72 метра - Покровский Александр Михайлович. Страница 44

Старпом Коровин был известен как существо дикое, грубое и неотесанное. Огромный, сильный как мамонт, к офицерам он обращался только по фамилии и только с добавлением слов «козел вонючий».

— Ну ты, — говорил он, — козел вонючий! — И офицер понимал, что он провинился.

Когда у офицерского состава терпение все вышло, он — офицерский состав — поплакался замполиту.

— Владим Сергеич! — начал замполит. — Народ… то есть люди… вас не понимают, то ли вы их оскорбляете, то ли что? И что это вы за слова такие находите? У нас на флоте давно сложилась практика обращения друг к другу по имени-отчеству. Вот и обращайтесь…

Старпом ушел черный и обиженный. Двое суток он ломал себя, ходил по притихшему кораблю и, наконец, доломав, упал в центральном в командирское кресло. Обида все еще покусывала его за ласты, но в общем он был готов начать новую жизнь.

Вняв внушениям зама, старпом принял решение пообщаться Он сел в кресло поудобней, оглянулся на сразу уткнувшиеся головы и бодро схватил график нарядов.

Первой фамилией, попавшейся ему на глаза, была фамилия Петрова. Рядом с фамилией гнездились инициалы — В. И.

— Так, Петрова в центральный пост! — откинулся в кресле старпом.

— Старший лейтенант Петров по вашему приказанию прибыл!

Старпом разглядывал Петрова секунд пять, начиная с ботинок, потом он сделал себе доброе лицо и ласково, тихо спросил:

— Ну… как жизнь… Володя?

— Да… я, вообще-то, не Володя… я — Вася… вообще-то..

В центральном стало тихо, у всех нашлись дела. Посеревший старпом взял себя в руки, втянул на лицо сбежавшую было улыбку, шепнул про себя: «Курва лагерная» — и ласково продолжил:

— Ну, а дела твои как… как дела… Иваныч!

— Да я вообще-то не Иваныч, я — Игнатьич… вообще-то…

— Во-обще-то-о, — припадая грудью к коленям, зашипел потерявший терпенье старпом, вытянувшись как вертишейка, — коз-з-зел вонючий, пош-шел вон отсюда, жопа сраная…