Познать себя в бою - Покрышкин Александр Иванович. Страница 73

В первом же вылете на прикрытие поля боя наша восьмерка ушла к Керченскому проливу. Там, применяя скоростной маятниковый метод патрулирования, ждали появления вражеских бомбардировщиков. Я был твердо уверен, что они будут лететь из Крыма. Расчеты оправдались. Вскоре по блеску отраженных солнечных лучей от вражеских самолетов определил, что в нашем направлении идут бомбардировщики. Дал команду группе:

– С запада большая группа бомберов. Идем навстречу. Федорову сковать истребителей сопровождения, а звеном атакую «юнкерсов».

Идем на сближение. Около Керченского пролива увидели три эшелона Ю-87, дистанция между которыми была до трех километров. В каждом эшелоне в плотном строю по три девятки бомбардировщиков.

А. Федоров задачу свою выполнил мастерски. Его звено смело атаковало десять Ме-109, сопровождающих бомбардировщиков, и сковало их боем. «Юнкерсы» остались без истребителей. Это обеспечивало свободу действий моему звену. Применяя «соколиный удар», бросил самолет в крутое пикирование. Ведомые следуют за мной. Навстречу нам потянулись десятки дымных трасс из турельных пулеметов «юнкерсов». Огневой заслон на пути к ведущему центральной девятки казался непреодолимым. Стрелки двадцати семи бомбардировщиков посылали навстречу более четырехсот пуль в секунду.

За три секунды, а именно это время требовалось для выхода на дистанцию прицеливания и открытия огня по головному Ю-87, мы должны были проскочить через трассы. Это возможно только при большой скорости и переменном профиле пикирования. Надо было создать для вражеских стрелков большие угловые скорости, сбивающие точное прицеливание по истребителю.

Маневр был рассчитан наверняка. Прорвавшись через пулевой заслон, я в упор расстрелял ведущего Ю-87 и, проскочив над ним, энергично ушел вверх, чтобы занять позицию для новой атаки. Сбитие ведущего, а им всегда был командир группы, нарушило управление и психологически подавило вражеских летчиков.

Повторный удар по ведущему левой девятки привел к расстройству боевого порядка бомбардировщиков. Этим незамедлительно воспользовались летчики звена и сбили еще три самолета. У противника началась паника. Сбрасывая бомбы и пикируя к земле, бомбардировщики врассыпную стали удирать в направлении Керченского пролива. Создались благоприятные условия для уничтожения их поодиночке. Но наша задача была в другом. Дал команду своему звену:

– Прекратить преследование! Атаковать второй эшелон!

С двадцатью семью Ю-87 второго эшелона повторилось то же, что и с первым: прорвавшись через жгуты дымных трасс, я сбил ведущего центральной девятки и на повторной атаке еще одного Ю-87. Мои ведомые действовали смело и решительно. Летчики сбили каждый по одному бомбардировщику.

Гитлеровские пилоты не ожидали такого стремительного и точного удара. Сбросив бомбы на свою территорию, они повернули на запад. А наше звено нацелилось на третий эшелон из трех девяток «юнкерсов». Но те, видя как мы расправились с предыдущими, не стали испытывать судьбу и развернулись на запад.

Задача была выполнена, бомбардировка наших войск сорвана. Теперь можно преследовать удирающих бомбардировщиков. Но преследование пришлось прекратить. По радио услышал приказ:

– Покрышкин, я – «Тигр», немедленно возвращайтесь на Крымскую. В воздухе появился противник.

Как ни заманчива была перед нами добыча, приказ – закон. Построив группу в боевой порядок, взяли новый курс. Невольно оглядываясь на обратном пути, насчитал от Керченского пролива до станции Верхне-Баканской двенадцать дымных столбов. Это догорали на земле сбитые самолеты. Над Крымской мы разогнали группу Ме-109. По-видимому, эти истребители имели цель сковать нас боем перед приходом своих бомбардировщиков. На этот раз мы их обхитрили. Пока они здесь нас караулили, мы потрепали их подопечных еще над вражеской территорией.

