Собирающая Стихии - Авраменко Олег Евгеньевич. Страница 40

В конечном итоге Кевину пришлось уступить. Было решено, что он признает меня своей дочерью, родившейся и выросшей в умеренно-быстром потоке времени. После всех этих, не очень приятных для меня разборок, Кевин улучил минуту, когда поблизости никого не было, и сказал:

— Пожалуйста, Софи, не обижайся, что я сначала был против. Это вовсе не из-за тебя, поверь. Есть другая причина, о которой ты скоро узнаешь. Подожди немного — и ты всё поймёшь.

Я решила поверить ему на слово. Кевин мне нравился, хотя прежде наши отношения были несколько прохладными. Я знала, почему — он дико ревновал Дженнифер. Кстати, совершенно безосновательно. И вообще, я понять не могу этих мужчин: какого дьявола они ревнуют женщин к женщинам? Это просто смешно!..

Вот так я обрела семью. И пусть на самом деле Кевин был лишь моим приёмным отцом, зато родственники оказались настоящими. Правда, не все — с Лейнстерами и Энгусами меня не связывало кровное родство, так как в действительности я не была внучкой Даны. Но это уже мелочи. Хотя Артур официально признал меня принцессой Авалона (в Доме Источника незаконнорожденность не считалась пороком), моему сердцу было гораздо милее Царство Света — родина Эрика. Я продолжала искать моего Прекрасного Принца и не теряла надежды найти его, вопреки всем мрачным прогнозам пессимистов.

В моих поисках мне помогала Дейдра. Мы с ней отлично поладили — чего вначале я никак не могла предположить. Когда я узнала, что одно время Дейдра была любовницей Эрика, то стала относиться к ней настороженно, чуть ли не враждебно. Прежде со мной такого не случалось. Например, к бывшей подруге Мориса, Алине, я не испытывала ни малейшей неприязни, даже наоборот — приложила все усилия, чтобы подружиться с ней. А тут на меня нашло! Я грубила Дейдре по малейшему поводу, постоянно придиралась и задиралась — словом, вела себя по-свински.

Душечка Дейдра терпела это целых два месяца. Потом наконец не выдержала и потребовала объяснений. Ну, я и высказала ей всё, что накипело у меня на душе. Я думала, что Дейдра разозлится, но она отреагировала совсем неожиданно — разревелась, как малое дитя, и мне пришлось утешать её. С этого и началась наша дружба.

Правда, мы вовсе не были уверены в безоблачном будущем нашей дружбы. Возможно, когда Эрик найдётся, мы рассоримся из-за него. А может, и не рассоримся — кто знает. Мы не заглядывали так далеко в будущее. Дружили, пока дружится; а дальше видно будет.

Нельзя сказать, что Дейдра участвовала в моих поисках. Она была достаточно опытна и здравомысляща, чтобы понимать всю их тщетность. Я тоже понимала, но продолжала искать, потому что не обладала терпеливостью Дейдры или железными нервами Брендона; я была слишком юна и не умела ждать. А Дейдра помогала мне — то советом, то поддержкой. И чаще — поддержкой.

В конце концов я устала от бесцельности моих поисков наугад и решила потолковать с Хранителем Хаоса. Первым делом я сообщила о своём намерении Хозяйке. Она ничуть не была удивлена, невозмутимо заметила, что это моё право, но снова приглашать Мирддина в Безвременье отказалась наотрез. Зато тут же переговорила с ним и получила от него согласие на нашу встречу в удобное для меня время в одном из нейтральных миров Экватора. Я выбрала Сумерки Дианы — возражений со стороны Хранителя не последовало. А что до времени, то я выразила пожелание встретиться как можно скорее. Мирддин передал, что будет у меня через час по времени Сумерек.

— Надеюсь, ты знаешь, что делаешь, — сказала затем Хозяйка.

— Надеюсь, что знаю, — не очень уверенно ответила я.

У меня действительно не было уверенности, что я поступаю правильно, и Хозяйка поняла это. Именно поняла, а не знала — ибо после того, как я окунулась в Источник, она уже не могла читать мои мысли. Пожалуй, это было моё единственное отличие от всех остальных адептов. А от большинства я отличалась ещё и тем, что, подобно Дейдре, Диане и Бронвен, имела доступ в Безвременье не только из Срединных миров, но также из Экваториальных.

