СВР. Из жизни разведчиков - Полянский Алексей Иванович. Страница 30

Китайцы также представляли для нас интерес, по некоторым данным, в Таиланде их проживало около десяти миллионов, у многих были родственники в КНР, которых они посещали. Развивались политические и торговые отношения между Бангкоком и Пекином.

Только что в соседней с Таиландом Камбоджей к власти пришли «Красные кхмеры», устроившие там страшную резню. Страна стала закрытой для иностранных представителей и источником основной информации о положении в Камбодже стал Таиланд, на территории которого было создано несколько лагерей для камбоджийских беженцев.

Одним словом, поле деятельности для наших разведчиков было большое. И я быстро начал включаться в работу…

В 1975 году Таиланд установил дипломатические отношения с КНР. На молодых людях появились майки с тайскими и китайскими флагами и надписями «Китай наш друг», которые бесплатно раздавались на состоявшейся в Бангкоке выставке товаров из КНР. В то же время в местной прессе почти ежедневно публиковались сообщения о подрывной деятельности нелегальной компартии Таиланда, вооруженные отряды которой действовали в отдаленных провинциях страны. Для многих оставалось загадкой, кто является «спонсором» этой компартии. Пекин в последнее время начисто открестился от своих тайских единомышленников, хотя в пятидесятые и шестидесятые годы не скрывал связей с таиландскими коммунистами. Теперь китайское руководство, клянясь в любви и дружбе Таиланду, заверяло, что не имеет никакого отношения к таиландским «красным» и намекало, что те через Ханой получают помощь Москвы. И мы, и вьетнамцы опровергали подобные домыслы. Одним словом, никому не хотелось быть причастным к осуществляемому компартией Таиланда террору. Некоторые газеты сообщали, что в Таиланде независимо друг от друга действуют две компартии — пропекинская и промосковская, или провьетнамская.

Но подобного рода информация не воспринималась реальной силой таиландского общества — высокопоставленными военными. Генералы, главная поддержка королевской семьи, были уверены, что Китай никогда не прекращал поддержку таиландской компартии и продолжает связи с ней, чтобы при случае использовать ее как рычаг давления на правительство Таиланда. К мнению военных прислушивался и сам король. Это никак не устраивало китайское руководство и его лоббистов в Таиланде. Нужно было во чтобы то ни стало доказать обратное…

С Утаем [1], малоизвестным местным журналистом, я познакомился на приеме в одном из тайских министерств. Тогда ему было около пятидесяти. Журналистикой занимался всю сознательную жизнь. Работал во многих газетах, одно время даже сам издавал небольшой журнал. На визитке, которую я от него получил, он значился главным редактором газеты, которую я потом ни в одном справочнике по прессе так и не нашел. Позднее мне удалось выяснить, что он живет главным образом за счет переводов с английского на тайский, которые делает для бюро АПН в Бангкоке.

Утай позвонил мне через несколько дней после нашего знакомства и сказал, что со мной хотят встретиться его друзья. Я ничего уточнять не стал, назначил им встречу у себя дома на утро следующего дня.

Тогда я не мог предположить, что эта. встреча !будет столь неординарной. Просто полагал, что Утай попросит меня порекомендовать кого-то из его друзей на работу в одно из совучреждений в Таиланде или обратится еще с какой-нибудь просьбой подобного рода. Поэтому я не стал сообщать резиденту о предстоящей встрече.

Около десяти утра я увидел из окна, как к моему дому подъехал темно-синий джип. Из него вышло трое тайцев, одним из них был Утай. Поприветствовав гостей, я предложил им расположиться на веранде. В декабре в Бангкоке по утрам не так жарко и приятно провести встречу на открытом воздухе. Тут же Утай представил мне своих спутников. Одному из них, смуглому и похожему на малайца, на вид было немногим за тридцать. Позднее мои предположения подтвердились. Касем, под таким именем его представил мне Утай, был мусульманином, выходцем из приграничной с Малайзией тайской провинции Яла. Другой товарищ Утая, имени я его тогда не запомнил, внешне напоминал китайца. В разговор, который шел по-английски, он не вступал, скорее всего, не владел этим языком. Создавалось впечатление, что этот человек был телохранителем Касема.

