Познать себя в бою - Покрышкин Александр Иванович. Страница 86

Боевым разворотом иду в набор высоты. Вижу, сбоку падает самолет, сбитый парой Жердева, а впереди, выше, висят до десяти парашютистов. Два из них, со скрученным куполом, быстро идут к земле. Левее, сзади – уходящая на запад часть группы противника, нагоняемая шестеркой подоспевших «яков».

Вспомнился расстрелянный на парашюте Островский. В негодовании я уже собрался было подать команду своим летчикам расстрелять парашютистов. Но услышал голос Жердева:

– Нет горючего, ухожу домой! Парашютисты спускаются на наши войска.

Бросаю взгляд на бензиномер – стрелка стоит почти на нуле. Горючее кончается, надо уходить.

На первом же попутном аэродроме мы приземлились. У Голубева остановился мотор уже при планировании на посадку. Осмотрел свой самолет – повреждений нет, одни лишь царапины.

Техники соседнего полка, видевшие наш бой, отнеслись к нам с большим уважением и быстро заправили самолеты.

Возвратились в Розовку. Группу встретил Яков Жмудь. Бой просматривался и отсюда.

– Товарищ майор, зачем вы так рисковали? У меня при виде взрыва в воздухе даже защемило сердце,– говорил он, не поднимая глаз от земли.

– Все нормально, Яков! Главное – сорвана бомбежка…

– Товарищ майор! – вмешался в разговор Сухов. – Вам не засчитывают третьего бомбардировщика. Дескать, не вы его сбили, а он сам загорелся от взрыва.

– Не возмущайся, Константин! Воюем не для счета. – Хотя, не скрою, это решение Заева меня задело.

Наш дальнейший разговор прервал донесшийся с большой высоты заунывный гул. Поняли, что идет в наш глубокий тыл дальний разведчик. Над КП взвилась красная ракета, – и тут же взлетела дежурная пара истребителей.

– Так его не перехватишь! Напрасный вылет, – вслух подумал я и направился на КП.

– Надо сажать дежурную пару… Это вылет впустую. Без локатора летчики его уже потеряли.

– Я приказал поднять дежурных, пусть идут и сбивают, – прервал меня Заев.

– Надо организовать перехват из положения дежурства в воздухе. Завтра я займусь этим, – неохотно ответил я и взял журнал дежурного, чтобы просмотреть, нет ли закономерностей в полетах дальнего разведчика. Листаю журнал, а сам чувствую, что возмущение за несправедливо незасчитанный «юнкерс» у меня еще не прошло.

Выписав время пролета разведчика над нашим аэродромом в прошлые дни, вышел. Потом внимательно проанализировал данные.

На следующее утро по расчетному времени мы взлетели в паре с Георгием Голубевым. Барражируя маятниковым методом южнее Мелитополя, наша пара вела поиск на предполагаемом маршруте полета разведчика. Высоту я установил с таким расчетом, чтобы обнаружить противника на фоне неба.

При пролете от Мелитополя на юг услышал голос Голубева:

– «Сотый»! Точно правее, выше, самолет!

Глянул и обрадовался. На тысячу метров выше нас, с курсом на восток шел дальний разведчик Ю-88. Молодец, Жора, разглядел разведчика!

Чтобы не спугнуть цель и пропустить на нашу сторону от линии фронта, беру курс на запад и в стороне набираю высоту. Мы маскируемся на фоне земли. Изредка посматриваю из-за спины за противником, держу его все время в визуальной видимости. «Глаз с него спускать нельзя», – думаю. Вот уже пора идти вдогон. Делаем крутой разворот. Над нашим аэродромом на высоте восемь тысяч метров наконец настигаем врага.

Именно в это время летчики «юнкерса» обнаружили нас. Самолет стал круто разворачиваться на запад, но пути отхода были отрезаны.

Боевым разворотом выхожу в бок «юнкерсу» и с небольшого пикирования открываю огонь по кабине и центроплану. Знаю, в нем бензобаки. Из «юнкерса» вырвался огонь и струя черного дыма. «Готов! Отлетал!..» – подумал я и тут же увидел заходящего на атаку ведомого. Понимаю, хочет добить, чтобы наверняка уничтожить врага. Но это опасно, может быть взрыв…

– Не трогай его, Голубев! Он и так горит!.. Посмотрим, куда упадет.

