Восстание на Боспоре - Полупуднев Виталий Максимович. Страница 133
Она прикусила язык. Но Атамаз словно не слыхал ее слов.
– Я сохранила девочку, – продолжала жрица, – а сделать ее рабыней и не помышляла. Кто такое говорит, просто шутит. Мне нужна была помощница, а не рабыня. Старею я…
– Иафаг! Забирай свою невесту и веди ее домой. Фений будет благодарен тебе и скорее даст согласие на ваш брак!.. А для укрепления дружбы с ним передашь ему расписку, которую получишь сейчас от Синдиды. А ну?
Жрица не заставила себя ждать. Подавив вздох, она поспешно вручила Атамазу пожелтевший листок папируса.
– На, Иафаг! От этой расписки зависела судьба Фения и твоей невесты. Иди!.. Нет, постой! Надо разыскать Форгабака, этот хитрец давно заслуживает лютой смерти! Можешь сам и разделаться с ним!
– Я разыщу его! – ответил воин с решительным видом.
Отпустив Иафага, Атамаз закончил завтрак и поднялся из-за стола.
– Мне пора, – сказал он, – иду на площадь. Теперь я кормилец голодных. А вы гуляйте!
После его ухода Пифодор и Фарзой в обществе Зенона продолжали тянуть вино. Появились девушки. Они спели песню и сплясали. Глаза князя увлажнялись. После рабского весла его неудержимо тянуло к человеческим утехам. Он искал глазами ту, что так поразила его во время служения богине.
– Синдида, а где та, которая возлагала венки на алтарь богини?
Жрица вздохнула:
– Увы, ее уже нет в храме. Пришли ее знатные родственники и взяли девушку домой.
– Жаль.
– Не жалей, – подсказал Пифодор, – ушла одна, осталось еще десять. Погляди!
Грек, звеня серьгой в ухе, показал на девушек, что толпились перед ними.
3
На площади сгрудилась огромная толпа оборванных и изможденных людей, слышались жалобные выкрики, стоны вперемежку с гнусавым пением молитв. Все несчастные, отверженные, что не имели в Боспорском царстве пристанища и куска хлеба и ранее собирались около кладбища для молений единому богу, сейчас явились на площадь города и требовали, чтобы новый царь стал для них тем самым спасителем – сотером, – пришествия которого они так ждали.
– Новый царь Савмак – вот это и есть спаситель наш! Его прислал нам единый и великий бог. С помощью единого Савмак одолел Перисада и боспорских богачей.
– Савмак – сотер наш!
– Подождите, не спешите так называть его, – негромко шипели недоброжелатели, – посмотрим еще, каков он на деле! Друг ли простому и бедному люду или враг. Может, еще почище Перисада будет шкуры драть!
– Ой, смотрите! Что это такое? – воскликнула женщина с детьми.
Бывшие рабы, а сейчас царские воины с веселыми шутками (они только что поели и выпили) начали устанавливать на одной стороне площади невысокие столбы и прибивать к ним гвоздями поперечные шесты, как для вяления рыбы. Таких поперечин было водружено на столбиках не менее двадцати штук. Работали рабы очень быстро и искусно. На вопросы отвечали шутками или многозначительно отмалчивались.
– Для чего такие перекладины? – шептались люди в недоумении. – Никогда их раньше не ставили на площади.
– Чего нам бояться?! – восклицал оборванный молодой пелат с запачканным землей лицом. – Мы бродячие и голодные люди. Чем можно испугать нас?!
– А вот посмотришь, – негромко, но зловеще промолвил в ответ сутулый человек в рваном плаще и петазе. Он опирался на палку. – Вот посмотришь!.. Похоже, что к этим шестам будут привязывать людей для пытки. Они способны на все.
– Ну, если и привяжут, то не нас, – рассмеялся молодой пелат, – а того, кто побогаче. Может, тебя, добрый человек!
Тот еще больше согнулся, закашлялся по-старчески и поспешил замешаться в толпе.
– А вот еще новинка! – заметил парень, показывая пальцем на другую сторону площади. – Ну, а это для какой нужды?
– Для порки таких, как ты, попрошаек! – крикнул ему издали человек в петазе. – Ты еще попляшешь у нового царя!
– Мне все равно, при каком царе плясать, – отозвался парень, начиная сердиться. И, подняв с земли камень, пустил его вдогонку предсказателю.
