Познать себя в бою - Покрышкин Александр Иванович. Страница 45

Закончив формирование, наша эскадрилья на десяти И-16 перелетела на аэродром, ближе к линии фронта. Не теряя попусту времени, начали усиленно заниматься изучением тактики действий при штурмовке наземных целей и ведении боя с самолетами противника. Закончив практическую отработку техники пилотирования и стрельб по наземным целям полетов в боевом порядке группы, приступили к боевым вылетам.

Среди молодежи мне очень понравились своей хваткой Степан Вербицкий, Николай Науменко, Владимир Бережной и Саша Мочалов. По всему чувствовалось – будут настоящие истребители. Определили их ведущими пар. К сожалению, в первое время морозная и снежная погода мешала выполнению нашего плана. Пускать в боевой полет неопытных молодых летчиков при низкой облачности и плохой видимости было опасно. В такую погоду мы летали с Искриным парой или одиночно на «свободную охоту». Уничтожали паровозы на перегонах, автомашины на дорогах.

Как-то выдался очень морозный день. Взлетать надо было срочно – требовалось произвести разведку на дороге. Я не успел надеть лицевую маску. И за это здорово поплатился. Техник в спешке не смог хорошо очистить от снега часть фюзеляжа. В полете хлопья кружились по кабине, снег прилипал к лицу, таял. А мне было не до этого; следил за местностью, искал цели. Да и за воздухом нужно было зорко наблюдать. После посадки техник самолета, глянув на меня, тревожно произнес:

– Товарищ капитан! Вы же все лицо обморозили! Надо быстро что-то делать!

Он было схватил варежкой снег… Но обморожение было таким сильным, что «российский метод» не помог. К вечеру лицо и шея страшно распухли. Смазал их по совету врача жиром, но это не дало вначале положительных результатов. Несколько дней пришлось скучать в казарме и лечиться. Кабина на И-16 не имела колпака, обогрева и поэтому часто даже опытные летчики обмораживали себе лицо в морозные дни, летая без лицевой маски. А надевать ее не хотелось, она мешала летчику в воздушном бою, уменьшала обзор.

Отрыв нашей молодежной эскадрильи от полка, частая непогода сказывались отрицательно. Настроение у летного и технического состава было паршивое. Поэтому даже случайные посадки летчиков к нам при возвращении с боевого задания вносили заметное оживление.

Как-то прилетел на наш аэродром Вадим Фадеев. Мы как раз выходили из командного пункта, направляясь в столовую. Видим, с ходу садится И-16. Подрулил к нашей группе. Мы все смотрели как завороженные: вылезает из кабины двухметровый великан в меховом комбинезоне. Молодые летчики от удивления даже рты раскрыли. Не верилось, что такой огромный человечище поместился в небольшой кабине. Лицо летчика было все в струпьях от многократного обморожения, и только по бороде я узнал Вадима. Бросился к нему.

– Вот так встреча! Как тебя занесло к нам?

– Ходил на разведку, горючее кончилось. Вот и решил сесть к вам, дозаправиться. Где у вас телефон? Надо срочно передать данные в дивизию.

Я проводил его на КП. Он передал сведения в штаб. Я пригласил Вадима в столовую пообедать, а сам на несколько минут отлучился, чтобы дать указания инженеру по подготовке самолета Фадеева к вылету. Вхожу в столовую и вижу: Вадим трясет за плечи командира нашего батальона аэродромного обслуживания. Пришлось вмешаться:

– Вадим! Что случилось? Прекрати, душу вытрясешь из человека.

– Ты знаешь, Саша, не хочет давать мне сразу два обеда. Сам командующий армией написал в этом документе – давать мне двойную порцию, – шумел Вадим, тряся перед лицом комбата замусоленной бумагой.

– Успокойся, Вадим! Все будет нормально. Накормим от души.

– Да я не из-за этого. Еды хватает. Все, кто на меня глянет, тащат две порции. Ведь и так ясно – без бумаги!

Мы засмеялись. А Фадеев сбросил верхнюю часть комбинезона. На его широкой груди засверкал орден Красного Знамени, а на петлицах я увидел два кубика.

– Дорогой Вадим! Поздравляю тебя с присвоением звания лейтенанта. Наконец-то стали уважать боевых летчиков. А то такого прекрасного воздушного бойца и держали в сержантах! – сказал я, качая головой.