— Помни одно, — вновь заговорила Хозяйка. — Если Мирддин тебе что-нибудь предложит, сама решай, как поступить. Не спрашивай моего совета, не слушай советов других. Прислушайся к голосу своего сердца и следуй его зову.

На этом мы попрощались. Хозяйка осталась в Безвременье, а я вернулась в Сумерки Дианы, где жила последние несколько месяцев, отдыхая от суеты родного мира. На Земле я была объектом слишком пристального внимания со стороны властей, журналистов и общественности. В связи с трагической гибелью мужа и свёкра (когда нашим не удалось ни поймать Александра, ни перехватить Мориса, Кевин и Колин, приняв их облик, инсценировали авиакатастрофу на флайере), я, как приёмная дочь Франсуа де Бельфора, стала главной наследницей его финансово-промышленной империи, однако моё право тотчас оспорили другие Бельфоры — представители младших ветвей семьи. Я бы без лишнего шума отказалась от этого наследства, но меня до глубины души возмутила наглость и бесцеремонность моих названных родственников, которые, даже не поговорив со мной, затеяли судебную тяжбу. Тем самым они сыграли на руку Кевину. Если поначалу я противилась его планам, то после того, как был подан иск, изменила своё решение, подписала все необходимые бумаги, и Кевин натравил на Бельфоров банду своих адвокатов. А я сделала публичное заявление, что устала от всей этой шумихи и какое-то время собираюсь пожить инкогнито на одной из провинциальных планет. Затем исчезла — благо суд отклонил ходатайство истцов об обязательности моего пребывания на Земле.

Сумерки Дианы я выбрала не только из-за сурового очарования этого необитаемого мира. Большое значение имело для меня также и то обстоятельство, что последние недели перед своим исчезновением здесь жил Эрик. Я без труда получила согласие Дианы — к вящему раздражению Кевина, она не собиралась в ближайшее время покидать Авалон. Затем мне пришлось дать бой её сводной сестре Минерве, которая устроила здесь любовное гнёздышко со своим очередным хахалём. Она долго сопротивлялась выселению, но в конечном итоге уступила — когда я не выдержала и пригрозила вышвырнуть её вон вместе со всеми её шмотками и с хахалём в придачу. Минерва была одной из первых в списке тех родственников, которые вызывали у меня стойкую антипатию.

Вернувшись в дом Дианы, я сделала небольшую уборку в холле и достала из погреба две бутылки вина трёхсотлетней выдержки. После чего сменила своё непритязательное домашнее платье на более нарядное и отправилась в кухню, чтобы к приходу Мирддина состряпать какое-нибудь угощение.

За этим занятием меня застала Дейдра. В моём восприятии её появление на лужайке перед домом сопровождалось шумом и треском, однако я притворилась, будто ничего не почуяла. Она искренне считала себя самой искусной из адептов, а я в знак нашей дружбы щадила её самолюбие. В конце концов, если верить Хозяйке и Хранителю, я не совсем адепт, я — Собирающая Стихии.

Я доставила Дейдре удовольствие, позволив ей «незаметно» подкрасться ко мне сзади и обнять меня за талию. Только тогда я очень натурально охнула, изображая испуг, и уронила на стол нож, которым нарезала ветчину.

— Привет, — сказала она, поцеловав меня в шею. — Это я.

— Теперь вижу, что ты, — ответила я, не оборачиваясь, и добавила укоризненно: — Зачем так пугать?

— Чтобы приучить тебя к бдительности, — совершенно серьёзно пояснила Дейдра, приняв мою игру за чистую монету. — Александр был не единственным, кто мечтал свести в могилу всех адептов. Так что всегда будь начеку.

— Спасибо за урок. — Я повернулась к ней лицом, оставаясь в её объятиях. — Кстати, ты чудно выглядишь.

— Ты тоже.

Обменявшись комплиментами, мы поцеловались.

— Где ты пропадала? — спросила я, поскольку мы не виделись с самого утра.

— Была на Астурии, болтала с Колином и Риком, потом заглянула в Авалон, — ответила Дейдра. — Ты уже слышала об очередной выходке твоего папаши?

Моим папашей она в шутку называла Кевина.

— Его наконец-то соблазнила Саманта? — полушутя, полусерьёзно предположила я.