Теперь все взоры устремились в другую сторону, где воины раскладывали на земле жерди, а потом покрывали их досками. Доски присыпали соломой. Никто не мог предположить, что именно готовится здесь. Чей-то нудный голос затянул:
– О царь Савмак! Мы голодны, мы давно не была сытыми. Накорми нас!
– Хлеба!.. Хлеба!..
Горожане, покинув свои дома, с удивлением смотрели на странные приготовления, на толпу голодных, просивших хлеба у нового царя.
– Ой, ой! – вскричала женщина с детьми, – Вот оно что!.. Ой, ой!..
Собрав ребятишек, она кинулась прочь. Толпа потеснилась в страхе. Наиболее благоразумные покинули площадь. Да и было отчего.
– Похоже, этот человек в шляпе что-то знал, – тихо предположил пожилой бедно одетый человек.
– Молчи, посмотрим!
Появились носильщики с тяжелым грузом, который они опустили на землю около странных сооружений. Ветер поднял покрывало, толпа ахнула. Это была страшная пыточная машина с зубчатыми колесами, закрутками, тупыми клиньями на засаленных веревках, привлекавших целые рои мух.
– Пытать кого-то будут!.. Ой, как страшно!..
– Да подожди, может, не тебя, – отозвался молодой пелат, перестав смеяться.
За пыточной машиной последовали колодки для узников, дубовые с железными замками. Их сваливали в кучу. Потом в сердцах многих печально, с болью отозвался звон цепей. Цепей оказалось очень много. Они развешивались длинными рядами на перекладины, стукались одна о другую, лязгали.
– А вот и кнуты и палки надсмотрщиков! Для чего все это?
Кнуты и палки тоже сваливали в кучу. Скоро одна сторона площади превратилась в жуткое пыточное место, от одного вида которого нападал ужас.
– Вот вам вместо хлеба! – опять говорил мужчина в петазе уже на другой стороне площади. – Сейчас придут царские воины и разгонят вас. А самых горластых на колеса потащат, чтобы хлеба не просили. А на те настилы трупы будут складывать.
– О-ох! Да за что же это, о боги?!
Ветерок донес теплый, раздражающий запах печеного хлеба. Из глубины улиц показались многочисленные носильщики с ношами на плечах, появились воины и образовали сплошной заслон перед настилами.
– Хлеб! – вскричал кто-то в толпе. – Хлебец печеный!.. Хлебец!..
– Хлеб!.. О единый и безыменный бог!.. Пойте, пойте гимн богу!.. Там, где хлеб, не может быть ничего плохого!..
До самых окраин Пантикапея донеслись радостные звуки гимна фиаситов единого бога. Пела пантикапейская и пришлая беднота. Это был гимн хлебу насущному, горячему и ароматному. Звуки гимна возносились туда, к чертогам единого бога, заступника несчастных и обиженных людей. Они лились и нарастали, превращаясь в торжественное прославление нового царя боспорского, посланного богом. Это он явился, чтобы покарать богатых и сытых и накормить голодных!
– Ты явился перед нами, о сотер! Ты принес нам счастье и хлеб! Ты добр и велик! Ты не жесток к людям своего крова! Ты освобождаешь рабов и кормишь голодных! О Савмак!
Большинство стало на колени и подняло руки к небу, обливаясь радостными слезами. Хлеб!.. Они видели прекрасный хлеб. Поджаристый с одной стороны и белый с другой. Он выпечен для них, сирых и голодных… Хлеб, хлеб, хлеб!..
– О Савмак, благодарим тебя! Ибо ты испек для нас хлеб!
А носильщики, хлебопеки с лицами, раскрасневшимися у печей, все шли и шли с веселыми шутками. Они подмигивали голодным. А те протягивали руки, видя, как увеличиваются и растут горы хлеба. Его запах сводил с ума голодных.
– Дай, дай!.. Хоть кусочек, силы нет больше ждать!..
– Деткам-то, деткам первым дайте хлебца! – кричала женщина.
Люди обнимались и плакали, смеялись и показывали на хлеб. Вот что принесла им ночь страшных битв! Вот что дал им новый царь! Он дал народу свободу и хлеб!
А носильщики все шли и шли со своими пахучими ношами.
Подготовка к раздаче хлеба превратилась в подобие богослужения, в котором богом стала свобода, а прежняя жизнь людей представилась темной ночью, развеянной лучами взошедшего светила счастья.