После сытного обеда Вадим тепло распрощался с нами, вырулил и с шиком взлетел. Я не удержался от похвалы, потом подробно рассказал молодым летчикам о героических делах этого незаурядного воздушного бойца. Он вызвал явную симпатию у нашей молодежи, стремление подражать ему.

Особую радость приносило нам посещение комиссара полка. В те дни снабжали нас газетами нерегулярно и комиссар не забывал навещать эскадрилью. Интересовался боевой работой и жизнью, проводил беседы о положении на фронтах и в стране, информировал о событиях в полку, помогал нам решать текущие вопросы. Его посещения как бы сближали нас с полком. Правда, комиссар был строг. Бывали и неприятные минуты. Однажды даже получили разнос за беспорядки на нашем аэродроме. Но всегда он говорил по делу.

В один из буранных дней на наши занятия неожиданно нагрянул комдив. Его сопровождал инспектор Сорокин. Мы как раз отрабатывали по схемам и на моделях самолетов построение боевых порядков пары и четверки истребителей. Командир дивизии придирчиво осмотрел схемы, послушал объяснения летчиков. Многое ему не понравилось.

– Разве так об этом указано в наставлениях и инструкциях? Сорокин! Возьмите альбом. Объясните, как надо воевать!

Летчик-инспектор открыл свой альбом, составленный еще в предвоенные годы. Методические рекомендации устарели и не отвечали современной тактике. Но всем пришлось выслушать инспектора, сделать записи. В заключение комдив приказал учить летчиков строго по наставлениям. Улетел к себе в штаб он явно рассерженный. Павел Павлович Крюков, проводив взглядом самолеты, вернулся в класс. Я зашел к нему, опустился на стул.

– Давай подумаем, что надо делать, – устало сказал комэск.

Ответ у меня уже был готов давно: учить летчиков тому, что нужно в бою: воевать не числом, а умением. Суворовское правило. Оно не стареет.

Я понимал сейчас Крюкова. Он в ответе за подразделение. Но я знал его характер: если уверен в деле, будет настаивать на своем.

– Доведем нашу программу до конца. Мы выработали ее на первом опыте войны. Может быть, что и не так, но лучшего пока нет, – твердо сказал он.

Настоящий командир, фронтовик, умеющий сделать правильные выводы. Позже я не раз думал об этих днях. Трудный был период. Бой требовал новых приемов, новой методики. А ее нет, официально действуют еще прежние положения, старые инструкции. Требовалась не только гибкость, но и большая смелость учить по-новому. Надо быть очень уверенным в правоте своих выводов, не соглашаться, отстаивать и утверждать свои мысли. И тот, кто познал в бою правоту новых приемов, кто уверен в себе, был способен это сделать. Именно в эти дни у меня уже выкристаллизовались мысли о необходимости смело брать на вооружение новые приемы, отбрасывать прочь старое!

Итак, мы продолжали учить молодежь тому, что показал опыт боевых действий. Он выработан летчиками в боях, а не в «конторе», людьми, которые смотрели противнику в глаза, а не теми, кто «видел бой издалека».

В условиях благоприятной погоды отрабатывали тактику поражения наземных целей практически, под вражеским огнем. Штурмовали железнодорожные станции и скопления войск и техники противника на дорогах. Летчики уверенно вели огонь по наземным целям. Но в первых полетах при встрече с «мессершмиттами» нервничали, жались к нам с Крюковым. В таких вылетах я боялся, что подопечные могут столкнуться в воздухе. Порой так близко подходили к самолету, что приходилось принимать меры. Но с каждым вылетом у молодежи росли уверенность и смелость. При появлении «мессеров» они стали активнее использовать «эрэсы». В таких случаях вражеские истребители теряли охоту приближаться и оставляли нас в покое. За все боевые вылеты в период переучивания эскадрилья не потеряла ни одного летчика и самолета.

Через пару месяцев, закончив программу, подразделение вернулось на аэродром близ шахты Свердловской, где базировался полк. Пока мы занимались подготовкой молодого пополнения, на нашем фронте произошли некоторые изменения. Была проведена зимняя наступательная операция, освобожден населенный пункт Барвенково-Лозовая. Изменилось и главное направление действий нашего полка с Таганрогского на Донбасс. Этот район с плотно расположенными городами был очень сильно насыщен зенитными средствами противника. С улучшением погоды противодействие вражеской авиации, в том числе и истребителей союзников Германии, становилось более активным. Чувствовалось, что противник сосредоточивает свои силы в Донбассе. Наше командование требовало усиления разведки этого района.