Снижаясь в стороне, мы следили за разведчиком. Он же, горящий, тянул к Молочной. Мне даже показалось, что «юнкере» может уйти за линию фронта. Как вдруг – взрыв на высоте две тысячи метров. Дымящиеся куски бывшего разведчика посыпались на землю.

Все! Дело сделано! Можно идти на посадку.

Вскоре пришло подтверждение из наземного соединения, что упали куски «юнкерса» вместе с летчиками. По-видимому, они были убиты при атаке.

Андрей Труд первым поздравил с победой. Он откуда-то узнал подробности. Подошел, улыбаясь до ушей.

– Хорошо, командир, вы его припечатали. Теперь и близко от нашего аэродрома не будет гудеть: «Везу-у, везу-у разведданные». – Он так мастерски подражал заунывному гулу немецкого самолета, что я рассмеялся. – Сообщили, что весь экипаж разведчика состоял из асов, награжденных Железными крестами. Были асы, да сплыли! – улыбался Труд, выражая свою радость.

Под вечер Заев вылетел на УТ-2 для осмотра аэродрома, намеченного нам для перебазирования. На обратном пути завернул в соседний полк. Решил подойти к аэродрому на бреющем полете, но, зацепив колесами землю, скапотировал. Самолет был разбит, а Заев надолго оказался в госпитале.

По приказанию Дзусова я принял командование полком. Постарался сделать все, чтобы обстановка внутри полка была спокойной, а боевая работа напряженной. Производили вылеты на прикрытие сосредоточении наших войск для прорыва в районе Большого Токмака, вели частые воздушные бои, разведку. Противник упорно сопротивлялся. Но по всему было видно, не надеялся отсидеться здесь. Летишь и с горечью видишь столбы дыма над Запорожьем – фашисты жгут город.

Приготовления 4-го Украинского фронта к прорыву вражеской обороны на реке Молочной, в районе Большого Токмака заставили противника сосредоточить здесь и свои войска. Но неожиданный удар наших войск по Мелитополю и освобождение этого крупного узла вражеской обороны, ввод в прорыв подвижной группы в составе механизированного и кавалерийского корпусов привели к прорыву обороны. Наши части стремительно наступали в направлении Крыма. Поспешно отступающий противник, понеся большие потери, укрылся за Днепром.

«Эластичная» оборона, о которой так кричали фашисты после Курска, под могучим напором советских войск потерпела крах. Наступающие соединения освободили Херсон, отрезали крымскую группировку противника с суши, захватили плацдарм за Сивашом.

Началась подготовка к освобождению Крыма от немецко-фашистских захватчиков. Как и в годы гражданской войны, в войсках прозвучал призыв: «Даешь Крым!»

Наша дивизия, прикрывая подвижную группу фронта, сосредоточилась на полевых аэродромах южнее Каховки. Двадцать шестую годовщину Октябрьской революции полк отметил, базируясь в Аскании-Нова. Вскоре после праздника в нашу часть прибыл командующий 8-й воздушной армией известный герой летчик-доброволец, воевавший в Испании, Тимофей Тимофеевич Хрюкин. Заслушав мой доклад о состоянии полка, о готовности его к активным действиям, генерал поставил задачу:

– На ваш полк возлагается прикрытие плацдарма на Сиваше и переправ армии Крейзера, сосредоточиваемой для освобождения Крыма. Условия там очень сложные. Мостовых переправ мало. Многие стрелковые части переправляются вброд, а вода сейчас страшно холодная. Надо сделать все, чтобы не допустить бомбежку наших войск. Подумайте, как успешно решить эту задачу, доложите мне.

– Товарищ командующий, мы обдумали этот вопрос. Я готов сейчас вам доложить.

– Да?.. Слушаю.

– Немедленно прикрыть переправы и отразить налеты можно лишь одновременным вводом в бой основных сил или всего полка, не расходуя их на барражирование мелкими группами с рассвета до темноты. Полк надо держать в кулаке до боя и наносить мощный удар. До обнаружения противника эскадрильи находятся на дежурстве, в готовности к немедленному вылету по тревоге. Этот метод возможен только при наличии локатора и радиостанции в моем распоряжении и одобрении таких действий штабом дивизии. При этих условиях полк успешно выполнит задачу, которую вы поставили.

Генерал Т. Т. Хрюкин внимательно выслушал предложения по ведению боевых действий, задал несколько вопросов, уточнил тактические приемы. Было видно, что он глубоко и серьезно осмысливал все, что ему доложили.