целой и невредимой.

Щеки Луизы вспыхнули.

— Но зачем?

— Ну, во-первых, я уже неделю не видел Эрнана и решил сегодня навестить его. А во-вторых, я отослал Жакомо, чтобы остаться с вами наедине.

— Да?… — Девушка еще больше смутилась. — Вы… Вы хотите остаться со мной наедине?

— Мы уже остались наедине, — уточнил Филипп, смело обнял ее и привлек к себе. — Согласись, милочка: как-то неловко целоваться в присутствии слуг.

— О Боже! — только и успела прошептать Луиза, прежде чем их губы сомкнулись в долгом и жарком поцелуе.

Потом они сидели, крепко прижавшись друг к другу. Голова Луизы покоилась на плече Филиппа, а он, зарывшись лицом в ее волосах, с наслаждением вдыхал их пьянящий аромат, чувствуя себя на седьмом небе от счастья. Филипп много раз целовался с девушками и сжимал их в своих объятиях, но еще никогда не испытывал такого блаженства, как сейчас. И тут он понял, что нисколько не страшится близости с Луизой; он совсем не боится разочароваться в любви, испортить свои поэтические грезы банальной прозой жизни, потому что настоящая любовь прекраснее любой мечты…

— Сколько тебе лет, дорогая? — спросил Филипп.

— Пятнадцать.

— А мне только четырнадцать… Но это не беда, правда?

Луиза погладила его по щеке, затем нежно прикоснулась губами к его губам. Глаза ее сияли от восторга.

— Это не имеет значения, милый. Я люблю тебя.

— Я тоже люблю тебя, Луиза. — Филипп бережно опустил ее на траву. — Знаешь, — произнес он с таким виноватым видом, будто признавался в каком-то неблаговидном поступке, — у меня еще не было женщин. Ты моя первая, моя единственная…

Луиза вдруг всхлипнула и задрожала.

— Господи! — прошептала она, поняв, что сейчас произойдет. — Господи…

— Что с тобой, родная? — всполошился Филипп. — Почему ты плачешь?

Луиза рывком прижалась к его груди.

— Я знаю, мы не должны…

— Почему? Разве ты не любишь меня?

— Люблю, но…

— Ты боишься разочароваться во мне?

Луиза немного отстранилась и удивленно посмотрела на него. Взгляд ее выражал непонимание — то самое непонимание, которое неотступно следовало за ними всю их недолгую супружескую жизнь.

— Я не боюсь разочароваться в тебе, — мягко сказала она. — Ведь мне не с кем тебя сравнивать. Да, я боюсь… но боюсь не чего-то конкретного, а просто потому, что мне страшно. Страшно и все тут, ведь это так естественно. — Луиза перевела дыхание, набираясь храбрости. — И, пожалуйста, не спрашивай ни о чем. Лучше поцелуй меня.

Филипп заглянул вглубь ее прекрасных карих глаз и будто растворился в них целиком. В этот момент весь окружающий мир перестал существовать для него. На всем белом свете были только он, Луиза и любовь, соединившая их неразлучными узами. Любовь, которую Филипп так долго ждал и которая, наконец, пришла.

Он познавал любовь. Ему еще предстояло испить эту чашу до дна — радость и горечь, муку и наслаждение, боль и блаженство, надежду и отчаяние…

Глава V

Мужчина

Солнце клонилось к закату. Филипп лежал, растянувшись на траве, и бездумно глядел в небо. На его груди покоилась голова Луизы, ее волосы щекотали ему шею и подбородок, но он не убирал их — щекотка была приятной. И вообще, все связанное с Луизой было ему приятным. Филиппу казалось, что он не лежит на земле, а парит в воздухе. Все его тело охватывала сладкая истома, мысли в голове путались, порой устремляясь в самых неожиданных направлениях, но над всем этим доминировало всепоглощающее чувство спокойного и безмятежного счастья.

Наконец Луиза пошевелилась и подняла голову.

— Кажется, я задремала, — сказала она, сонно моргая глазами. — Я долго спала?

— Нет, дорогая, — ласково ответил Филипп. — Не больше получаса.

Луиза вздохнула и крепко прижалась к нему.

— Что случилось? — спросил Филипп. — Почему ты вздыхаешь?

— Да так, ничего. Просто… просто я думаю…

— О чем?