Уходить домой наша группа не могла – время патрулирования еще не кончилось. Положение было незавидное, боеприпасы израсходованы, а смены нет. Патрулируем на скорости. Вдруг обнаруживаем идущую со стороны Черного моря большую группу самолетов противника. Насчитали до пятидесяти бомбардировщиков и истребителей. Снова бой, а стрелять почти нечем. Как пригодились остатки боеприпасов. Я сбил пятого бомбардировщика. На повторной атаке оружие уже не стреляло. Такое же положение было и у других летчиков нашей группы. Что делать? Ведь противник идет к линии фронта. Не долго думая, даю команду:

– Всем сомкнуться плотней ко мне! Идем в психическую!

И вот уже звено, плотное, как сжатый кулак, пикирует на группу бомбардировщиков. Федоров со своими напарниками сковал боем «мессершмиттов». Бомбардировщики, считая, что мы идем на таран, сбрасывают бомбы на свои войска и, рассыпая строй, удирают на запад. Преследовать мы их не стали. Стрелять нечем и горючее на исходе.

Вот наконец и смена. Довольные своими победами, без потерь возвращаемся домой. Неплохо потрудились, сбито более десятка вражеских самолетов!

Но не всегда перехват бомбардировщиков противника до подхода их к линии фронта был таким удачным. В очередное патрулирование вылетели четверкой. Сил, конечно, было мало. Наступление наших войск на Крымскую до предела накалило и воздушную обстановку. Сражения над полем боя шли ожесточенные. На этот раз мы встретили четыре девятки Ю-87, прикрытые восьмеркой Ме-109. Вражеская группа шла плотной колонной. Это затрудняло атаку ведущего.

– Атакую бомберов. Речкалов, прикрой! – дал команду.

Ударом сверху сбил ведущего задней девятки и решил не уходить на горку, а проскочить вплотную над бомбардировщиками и атаковать командира группы.

Это привело к уменьшению скорости. Только я расстрелял ведущего бомбардировщика, как мощная трасса пуль и снарядов пронеслась перед самолетом. Бросив свой истребитель под атакующего Ме-109, ушел из-под трассы. Не успел вывернуть свою машину, как второй Ме-109 слева поставил впереди трассу огня. Глянул назад – в хвосте еще пара Ме-109. Резким разворотом выскочил от «мессершмиттов» в сторону тройки наших истребителей. Все же даже одиночные точные атаки подействовали на вражеских летчиков. Сбросив бомбы, они не стали штурмовать наземные цели и развернулись на запад.

После посадки я возмущенно спросил у своего ведомого Степанова:

– Вы почему меня не прикрыли при атаке?

– Товарищ командир, меня самого атаковали, я едва ушел из-под удара к нашей паре. Думал, вы там.

– Разве не видели по номеру на самолете, что меня там нет? Ведомый не должен бросать в бою ведущего. Вас прощает только одно обстоятельство: отсутствие боевого опыта.

Тут же я подозвал техника самолета.

– Крупно белой краской обозначьте номер самолета. Надо, чтобы далеко был виден тринадцатый номер.

– Писать не стоит, товарищ командир. Пригнали новую партию машин и приказано дать вам другую, с номером сто, – доложил Чувашкин.

– Хорошо. Напишите сотку крупными цифрами.

5 мая 1943 года наши войска полностью овладели станицей Крымской и начали наступление на высоты западнее нее. Погода с утра сдерживала действия авиации. К середине дня облачность начала подниматься. Первой вылетела на патрулирование шестерка в составе моего звена и пары Фадеева. Такой состав группы наше командование определило, мотивируя плохой погодой. Сразу же взяли курс на станцию Аманат, чтобы выйти западнее Крымской. Это был вероятный маршрут подлета бомбардировщиков противника.

Идем к линии фронта. Пара Фадеева, летевшая левее, все больше отходит от моего звена восточнее. Это меня начинает беспокоить.

– «Борода», я – Покрышкин, подойди ближе, почему отрываешься?

– Сейчас подойду!

Но выполнить маневр уже не успел. Западнее Крымской, точно над моей парой, из облаков появился «Хейнкель-111». Он вышел так близко над нами, что и атаковать было нельзя. Делая горку, я бы выскочил впереди противника. Надо было отстать. Но летчики «хейнкеля», видать с перепугу, сыпанули бомбы. Они проскочили за хвостом моего самолета. А вражеский бомбардировщик сразу же нырнул обратно в облака.