Призрачная реальность [= Протекторат] - Авраменко Олег Евгеньевич. Страница 58

Спустя полтора часа Тьерри неохотно покинул наше общество, а мы вернулись в спальню и принялись паковать в чемоданы вещи, которые я решила отправить в камеру хранения.

Ева молчала, целиком поглощённая своими, неведомыми мне мыслями. А я думала о том, что, пожалуй, немного покривила душой, говоря ей, что взгляды мужчин меня совершенно не трогают. Как правило, это было так – ни восхищённые взгляды, ни соответствующего содержания мысли не производили на меня ровно никакого впечатления, уж слишком они были привычны и донельзя однообразны. Однако сейчас, по всем признакам, у меня начинался очередной загул – сегодня утром я проснулась с мыслью, что если в ближайшие дни ни с кем не пересплю, то полезу на стенку. Подобные приступы нимфомании на фоне обыденной пассивности случались у меня крайне редко, но всё-таки случались. И случались так, что только держись. В такие дни я из скромной и порядочной девочки превращалась в настоящую распутницу и вертихвостку, которую ни одни здравомыслящие родители не поставят в пример своим подрастающим дочерям.

На этот раз приступ сексуальной агрессии застал меня при весьма необычных обстоятельствах – ни на яхте, где не было с кем переспать (и тогда я действительно лезла на стенку), ни на планете, где у меня был широкий выбор потенциальных жертв. Здесь, на корабле, я встретила пока лишь двух пригодных к употреблению мужчин – и таковыми оказались коммодор Конте с Мишелем Тьерри, на которых, судя по всему, имела свои виды и Ева. Я не собиралась вставать у неё на пути, но вместе с тем мне не очень-то хотелось лезть на стенку...

– А знаешь, Тьерри к тебе явно неравнодушен, – наконец отозвалась я, закидывая удочку. – Ты ему очень нравишься, если не сказать большего.

– Да, знаю, – коротко ответила Ева. Она села на край кровати и посадила себе на колени мою куклу Машу, наряженную в коротенькое светло-голубое платьице. – Ты представляешь, я ещё в восемь лет забросила все свои игрушки. Полностью утратила к ним интерес. Боюсь, я слишком рано повзрослела.

У меня создалось впечатление, что Ева хочет увильнуть от разговора. Но я не стала поддаваться на провокацию, мне крайне важно было выяснить, кому из двоих – Тьерри или Конте – она отдаёт предпочтение.

– А ты как к нему относишься?

– К кому?.. А-а, к Мишелю? Ну, мне с ним интересно.

– И только?

Она ответила не сразу, а несколько секунд задумчиво смотрела на куклу.

– Не знаю, Вики. Честное слово, не знаю.

– Не можешь решить, кто тебе больше по душе – он или Конте? Почему-то мне кажется, что твои чувства к коммодору посерьёзнее, но ты пытаешься подавить их. Как и он, кстати. Подлинная причина того, что у вас не сложились отношения, лежит гораздо глубже банального недоразумения. И у тебя, и у него есть более веские причины избегать друг друга.

Ева быстро взглянула на меня:

– А тебе что за забота?

– Как это «что за забота»? Ты же моя лучшая подруга, и мне небезразлично, что ты чувствуешь к другим людям.

– Ой ли? – скептически произнесла она. – А может, дело в другом? Может, ты сама положила на них глаз? На обоих сразу – и на Конте, и на Мишеля.

Я смущённо потупилась:

– Ну... допустим, что так. И я не хочу, чтобы мы поссорились из-за мужчин. Поэтому спрашиваю: кого из двоих ты готова мне уступить?

Ева покачала головой:

– Бери кого хочешь, Вики. Бери хоть обоих. Мне всё равно.

Впрочем, я понимала, что ей далеко не всё равно. Для этого не нужно было читать мысли.

Между тем Ева поднялась, подошла ко мне и взяла меня за руки.

– Мужчины, это мелочи, – сказала она. – Из-за них мы не поссоримся. Меня беспокоит другое – что ты опять можешь исчезнуть, как в прошлый раз. Без всяких объяснений, не предупредив меня... – Ева внимательно посмотрела мне в глаза. – Скажи мне наконец, Вики, почему ты не прилетела тогда на Терру-Сицилию? Почему прислала то дурацкое письмо – «мы с тобой такие разные», «у каждой из нас своя жизнь»? Почему?

Я тихо вздохнула:

– Лучше не спрашивай, дорогая. Иначе я солгу. Или хуже того – скажу правду.