СВР. Из жизни разведчиков - Полянский Алексей Иванович. Страница 50
Повесив трубку, генерал удивленно спросил меня, откуда я знаю Медяника.
Я ответил, что в свое время работал с ним за границей.
На этом наша беседа и хорошие личные отношения в Афганистане закончились.
А ранее я бывал у Спольненко в квартире в посольском доме, он с гордостью показывал мне свою богатую коллекцию российских и советских боевых орденов, холодного оружия.
Он просил передавать ему афганские сабли и ножи, если таковые будут попадать в «Каскад». Что я иногда и делал.
Теперь, видимо, я стал для генерала неудобным и бесполезным.
Но что поделаешь — в жизни и не такое случается.
Приближался Новый, 1982-й год.
Это был самый приятный и радостный праздник для всех нас.
Даже находясь в тропических странах, мы умудрялись без снега, но с Дедом Морозом и Снегурочкой весело отмечать его.
Не должен был стать исключением и Афганистан. А зимы здесь суровые, со снегом, холодом.
Кабул расположен высоко в горах.
Только бы не было пальбы душманов и потерь среди товарищей.
Приготовления шли полным ходом.
Наши летчики привезли для нас из Советского Союза красавицу — пушистую зеленую елку. Солдаты украшали ее самодельными игрушками, прибирали помещения, офицеры придумывали и вывешивали в столовой плакаты со стихотворными пожеланиями на Новый год.
Наши переводчики — все выходцы из солнечного горного Таджикистана, готовили новогодний сюрприз: рядом сооружался мангал для шашлыка.
Настроение у всех было приподнятое: еще бы — в новом году мы уже собирались вернуться домой, успешно завершив свои труды.
Не изменили мы традиции приглашать на торжество почетных гостей. К нам в гости приехали руководители отряда МВД СССР Н.Комарь и В.Трофименко, а также командир расположенной в кабульском аэропорту дивизии Слюсарь.
Наш зам по тылу Юрий Крылов поддерживал самые тесные отношения с командованием этой дивизии, она снабжала нас продовольствием весь период пребывания в Афганистане.
Родные и близкие офицеров, находившиеся в Союзе, также позаботились о нас. Мы получили посылки к Новому году, и там были сюрпризы в стеклянной упаковке и игристым содержимым.
Все мы разместились за длинным столом в столовой, возле елки.
И вот наступил 1982-й год.
Первый тост мы провозгласили за Новый год, за наши успехи.
Второй — за родных и близких, тревожившихся за нас.
Третий тост — за светлую память о погибших товарищах.
Эта новогодняя ночь в Кабуле прошла на удивление спокойно, не было ни обстрелов, ни происшествий. Это вселяло надежду, что мы благополучно вернемся домой.
Так оно и получилось.
После Нового года дни побежали быстрее и веселее.
Наконец-то вернулся из Москвы Александр Иванович Лазарев. Огромная тяжесть свалилась с моих плеч, стало даже как-то легче дышать.
Сборы домой, предварительное подведение итогов своей деятельности в Афганистане занимали основное время. Такая же обстановка царила и в командах на местах.
И вот наступил день отлета из Кабула.
Был самый конец апреля, погода стояла теплая, весенняя, настроение приподнятое — завершен тяжелый этап в моей жизни. Да, афганский период закончился. С чувством выполненного перед Отечеством долга я возвращался домой.
С половиной офицерского состава отряда «Каскад» я погрузился в уже знакомый «ИЛ-76», и мы поднялись в воздух, взяв курс на север, к родным «берегам».
Под крылом самолета проплывали снежные суровые горы, где скопились бандиты, где ежедневно шли тяжелые изнуряющие бои, по узким тропам везли американское оружие из Пакистана, неся смерть людям.
США прилагали колоссальные усилия, чтобы устроить нам в Афганистане то, что они не без нашей помощи пережили во Вьетнаме.
Нашей армии, да и всему советскому народу, предстояло еще семь тяжелых лет войны.
Мы долетели до Ташкента, там немного отдохнули и дозаправились.
Итак, мы взяли курс на Москву.
Правда, должен заметить, что настроение у нас в самолете не было чересчур радостным. Ведь каждый из нас, отдавший свой долг Отечеству, понимал, что тех, кто остался в Афганистане, ожидают еще немало трудностей, кровь, смерть.
И, конечно, мы были в шоке от накопившейся физической и психологической усталости и всего пережитого на афганской земле.
В Москве мы быстро разгрузили самолет, разместили все это имущество на машины и отправились в Балашиху. А часть офицеров-москвичей с аэродрома поехали домой к заждавшимся их родным и близким.
Наши дорогие жены, дети, родители тоже прожили этот промежуток жизни как на войне. Каждый день они ждали от нас хоть каких-то вестей из Афганистана. Они не всегда знали, живы мы или уже стали добычей «черных тюльпанов» — самолетов-гробовозов.
Иногда все-таки нам удавалось обмениваться письмами и весточками.
Однажды произошел курьезный эпизод.
Как-то мне подвернулся случай дать о себе знать домой.
Мой товарищ вылетал в короткую командировку в Термез.
Это были его родные места. Он предложил мне воспользоваться случаем и отправить родным хоть какие-нибудь фрукты.
Он попросил мой адрес в Москве и заявил, что все остальное берет на себя. У него есть знакомые в Москве, которые и переправят эту посылку моей жене.
Я поблагодарил его за любезность и согласился, дав свой домашний телефон. И забыл об этом разговоре, погрузившись в повседневные хлопоты.
И уже когда я оказался дома, жена рассказала мне про загадочный привет с юга.
Как-то вечером раздался телефонный звонок, и мужчина с южным акцентом спросил, с кем он говорит.
Жена назвала свое имя.
Мужчина оживился и радостно сообщил ей, что ее муж передает ей большой привет с юга и небольшую посылку. Он продиктовал ей свой домашний телефон и адрес и попросил связаться с ним, когда жена сможет подъехать за посылкой.
Лида, будучи женой разведчика и неоднократно участвовавшая в различных операциях за границей, насторожилась, но горячее желание получить весточку от мужа взяло верх.
И на следующий день она уже была по указанному незнакомцем адресу.
Ее тепло встретили, угостили чаем и передали небольшой ящик, который источал приятный аромат южных фруктов:
— А письмо? — удивилась жена.
— Оно, вероятно, там, в ящике, — ответили ей. На крышке ящика незнакомым почерком было написано — «гранаты».
Приехав домой, жена сначала не решалась вскрыть ящик, она даже хотела посоветоваться с друзьями, как быть.
Но желание узнать новости из Афганистана, да и призывной запах дыни сделали свое — она открыла ящик.
Там действительно оказались гранаты, спелые, красные и дыня, а письма, конечно же, не было.
И для нас, и для наших родных действовало жесткое правило конспирации.
На следующий день после возвращения домой я доложил Дроздову о завершении командировки, о благополучном прибытии в Москву части отряда.
И приступил к прежней работе.
Но с этой войны вернулись, к сожалению, не все.