— У вас есть возможность довести информацию, которую я сейчас сообщу, руководству Советского Союза?

Меня словно ударило током. Я явно не ожидал такого вопроса. Немного собравшись, сказал Касему.

— Прежде всего, мне бы хотелось узнать, с кем я имею дело, а потом уже отвечать на ваши вопросы.

— Я лидер промосковского крыла компартии Таиланда.

Утай, заметив мой растеряный взгляд, закрыв глаза, несколько раз медленно кивнул головой, подтверждая сказанное его приятелем.

Мне нужно было выиграть время, чтобы немного успокоиться. Я достал пачку сигарет и предложил закурить своим собеседникам. Сигарету взял только «телохранитель».

Контакт с одним из лидеров подпольной компартии мог закончиться для советского представителя выдворением из страны со всеми вытекающими из этого последствиями. Моя только начавшаяся карьера разведчика могла на этом закончиться. Конечно, можно было попросить их удалиться, сказав на прощание, что вмешательство во внутренние дела страны пребывания не входит в мои служебные обязанности. Но тут уже во мне заиграл какой-то охотничий азарт. Деятельность компартии Таиланда тогда очень интересовала резидентуру и любая информация по данной тематике обязательно направлялась в ЦК КПСС. А тут такой случай. Промосковское крыло компартии! Ведь на этом можно было отличиться. Одним словом, я решил продолжить беседу, вернее, выслушать Касема без каких-либо комментариев с моей стороны. В душе я благодарил себя за то, что усадил своих гостей на веранде. Конечно, «жучки» могли быть и здесь, например, в столе или стульях. Но на веранде я почти ни с кем не беседовал. С гостями всегда проводил время в холле и, вероятнее всего, техника могла быть именно там. А запись подобного разговора в моем файле в контрразведке мне была ни к чему. Я сразу попал бы в «черный список» таиландских спецслужб, если, конечно, они сами не подослали ко мне эту компанию.

— Слушаю вас, — сказал я Касему после нескольких затяжек сигаретой.

— Но я все-таки хотел бы получить ответ на мой вопрос.

— Информацию, поступившую от деятеля нелегальной компартии, я обязан доложить руководству посольства. А сообщать ее нашему правительству или нет, решать не мне. Так что в этом дело я просто исполнитель.

Видимо, поняв, что других обязательств я на себя не возьму, Касем начал свой рассказ. По его словам, после установления дипотношений с Китаем в руководстве компартии, куда входил и сам Касем, произошел раскол. Часть влиятельных лидеров коммунистов возмущена тем, что Китай значительно сократил помощь партии и отказался принять в Пекине для переговоров ее руководителей. Эти лица решили порвать с маоистами и, считая себя истинными марксистами-ленинцами, хотели бы установить связи с Москвой.

Тут я сразу же попытался уточнить, что Касем и его соратники считают связями. Выяснилось, что они хотят получать от нас деньги и оружие на продолжение борьбы с правительством, поскольку, по словам Касема, его группировка, т. е. промосковская фракция таиландской компартии, сможет поставить под ружье около пяти тысяч повстанцев. Тогда, по нашим данным, все боевые отряды компартии Таиланда составляли не более черырех тысяч человек. Поэтому такое заверение Касема меня несколько насторожило.

— Лучше деньги, на них в Таиланде купить оружие не проблема, а на доставке его из России можно попасться, — говорил Касем, вытирая платком пот со лба. Видимо, он тоже нервничал. — Но никаких вьетнамцев, мы не хотим иметь с ними дела, так же как и с китайцами. Теперь наш ориентир Советский Союз, скоро все тайские коммунисты придут к этому заключению.

Сообщая о новой фракции в таиландской компартии, Касем назвал имена нескольких партийных руководителей. Запомнить мне их было трудно, а писать тайские имена и фамилии под диктовку — дело неблагодарное, их можно здорово исказить. У меня не оставалось другого выхода, как дать моему собеседнику блокнот и попросить написать по-английски фамилии и должности его соратников. Касем без колебаний согласился сделать это, похоже, что он не опасался оставлять улик?