— Ну как ты не понимаешь?! Я думаю о том, что произошло.

— А-а!.. Но чем ты встревожена?

Она немного помолчала, прежде чем ответить.

— Мне очень неловко, милый. Что подумает мой кузен? Что подумают отец с мамой?… Вчера Эрнан рассказывал о тебе и вполне серьезно заявил, что боится знакомить нас. Ему-де стыдно будет перед моими родителями, если ты соблазнишь меня.

Филипп поднялся и сел на траве.

— Так вот ты о чем! Вот что тебя беспокоит!

— Ну да, — в смятении кивнула Луиза. — Только не подумай, что я сожалею, нет. Но…

Филипп наклонился к ней и поцеловал ее в губы.

— Глупышка ты моя! Как плохо ты обо мне думаешь. Ведь я люблю тебя и хочу на тебе жениться.

Она недоверчиво поглядела на него.

— Жениться? Ты не шутишь?

— Никаких шуток! Завтра падре Антонио обвенчает нас, и мы станем мужем и женой. Ты согласна?

— О Боже! — в растерянности прошептала Луиза. — Это так неожиданно…

— А ты думала, я просто хотел поразвлечься с тобой?

— Ну… Вообще-то я думала, что между нами такая разница…

— Это несущественно, милочка, — заявил Филипп с такой безаппеляционностью, как будто сам был не до конца в этом уверен и страстно желал убедить себя в собственной правоте. — Все это предрассудки. Раньше я разделял их… пока не встретил тебя. Теперь я понимаю, что грош им цена в базарный день. Теперь я понимаю Эрнана и его отца… Да что и говорить! Я уже не смогу без тебя жить. Я хочу, чтобы ты всегда была рядом со мной.

— А твой отец? Неужели он согласится?

Филипп нахмурился.

— Отцу моя судьба безразлична. Для него было бы лучше, если бы я вовсе не родился. Думаю, ему будет все равно, на ком я женюсь. Но даже если он воспротивится… В конце концов, мне уже четырнадцать лет, я совершеннолетний и могу сам распоряжаться своим будущим, не спрашивая ни у кого позволения.

— Даже у папы Римского?

— Даже у папы. — Тут Филипп усмехнулся (не без грусти, надо сказать). — Мой титул первого принца принимают всерьез только гасконцы, это тешит их самолюбие. А так никто не сомневается, что у короля Робера будут дети — ведь ему еще нет двадцати, а королеве Марии и того меньше. Галльский престол мне не светит, и у святейшего отца нет причин вмешиваться в мою личную жизнь… Или почти нет, — добавил он, подумав о своих претензиях на родовой майорат. — Но, в любом случае, наш осторожнейший папа Павел сто раз подумает, прежде чем объявить недействительным уже свершившийся брак. А мы обвенчаемся завтра же. Жаль, конечно, что я не смогу пригласить всех своих друзей, но и медлить со свадьбой не хочу.

— Почему?

Филипп помедлил, затем откровенно признался:

— Из-за тех же друзей. Не все из них будут в восторге, что я женюсь на тебе. Эрнан, конечно, не станет возражать, да и Симон де Бигор будет рад — ведь он влюблен в Амелину. А вот остальные, особенно Гастон… В общем, они будут против.

— Понятно, — хмуро произнесла Луиза. — Что ж, скоро ты столкнешься с их всеобщим негодованием. Может, уже сегодня. К твоему сведению, твои друзья гостят сейчас в Кастель-Фьеро.

— Да ну! А кто именно?

— Их очень много. Человек шестьдесят, не меньше.

— Ничегошеньки! А я об этом не знал. Странно, странно… И когда они приехали?

— Большинство вчера вечером, некоторые днем раньше, да и сегодня утром заявилось еще несколько гостей.

— Ну и дела! Эрнан определенно что-то затевает. А если в это замешан и Гастон…

— Граф д’Альбре? Он тоже в Кастель-Фьеро. Вчера кузен познакомил нас.

Филипп озадаченно хмыкнул.

— Очень интересно. Что же замышляют Эрнан с Гастоном?

— Я догадываюсь. Но тебе не скажу.

— Почему?

— Насколько я понимаю, твои друзья готовят тебе весьма необычный подарок ко дню рождения. Это должно стать для тебя сюрпризом… Ой! — вдруг всполошилась Луиза. — Ведь Эрнан знает, где ты!